— Четыре молодые женщины, которых убил геттисбергский злодей, были монахинями одной из самых тайных конгрегаций Ватикана. Руководство католической церкви послало их расследовать серию убийств, совершенных в монастырях Соединенных Штатов.
— Вы шутите?
— Разве я похож на шутника?
— Кто же были эти женщины — агенты Ватикана? Монахини в светской одежде с удавками, которые замаскированы под четки, и винтовками в сумках?
— Что-то в этом роде.
Помолчав, Кроссман заговорил снова:
— Сегодня утром я позвонил кардиналу-архиепископу Бостонскому и потребовал у него объяснений. Он мне ответил, что у Ватикана есть собственные полицейские службы и что Святой престол не обязан давать отчет никому.
— А какие убийства были должны расследовать эти монахини?
— Пока вы отдыхали в больнице, мы обыскали гостиничные номера и грязные съемные квартиры, в которых четыре исчезнувшие женщины поселились, когда приехали в Геттисберг. Там мы нашли новейшие компьютеры, горы карт мира и вырезки из газет. Анализируя содержимое жестких дисков компьютеров, мы пришли к выводу, что четыре монахини уже много месяцев преследовали Калеба и постоянно поддерживали связь между собой с помощью объявлений в газетах. Это были крупные общегосударственные ежедневные газеты или местные, в зависимости от того, где находились монахини. Так они следовали одна за другой из страны в страну и собирались вместе, когда это становилось нужно.
— Зачем были нужны объявления, раз у них новейшие компьютеры? Существует же Интернет.
— Пойди пойми их.
Снова тишина.
— Одно из последних по времени сообщений опубликовала Мэри-Джейн Барко в «Бостон геральд». Это несколько строк, втиснутых между объявлениями о встречах и предложениями работы.
— Что было написано в этом сообщении?
Кроссман вынимает листок из папки и читает вслух:
— Все мои дорогие! Я думаю, что снова нашла следы дедушки в Геттисберге, штат Мэн. Приезжайте быстро.
— Дедушка?
— Это кодовое имя, которым они называли Калеба. Этим сообщением она вызвала к себе остальных.
— А что было потом?
— Когда остальные монахини приехали в Геттисберг, Мэри-Джейн Барко уже исчезла. Им пришлось продолжить расследование с того места, на котором она его прекратила. Они тоже стали работать официантками и ждали, пока убийца даст о себе знать. Последнее объявление появилось в «Геттисберг ньюс» 1 июля, то есть накануне исчезновения Патриции Грей. В нем сказано: Дорогая Сэнди! О нашей кузине Патриции нет никаких новостей. Не могла бы ты встретиться со мной сегодня вечером на обычном месте? Объявление подписано «Дороти Бракстон» и адресовано Сэнди Кларкс, которая приехала в Геттисберг последней из четверых. Мы думаем, что две остававшиеся в живых монахини в тот же вечер встретились на краю Оксборнского леса и там тоже исчезли.
— Как Рейчел.
Кроссман кивает, переворачивая страницы своего досье.
— За сутки до своей смерти Рейчел тоже дала объявление в «Геттисберг ньюс». Должно быть, она, расследуя исчезновение монахинь, обнаружила их переписку. Она скопировала стиль их объявлений — назначила свидание своим исчезнувшим кузинам. И подписалась собственным именем.
— Ей ни в коем случае нельзя было этого делать.
— Вы сами поступили бы так же.
— Что еще известно?
— Наши агенты продолжали переворачивать матрасы монахинь и рыться в их вещах. Они обнаружили толстое досье — по одному экземпляру у каждой из четверых. Там были отчеты о ходе расследования с фотографиями и каталожными карточками, которые они заполняли по мере обнаружения новых данных. Так мы узнали, что все убийства, обстоятельства которых они расследовали, произошли в женских монастырях существующего в глубокой тайне ордена затворниц. Эти затворницы — старушки, которые живут полностью отрезанные от мира в монастырях среди гор. Они не видятся ни с кем из посторонних и соблюдают обет молчания. Официально они, кроме того, что молятся о спасении наших душ, еще имеют поручение восстанавливать старинные рукописи, принадлежащие Церкви, что-нибудь вроде Библии на арабском языке или средневековых трактатов о пытках.
— Ну и что?
— А то, что почерк этих убийств такой же, как у Калеба в Геттисберге.
— Черт побери!
— Последнее убийство, которое расследовали четыре исчезнувшие монахини перед тем, как тоже были прибиты к крестам, произошло в монастыре, затерянном среди Скалистых гор, возле Денвера, штат Колорадо. Вот почему мы едем на рейс компании «Юнайтед». Самолет ждет только вашего прибытия, чтобы взлететь.
— Понятно. Это все?
— Нет. Нам известно, что четыре женщины, исчезнувшие в Геттисберге, в конце концов нашли общее между всеми этими убийствами.
— Месть?
— Скорее проклятие.
— И что это такое?
— Все убитые затворницы были библиотекарями и занимались реставрацией принадлежащих Церкви запретных рукописей — тех, которые власти Ватикана много столетий скрывали в потайных залах ее монастырей. И мы знаем, что убийца искал одно из этих сочинений.
— Вы хотите сказать, что эти женщины умерли из-за этой книги?
— Это не просто книга, Паркс. Это очень древняя рукопись, в которой записаны откровения, способные подорвать основы Церкви.
— У этой книги есть название?
— Она называется Евангелием от Сатаны.
— О черт! Я понимаю, почему Ватикан не хочет шума вокруг этого дела.
Лавируя между лужами, лимузин подъехал к бостонскому аэропорту и остановился перед терминалом вылета. Паркс вышла из машины. Шофер Кроссмана подал ей дорожную сумку.
— И последнее. Сегодня утром мне звонили по прямой линии из Белого дома.
— Кто именно?
— Коротышка Банкрофт, советник президента. Этот поганец сказал мне, что расследование преступлений геттисбергского убийцы снова передано властям штата Мэн, поскольку четыре монахини были убиты на территории этого штата. Я думаю, Ватикан оказывает давление на президента, чтобы тот замял это дело.
— И что вы ответили Банкрофту?
— Послал его на хрен.
— А кроме этого?
— Я сказал этому недомерку, что территория этих убийств не только шире штата Мэн, но и значительно шире границ Соединенных Штатов.
— Что это значит?
Кроссман протянул Марии копию досье, обнаруженного у исчезнувших в Геттисберге монахинь.
— Пока медсестры в больнице Либерти-Холл штопали твои болячки, нам пришло на ум посмотреть архивы главных ежедневных газет всего мира. И мы нашли много похожих объявлений. Наши монахини оставили свои сообщения примерно в пятнадцати изданиях по всему миру. Потом мы послали запросы полициям стран, где издаются эти газеты, чтобы узнать, не было ли у них других случаев исчезновения людей или ритуальных убийств.
— И какой результат?
— За последние шесть месяцев было как минимум тринадцать таких же убийств.
— Убиты монахини?
— Убиты затворницы, Паркс. Тринадцать старых затворниц были прибиты гвоздями и выпотрошены.
Затемненное стекло поднимается и закрывает восковое лицо Кроссмана. Мария Паркс смотрит, как лимузин удаляется от нее в потоке машин, а капли дождя барабанят по ее плечам.
66
Отец Карцо, идя вперед в темноте, поднимает взгляд к пятну света, которое его фонарь отбрасывает на потолок, — и замирает. Свод и стены подземелья покрыты фресками и барельефами. Это работа ацтеков, которые, проходя по бассейну Амазонки, оставили после себя такую память. Конечно, какое-то странствующее племя изучало эти места и побывало здесь. Должно быть, оно бежало от конкистадоров с высоких плато полуострова Юкатан. Эти бесценные сокровища искусства сотни лет спали в неподвижном мраке горных недр.
Карцо поднимает факел так высоко, что пламя касается свода. Глаза священника широко раскрываются от удивления. На первой фреске изображено что-то вроде сада — райский уголок, затерянный среди девственного леса. Водопады питают своей чистой водой озеро, а зелень укрывает его как занавес. Всюду растут тенистые деревья, покрытые плодами. Вдоль берега озера тянется песчаный пляж. На нем стоят и забрасывают в воду рыболовные сети обнаженные мужчина и женщина. Что-то в их наготе тревожит отца Карцо. Эти двое — ольмеки, прародители народа ацтеков. Цивилизация ольмеков загадочным образом исчезла в самом начале нашей эры. У Карцо пересохло горло. Должно быть, ацтеки вырезали эти фрески, чтобы рассказать, что случилось с их предками. Перед ним библия ольмеков.
На рисунке были написаны имена индейца и индианки, забрасывавших сети, — Кал и Келла. Присмотревшись к их фигурам, Карцо заметил, что в их телах есть что-то странное. Что именно, он еще не понимал, но эта странность сразу зажгла в его мозгу сигнал тревоги. Он прищурил глаза и стал смотреть только на фигуру женщины. То, что он увидел, заставило его похолодеть до мозга костей.
Вода озера доходит мужчине до колен, а женщине до бедер. Над безволосым половым органом индианки поднимается гладкий плоский живот. Но художник не сделал своим долотом никакой отметины там, где должен быть пупок. Карцо смотрит на живот мужчины. Гладкая тугая кожа от лобка до грудной кости и тоже никаких следов пупка. Экзорцист вытирает пот со лба. Отсутствие пупка на изображениях ольмекской четы имеет тот же смысл, что у христиан его отсутствие на изображениях Адама и Евы в саду Эдема. То, что пупка нет, значит, что они не были зачаты в утробе человеческой женщины и их не питала материнская плацента. Что они — первые люди, созданные Богом. Значит, этот пейзаж в блеклых тонах, на который Карцо сейчас смотрит, потерянный рай ольмеков. Другого толкования быть не может.
Экзорцист медленно подходит к следующим изображениям. На барельефе, округлости которого время частично стерло, сияющее божество указывает ольмекской женщине на плод, который та не должна есть. Но Бог-Ягуар пришел к молодой индианке во сне и смутил ее. Она ослушалась Света. Тогда Свет погас навсегда, и произошла катастрофа — то ли ураган, то ли землетрясение. Небо почернело, и на следующем рисунке было показано, как водопады, питавшие водой озеро, стали извергать кровь. Деревья, оставшис