— Черт бы тебя взял! Ты подохнешь или нет, падаль?
Капюшон словно обваливается внутрь под градом пуль, которые раскалывают лицо монаха. Он шатается, роняет кинжал и падает на колени, а потом валится на пол.
Валентина выбрасывает из пистолета вторую пустую обойму, вставляет новую — последнюю, которая у нее осталась, и щелкает затвором, чтобы вставить пулю в патронник. Задыхаясь от усталости, она медленно подходит к убийце и выпускает еще четыре пули в полный крови капюшон. Выстрелы в тишине грохочут, как раскаты грома. Убедившись, что монах больше не встанет, она начинает плакать.
150
Становится все холоднее. Отец Карцо смотрит на лиловые пятна, которые кожаные ремни оставляют на предплечьях Марии Паркс. Он по-прежнему слышит свистящее дыхание молодой женщины. Но ритм, в котором поднимается и опускается ее грудь, совершенно не совпадает с этими вздохами. Как будто посредством Марии дышит другое существо, которое постепенно овладевает ее телом. Или, вернее, это существо постепенно захватывает контроль над Марией Паркс и становится все более… присутствующим. Да, именно от этого застывает кровь в жилах у Карцо, когда лицо молодой женщины искажается судорогой: в Марии растет другое существо, и оно побеждает ее.
— Мария?
В ответ раздается низкий хриплый свист. Кожаные ремни растягиваются под давлением предплечий. Карцо поворачивается и видит, что все в трапезной меняет цвет. Старые ковры, которые украшали ее в Средние века, возвращаются на свои места. На стенах, там, где остались белые пятна от ковров, теперь проступили узоры — тяжелые драпировки, сотканные из пыли и воспоминаний. Вдали раздается звук рога. Карцо вздрагивает, поворачивается к Марии — и видит, что она пристально смотрит на него.
— Мария?
Священник всматривается в глаза молодой женщины. Это не ее глаза.
— Черт возьми, Мария! Сейчас вам надо проснуться! Я снова теряю вас!
Тишина. Потом рог звучит снова. Карцо напрягается всем телом, услышав стук сапог на лестнице.
— Мария?
Горло Марии Паркс дрожит от звуков низкого мелодичного голоса.
— Мое имя Томас Ландегаард, главный инквизитор провинций Арагон, Каталония, Прованс и Милан.
— Будьте добры, Мария, проснитесь!
Застежки щелкают, и ремни расстегиваются. Молодая женщина встает и идет к столам, расставленным в трапезной.
151
Оставив труп монаха лежать в Комнате Тайн, Валентина идет по кровавым следам, которые он оставил на полу, когда тащил тело Баллестры. И выходит из зала в потайной ход через дверь в стене, которая осталась открытой в конце зала.
Чем выше она поднимается по ступенькам, тем сильнее раздаются в тишине звуки большого органа. Пройдя лестницу до конца, она выходит из тайного прохода и осматривает узкий сводчатый коридор, в котором оказалась. Она узнает освещенную нишу с останками святого Петра. Значит, это открытый для посетителей коридор под той гробницей, которая стоит в соборе. Валентина кладет пистолет в кобуру и преодолевает несколько последних ступенек, которые отделяют ее от поверхности.
Валентина выходит на свет посреди толпы паломников. Орган играет первые такты «Страстей» Баха. Она прислоняется к столбу: после замкнутого пространства и тишины комнаты у нее едва не закружилась голова от дыма благовоний и оглушительных звуков церковной музыки. Гроб с телом папы стоял перед алтарем и был окружен швейцарскими гвардейцами, одетыми в парадную форму. Кардиналы в пурпурных сутанах, выстроившись в четыре ряда, стояли на коленях у гроба. Толпа проходила вдоль этой армии прелатов, огибая катафалк, а потом медленно двигалась к выходу.
Прижавшись спиной к столбу, Валентина думает: как бы поступила эта чинная толпа печальных людей, если бы она вдруг завопила во все горло: «У меня есть доказательства, что папа убит и убили его кардиналы!» Она закрывает глаза, чтобы больше не видеть живых призраков, которые идут мимо, почти касаясь ее. Если бы она крикнула это и перекричала орган, тысячи безымянных лиц, несомненно, повернулись бы в ее сторону и улыбнулись ей, приняв за сумасшедшую. Потом они продолжили бы свое безмолвное шествие, а швейцарские гвардейцы незаметно схватили бы ее и сдали бы своему командующему. Нет, они бы бросились на меня и съели меня заживо.
Валентина вздрагивает при этой мысли и ничего не говорит. Она позволяет этому потоку людей подхватить ее и потащить к выходу. Уплывая по течению, она все же оглядывается и видит начальника гвардии. Он что-то шепчет на ухо камерлингу Кампини, который стоит на коленях на молитвенной скамейке. Камерлинг слушает его, не поднимая головы, а потом сам шепчет несколько слов ему на ухо. Похоже, Кампини в ярости. Великан выпрямляется, делает знак отряду гвардейцев и исчезает в потайной двери. Гвардейцы следуют за ним.
Молодая женщина пытается расталкивать толпу локтями, чтобы скорее добраться до выхода, но в соборе слишком тесно. В результате ей лишь достаются сердитые взгляды и сказанные шепотом упреки. Через десять минут она наконец выходит на паперть, которую поливает дождь. Швейцарцы уже стоят перед входом. Их командующий занял место у верхнего конца лестницы и смотрит на проходящую мимо толпу. Нет, не просто смотрит: он изучает лица. Валентина дрожит под продувающим площадь ветром. Она хотела бы отойти назад, но не может этого сделать из-за толпы. Тогда она укрывается под зонтом какого-то паломника, благодарит его за помощь и прижимается к нему, когда процессия проходит мимо гвардейцев. Она чувствует, как взгляд великана задерживается на зонте. Стараясь не слишком сильно сжимать руку паломника, она идет вперед. Получилось! Она уже внизу лестницы. Исчезая в толпе, Валентина бросает взгляд через плечо. Великан смотрит в другую сторону. Она отпускает руку паломника и пробирается дальше между колоннами, которые стоят вдоль площади. Потом она бежит по мокрым мостовым Борго-Санто-Спирито и за несколько широких шагов достигает моста, переброшенного через Тибр. Здесь, стуча зубами под ливнем, она включает свой мобильник и набирает личный номер Марио Канале, главного редактора «Коррьере делла Сера».
152
Тревожный звук рога завывает в темноте. Инквизитор и его охранники взбегают по лестницам на верхние этажи монастыря. Ландегаард оказывается в широком коридоре с плавно поднимающимся полом. В конце коридора — дверь в прачечную. Инквизитор бьет по ней плечом так, что она едва не слетает с петель. Дверь открывается.
Тот, кто трубил в рог, стоит на коленях в пыли. Остальные охранники из верхней группы бледны как смерть. На столах трапезной лежат привязанные пеньковыми веревками тела убитых затворниц. С наступлением оттепели эти распухшие трупы начали разлагаться, и теперь телесные жидкости вытекают из-под одежд прямо на пятна крови на полу. Их запахи смешиваются с запахом прокисшего супа, остатки которого высохли на дне мисок.
Ландегаард долго осматривает трупы. Переходя от стола к столу, он обнаруживает следы ужасных мучений, которым были подвергнуты затворницы. С каждым новым шагом спазм в его желудке становится сильнее. Выколотые глаза, вырванные языки, следы надругательства на половых органах, руки и ноги, с которых содрана кожа. Такие жесточайшие пытки иногда, в крайних случаях, применяла Святейшая инквизиция. Но здесь в действиях мучителей было столько ненависти и ярости! Это могли сделать только пособники Сатаны или грубые наемные солдаты. Те, кто пытал монахинь, не просто добивались от них признания. Они еще хотели отомстить за что-то, словно их самих когда-то допрашивали так же. Ландегаард роется в своей памяти. Последний раз Инквизиция применяла подобные пытки сорок лет назад в тюрьмах короля Франции. Тогда тамплиеров пытали много месяцев подряд, прежде чем они наконец сознались в своих преступлениях.
К инквизитору подходит один из его охранников. Ландегаард поворачивается к нему, и тот протягивает ему медальон, найденный в пыли. Ландегаард наматывает цепь на свою одетую в перчатку ладонь и осматривает подвеску. Пятиконечный крест и в центре — демон с головой козла. Символ Воров Душ.
Он осматривает другие трупы. Каша вместо лиц, тела истерзаны. Ландегаард напрасно пытается определить, какое из тел — останки матери Габриэлы. Четырнадцать трупов здесь и еще семь несчастных затворниц, которых Воры Душ сбросили живыми со стены. Двадцать одна служительница Бога погибла в ту ночь. Ландегаард подходит к одному из своих нотариусов: тот нашел монастырский реестр. Еще одна затворница умерла от гриппа в начале зимы. Нет только настоятельницы: охранники не нашли никаких ее следов.
Последний стол пуст, но на нем осталась засохшая кровь. Ландегаард подходит к нему, наклоняется и поднимает с пола куски пеньки, упавшие на пол. На этом столе пытали мать Габриэлу в то же время, когда терзали ее затворниц. Должно быть, не добившись от них ответа, Воры Душ ушли обыскивать крепость. А монахиня воспользовалась этим и убежала.
Ландегаард проводит взглядом по высохшим кровавым следам на полу. Старая затворница нашла в себе силы встать и дойти до другой двери, которая ведет из трапезной во двор монастыря.
Идя по этому следу, Ландегаард останавливается в коридоре перед огромной морглейкской шпалерой. Отпечатки ног кончаются в этом месте. Инквизитор поднимает ковер и видит на стене кровавые следы рук затворницы. Он прижимает пальцы к тем же местам стены, и раздается щелчок. В стене открывается проем, через который в коридор врывается поток ледяного воздуха. По другую сторону проема видна лестница, которая спускается в темноту. Такой потайной ход есть во всех христианских монастырях и укрепленных аббатствах. Архитекторы, которые строят монастыри, называют его «путь бегства». Этим спасительным путем монахам или монахиням полагалось убегать в случае смертельной опасности. Этот тайный ход должен кончаться за много километров от монастыря. По этому ходу бежала из монастыря мать Габриэла.