Дед услышал его последние слова, он стоял неподалеку, невидимый, и мысленно пообещал: «Еще научишься… если уцелеешь, Витязь…»
Глава 19. Камень кодирования
Утро выдалось таким тихим, солнечным и ласковым, что не хотелось верить ни в какие злые силы, подстерегающие путешественников на каждом шагу.
Антон встал рано, вместе с солнцем, однако, к своему удивлению, обнаружил, что Илья и Владислава уже на ногах и возятся у костра.
– Доброе утро, – сказал он, оценивая светящиеся изнутри лица Пашина и его юной подруги, и невольно позавидовал им обоим. – Вы что, вообще спать не ложились?
Девушка смутилась, кидая на Илью косой взгляд, тот улыбнулся ей в ответ.
– Поспали маленько. Серафим, как джентльмен, уступил Славе палатку в час ночи и сменил меня на дежурстве.
– Где он?
– Не слышишь? Дрыхнет без задних ног.
Из крайней палатки послышался храп.
Все трое переглянулись и рассмеялись.
– Отличное утро, – сказал Антон и побежал купаться.
– Это твой друг? – тихо спросила Владислава, сидя на корточках над разгоравшимся костром.
– Друг, а что?
– Он сильный… и хороший, я чувствую.
– Я тоже. Ему досталось в жизни, парень ни за что в тюрьме отсидел четыре года, но остался человеком. И он действительно очень сильный боец, мастер боевых искусств.
– Как ты?
– Лучше, чем я. Кстати, я забыл у тебя спросить, как тебе спалось.
– Хорошо, – покраснела Владислава, отчего ее лицо вмиг преобразилось, переворачивая душу Ильи, так что у того перехватило дыхание и сердце прыгнуло к горлу. – Лучше, чем дома.
– Не боялась, что твои родственнички придут за тобой?
– Не-а. – Улыбка девушки погасла. – Ты ведь не отдашь меня им?!
– Нет! – пообещал Илья, и Владислава снова расцвела улыбкой, детской, радостной, полной безграничного доверия и любви.
Зашевелилась палатка Гнедичей, откинулся полог, и оттуда вылез Юрий Дмитриевич, голый по пояс. Поежился от утренней прохлады, хмуро глянул на пару у костра, буркнул «с добрым утром» и побежал на берег озера, откуда доносился плеск воды.
Илья взял ведра, направился туда же.
– Сейчас воды принесу, чай готовить умеешь?
Владислава поняла шутку.
– Я все умею готовить.
– Тогда я за себя спокоен.
Антон уже стоял на берегу, вытирая полотенцем мокрые волосы. Гнедич, склонившись над водой, чистил зубы. Заметив Илью, набиравшего с лодки воду в ведра, он сполоснул лицо и подошел, оглядываясь на стену кустарника, скрывавшего лагерь.
– Ты с ума не сошел, Илья Константинович? Вчера я не стал тебе говорить при всех. Ты понимаешь, что натворил?! Украл девчонку у родителей!
– У нее нет родителей.
– Все равно есть родственники, они заявят в милицию, и у нас начнутся неприятности! Мало нам своих? Хлопот не оберешься, доказывая, что ты не занимаешься киднэппингом.
– Никуда они не заявят, – отмахнулся Илья. – У них у всех рыльце в пушку, все ее родственники работают на храм и шума поднимать не станут. Единственное, что они могут предпринять, так это сделать попытку отбить Владиславу.
– И ты так спокойно говоришь об этом? Неужели собираешься сопротивляться?
– Еще как собираюсь! – сверкнул глазами Илья, унося полные ведра воды.
– Сумасшедший! – в сердцах бросил Юрий Дмитриевич, повернулся к Антону. – А вы как думаете?
Тот посмотрел вслед Пашину, вызвал в уме образ Валерии и проговорил:
– Я его понимаю.
– Вы оба законченные романтики! – только и нашел что сказать оторопевший подполковник.
В половине восьмого завтрак был готов: овсяная каша и чай с бутербродами. Позже всех встал Серафим, которого пришлось будить дважды. Он выполз из палатки, как медведь из берлоги, заспанный, небритый, со всклокоченной головой, посмотрел на разглядывающих его коллег и добродушно проворчал:
– Чего уставились? Жрать давайте! В жизни каждому человеку надо не забыть сделать три вещи: позавтракать, пообедать и поужинать.
Все засмеялись, улыбнулся даже Антон, не питавший к Тымко недобрых чувств, воспринимавший его таким, каким он был. Не улыбнулась только Владислава, еще не освоившаяся со своим положением и не отходившая от Ильи ни на шаг.
Позавтракали в хорошем настроении, под шутки Серафима, не думая о плохом и не вспоминая, что происходило с ними вчера. Все события прошедшего дня как бы отдалились, подернулись дымкой времени и уже не воспринимались всерьез. Антон несколько раз ловил на себе взгляды Валерии, но не отвечал, чувствуя себя не слишком уютно. Еще свеж был в памяти взгляд Юрия Дмитриевича, понимавшего, что между его женой и Громовым что-то происходит, но бессильного изменить ситуацию.
После завтрака Илья утвердил экипажи лодок, отправлявшихся в поход на озеро, и дело чуть не дошло до конфликта. В лагере была очередь дежурить семье Гнедичей, но Валерия наотрез отказалась оставаться, и Анжелика согласилась остаться вместо нее. Таким образом в первую лодку сели Илья, Антон и Владислава, во вторую Серафим и Валерия. Разобрали и уложили в лодках акваланги и в начале девятого отчалили от берега, держа курс на протоку, ведущую в озеро Ильмень.
Илья остановил лодки недалеко от Стрекавина Носа и полчаса определял направление, по которому, следуя подсказке бабушки Савостиной, надо было проплыть несколько сот метров в поисках места залегания камня с Ликом Беса. Наконец курс был рассчитан, и лодки отправились дальше, чтобы стать на якорь в двухстах метрах от берега.
Прозрачность воды была такой, что просматривались каждый камешек или водоросль на дне, даже на пяти-шестиметровой глубине. И уже через четверть часа кружения над определенной точкой поискеры обнаружили лежащую на дне продолговатую каменную плиту в окружении десятка других камней преимущественно круглой формы. Отличилась Владислава, первой увидевшая скопление камней на глубине четырех с половиной метров.
Возбужденные искатели приключений (на свою голову) принялись разглядывать камни, потом Серафим начал натягивать на себя акваланг, но Илья остановил его, раздумывая над чем-то.
– Ты чего? – не понял Серафим. – У нас же два акваланга.
– Ничего не понимаю, – признался Илья, продолжая прислушиваться к себе. – Подозрительно это все… Если камень лежит здесь, почему никто не мешает нам его искать? Вчера было две попытки надавить на нас, заставить уйти с мыса, сегодня – полная тишина…
– Значит, они поняли, что с нами им не справиться, – хохотнул Серафим, продолжая надевать гидрокостюм. – Может, это и не тот вовсе камень, который мы ищем.
– Резонно. – Илья еще раз оглядел береговую линию, уловил стеклянный блик в камышах на острове и толкнул в бок Антона. – А ведь за нами наблюдают, мастер. Левее протоки, в тростнике, видишь?
Вместо ответа Антон поднял вверх палец, Илья запрокинул голову и увидел высоко в небе серебристый крестик. Сказал сквозь зубы:
– Ах ты, мать честная, «Махаон»! Кажется, за нами следят сразу со всех сторон. Ждут. Чего ждут, спрашивается?
– Когда мы начнем поднимать камень, – предположила Валерия, демонстративно отвернувшись от Антона.
– Н-да, резонно… И все же интересно, кому принадлежит аппарат. Неужели жрецам храма удалось достать себе «Махаон» и приспособить для своих нужд?
– Вряд ли, – покачал головой Антон. – Он их больше демаскирует, чем приносит пользу. Это за нами следит какая-то спецконтора.
– Резонно.
– Ну, я пошел. – Серафим сунул в рот загубник и перевалился через борт лодки спиной в воду.
– Мне страшно! – прошептала Владислава на ухо Илье. – Я чувствую, что на нас смотрят очень плохие люди…
– Ничего, все будет хорошо, – похлопал ее по руке Илья. – Антон, я, пожалуй, тоже опущусь вниз, посмотрю на камни поближе. Не нравится мне, что мы так быстро нашли Лик Беса.
Он надел акваланг и нырнул следом за Тымко, раскорячившимся над россыпью камней на дне озера.
– Странные камни… – проговорил Антон, свесившись над водой. – Может быть, это обломки бетонных столбов?
– Не похоже, – задумчиво отозвалась Валерия, забыв, что сердится на Громова за невнимание. – Хотя скорее всего они искусственного происхождения. Вообще слово «камни» происходит от двух санскритских слов «ка» – небесный, что всегда было эпитетом богов, и «мени» – сосуд. Можно понимать это слово как «метательные снаряды бога».
– Метеориты, что ли?
– Нечто в этом роде.
Два аквалангиста под лодками о чем-то посовещались, разговаривая жестами, и Серафим, захватив самый маленький из сигаровидных камней, вынес его на поверхность, бросил в лодку. Только теперь стала понятной его форма, и Антон обменялся с Валерией понимающим взглядом. Камень имел форму фаллоса, что говорило о его принадлежности культовому хозяйству храма.
– Изучайте, – хихикнул Тымко, вытолкнув загубник. – Там внизу целый джентльменский набор этих, с позволения сказать, «скульптур».
– А плита? – с жадным интересом спросила Валерия. – Это он, Лик Беса?
– Хрен его разберет. Что-то нацарапано, а что – не видать, чистить надо. Сейчас попробуем. Дайте-ка мне скребок.
Антон протянул ему металлическую щетку, и Серафим нырнул обратно на дно, где Илья, поднимая облачка мути, пытался соскрести с поверхности плиты слой грязи. Они занялись этим вдвоем, и вскоре изнемогавшим от любопытства пассажирам лодок стал виден рисунок на камне, действительно напоминавший голову какого-то существа с рогами, наполовину человека, наполовину дракона. Все принялись разглядывать рисунок, в том числе и аквалангисты, и через минуту у тех, кто сидел в лодках, закружилась голова, в ушах поплыл звон, в теле появилась эйфорическая легкость, отошли на второй план другие чувства, цели и задачи, планы и устремления. Хотелось только смотреть на плиту под водой и ни о чем не думать, предаваясь радостно-возвышенному чувству погружения в эстетическое созерцание бесформенных видений.
Первой справилась со своей зачарованностью Владислава. С криком: «Не смотрите!» – она схватила Антона за плечо и дернула назад. Громов очнулся, с удивлением осознавая себя сидящим в лодке, глянул на часы и ужаснулся. Они просидели над водой сорок минут, не ощущая течения времени, и точно так же провисели в воде над плитой аквалангисты.