[239]. Итак, несмотря на все внешние несходства — различия в цвете кожи, структуре волос, форме черепа и многом другом, — значимость которых мы так охотно преувеличиваем, с генетической точки зрения все современные Homo sapiens удивительно однородны. Исходя из этого, нет никаких оснований делить человеческие расы и этносы на «высшие» и «низшие», ранжировать их на «лестнице совершенства». Генетика, во всяком случае, не дает к этому ни малейшего повода. Даже само понятие «раса» может с этой точки зрения быть поставлено под сомнение.
Многое в прошлом человека как вида до сих пор остается неизвестным. Споры о таких проблемах, как происхождение человеческого мозга, сознания, языка, ведутся уже веками и до сих пор не окончены. Увы, здесь плохо помогают данные, добываемые палеоантропологами и палеогенетиками. Неменьший интерес вызывает еще один сложнейший вопрос: какое эволюционное будущее ожидает вид Homo sapiens? Сошлюсь на авторитет Ричарда Левонтина, крупнейшего знатока генетики человека, написавшего 40 лет назад, что «единственное определенное утверждение о будущем нашего вида состоит в том, что его существование конечно»[240]. Любой биологический вид рано или поздно заканчивает свою историю, либо не оставляя потомков (что происходит чаще всего), либо оставляя после себя эволюционное наследство в виде дочернего вида. Неандертальцы и денисовцы канули в Лету «бездетными», а человек выпрямленный, Homo erectus, дал начало нашему виду. Гадать о том, какая судьба ждет человека разумного, не имеет смысла. Эволюция, как принято считать сегодня, — процесс едва ли предсказуемый, ее течение не имеет предустановленного русла и тем более какой-нибудь высшей цели в будущем, которой она будто бы стремится достичь. Конечно, можно проводить мысленные эксперименты, как это сделал Герберт Уэллс, написав «Машину времени». Он нарисовал мрачноватую картинку очень далекого будущего (802 701 г. н. э.), в котором человечество разделилось на два основных вида, или расы — слабосильных, слабоумных и беззащитных элоев и брутальных морлоков, обитающих под землей и питающихся мясом элоев.
Биологи — современники Уэллса тоже пробовали представить далекое будущее нашего вида, делая прогнозы о том, как будет выглядеть Homo futurus. В отличие от Уэллса, они основывались на изучении эволюционных тенденций, проявляющихся, к примеру, в строении человеческого тела. Замысел состоял в том, чтобы мысленно продолжить эти тенденции в будущее и представить, к чему бы они могли привести. Сразу оговорюсь, что речь идет об очень далеком будущем, отстоящем от нас настолько же далеко во времени, насколько мы отстоим от гейдельбергского человека или Homo erectus.
Анатомы основывали свои прогнозы на так называемых прогрессивных аномалиях в строении человеческого скелета. Это признаки, которые отсутствуют у наших животных родичей и, будучи свойственными только нашему виду, возможно, указывают на дальнейший ход его эволюции. Как писал один автор в 1913 г., на основании этих материалов можно «точно знать то направление, по которому совершаются филогенетические изменения в нашем организме»[241]. Вот, например, конечный отдел человеческого позвоночника имеет в норме четыре-пять редуцированных в размерах копчиковых позвонков. У некоторых индивидуумов это число может снижаться до трех. Эволюционная тенденция к утрате хвоста еще не завершена, поэтому анатом может сделать вывод, что в будущем для человека станет нормой трехпозвонковый копчик. Определенные тенденции изменения можно указать для числа зубов, размеров головы и отдельных костей (например, носовых) и так далее. Одним словом, достаточно собрать воедино все наблюдаемые прогрессивные аномалии, и мы получим вероятный облик Homo futurus. Он будет настолько далек от нынешнего человека в анатомическом отношении, что антропологи, раскапывая современные кладбища, будут дивиться грубости и неуклюжести скелета людей начала третьего тысячелетия.
Процитирую пару пророчеств, сделанных в середине прошлого столетия. Так, Джон Холдейн, один из самых авторитетных биологов ХХ в., много занимавшийся генетикой, в том числе генетикой человека, в своем докладе, прочитанном в 1946 г., заявил, что человек далекого будущего «будет иметь большую голову и меньше зубов, чем мы; его движения будут ловкими, но не сильными. Он будет развиваться медленно, продолжая учиться до зрелого возраста, который будет наступать только в 40 лет; жить он будет несколько столетий. Он будет более разумен и менее подчинен инстинктам и сексуальным эмоциям, чем мы… Он будет иметь более высокий, по сравнению с нашим, общий уровень интеллекта, и многие будущие люди будут обладать в некоторых областях знания такими способностями, которые мы называем гениальностью».
Физический облик такого юберменша примерно в те же годы пытался представить американский анатом Шапиро. По его мнению, через полмиллиона лет люди будут иметь более высокий рост, округлую голову большего размера, но при этом с уменьшенным размером лица. Иными словами, голова с огромным лбом станет вмещать в себя мозг куда объемнее современного. Далее, продолжает Шапиро, «зубов на его челюстях будет меньше, и они будут слабее… Кариес или порча зубов останется серьезной проблемой, и зубы будут требовать постоянного наблюдения и контроля. Некоторые представители будущей расы будут ходить на четырехпалых ногах, и многие будут рано становиться лысыми…». На руках, вероятно, останется всего три пальца (наверное, чтобы было удобнее использовать комбинацию клавиш alt+ctrl+del). Другие анатомы той эпохи, соглашаясь с большинством предсказаний Шапиро, доказывали, что люди будут иметь, скорее, карликовый рост, потому что число позвонков уменьшится, таз будет «стремиться» подняться вверх, а череп — слиться с атлантом (первым шейным позвонком) и опуститься навстречу тазу. Число ребер, по их мнению, тоже должно значительно уменьшиться. Многие «пророки» возвещали полное исчезновение зубов в будущем.
Перед нами головастое, низкорослое, слабосильное, лысое и беззубое человекообразное существо, весьма смахивающее на расхожие изображения инопланетных «гуманоидов» в желтой прессе (рис. 11.4). Интересно, а как авторы подобных предсказаний представляли себе появление на свет младенцев с такой огромной головой, ведь размер таза ей, выражаясь мягко, явно не соответствует?..
Можно сказать (если вообще можно сказать что-то определенное о человеке будущего), что вышеописанные прогнозы, скорее всего, не сбудутся. Естественный отбор в популяциях современного человека если и происходит, то с очень низкой интенсивностью. Вообще механически переносить на человеческое общество принципы эволюционной теории очень опасно. Социум гораздо сложнее любой популяции животных (даже шимпанзе, даже гориллы), и в нем действуют совсем другие закономерности. Индивид, родившийся слабым и болезненным, в условиях естественной среды обитания обречен на скорую гибель; в человеческом обществе он может не только выжить, но и сделать успешную карьеру, внести вклад в искусство или науку (вспомните всемирно известного физика Стивена Хокинга), оставить потомство. Анатомия человеческого тела в основных своих чертах мало изменилась за последние 200–300 тысячелетий. За это время практически не увеличился объем мозга, да и его структура, похоже, не сильно усовершенствовалась. Мозг, которым мы сейчас обладаем, такой же, каким он был и у африканских «Адама с Евой». Один и тот же мозг в первобытные времена помогал своему владельцу охотиться на диких зверей с копьеметалкой и бумерангом, а в наши дни помогает управлять космическим кораблем или атомной электростанцией. Сложность интеллектуальных задач за последние несколько тысяч лет возросла неимоверно, но это не привело к появлению особой породы «большеголовых» интеллектуалов. Можно упомянуть и о том, что мозг неандертальца превышал по объему мозг Homo sapiens, — ну и где теперь эти неандертальцы?
Адаптация животных и растений к среде обитания происходит в основном путем морфологических и физиологических изменений. Человеку разумному это тоже свойственно, но с некоторых пор на первый план выдвинулись культурные механизмы адаптации. Чтобы спастись от арктического мороза, эскимосы и чукчи не обрастают густой шерстью, а строят дома и шьют теплую одежду. Чтобы питаться мясом, мы не обзавелись мощными клыками, а научились термически обрабатывать пищу. Вот почему радикальное изменение анатомического строения человека даже в очень отдаленном будущем представляется маловероятным. Оно просто не нужно. На встающие перед людьми природные и социальные вызовы они отвечают другими способами. Один из таких способов — развитие искусственного интеллекта, совершенствование виртуального мира. Именно поэтому некоторые футурологи предсказывают, что будущая эволюция Homo sapiens состоит в интеграции человеческого мозга с компьютерами. Своеобразный симбиоз человека и вычислительных машин[242].
Я не знаю, унизительно ли для человека разумного состоять в кровном родстве с другими животными и всеми остальными обитателями нашей планеты. У меня лично эта мысль не вызывает никаких отрицательных эмоций, хотя есть люди, которые со мной не согласятся. Антропоцентризм до сих пор жив, и именно он заставляет многих из нас видеть в человеке не часть природы, а нечто более высокое и совершенное, выделенную часть мироздания. В этой книге одиннадцать глав, и почти в каждой из них я упоминал о том, что человек — это лишь часть, небольшой фрагмент огромного эволюционного древа, растущего на Земле вот уже 4 млрд лет. Между нами и всем остальным животным миром нет непреодолимой пропасти. Даже такие качества, как мораль и рассудочное мышление, издревле считавшиеся привилегией человека, встречаются, хотя и в примитивных формах, у высших приматов