– Ужин, завтрак, обед и припасы на два дня.
– По рукам. – Впрочем, жутковатую руку гостя Том пожать не решился.
Трактирщик провел гостей в комнату и предупредил, что на ужин в его заведении начинают собираться, как окончательно стемнеет. Узкая каморка с единственным лежаком без каких-либо спальных принадлежностей, на две трети забитое досками пыльное окно, ржавая железная печь – так неприхотливо выглядели апартаменты одного из лучших постоялых дворов в округе. Надо сказать, Ванко и такие покои показались уютными, а Рахану было все равно, где коротать ночь. Ключник оставил утомившегося мальчика в комнате, пообещав позвать на ужин, а сам спустился вниз, к занявшему свое место Тому.
– Хозяин, надо пацана пристроить. Может, у тебя работа найдется?
– Своих дармоедов не прокормить, – трактирщик, не прекращая елозить тряпкой по утвари, покосился в сторону гостя.
– Знаешь, кому надо?
– Продать хочешь?
– Дурак ты. С людьми оставить.
– Сам ты дурак – кому он на хрен нужен, нахлебник, подумай сам, здесь народу и так навалом.
– Может, в Осетрово?
– Ты из какой глухомани приперся? Да вас и к воротам не подпустят, на копья посадят.
– А что так?
– Город!
Не нравился Тому собеседник, сильно не нравился. Накидку с головы сбросил, рожа отвратная, нормальные гости придут – кусок в горло не полезет. Вопросы задает, словно деревенщина, но держится уверенно, будто трактир Тома – забегаловка распоследняя.
– Слушай, хозяин, а если я за пацана приплачу, чтоб приютили?
Как есть дурак. Денег оставит, сам за порог, а мальчишку через день взашей выгонят. Сказать или сам додумается, что нельзя в наши дни на честность людскую надеяться, продать не продадут паренька, но и кормить не станут – все сердобольные сами с голода пухнут. Том снисходительно глянул на гостя. Рахан оскалился:
– Ясно – без гарантий.
Правильно все понял, лыбится, видно, что не простой бродяга. Впрочем, все простые давно костьми по канавам белеют, а кто на дороге выжить смог – волк, не хуже тех, которые по лесу шастают. И не смотри, что калечный из себя. Трактирщик народу за жизнь повидал много, задушевных историй наслушался и в людях разбираться научился. От нового знакомого исходил стойкий запах немытого тела, гари и неприятностей.
Бродяга бросил на столешницу горсть довоенных медных монет, взял горячего брусничного отвара, посидел, молча отхлебывая из железной кружки и рассматривая старавшегося казаться невозмутимым хозяина. Том, однако, проявлять желание пообщаться не торопился. Одноглазый взял еще стакан для своего пацана, бросил «Жрать позовешь» и направился к себе. Трактирщика прямо покоробило – командует оборванец, как посыльным, но, избавившись от неприятного общества, он все-таки вздохнул с облегчением.
Само собой разумеется, позвать к ужину хозяин не соизволил, и Рахан с Ванко спустились в зал, лишь когда шум там явственно указал на начало трапезы.
Внимание всех посетителей тотчас переключилось на несуразную фигуру Ключника. Обычно такие уроды в респектабельном заведении Толстого Тома не появлялись. Еще раз гость вызвал раздражение хозяина, когда тот увидел, сколько он ест. Сухой и тощий, бродяга потреблял пищу в неимоверных количествах, но не жадно, изголодавшись, а не спеша, тщательно пережевывая и не обращая внимание на то, что отправляет себе в рот. Словно не дорогую собачье-свиную вырезку, коей славилось заведение, перемалывали его челюсти, а нечто совершенно заурядное или, наоборот, подобным деликатесом приходилось давиться гостю изо дня в день. В какое-то мгновение Том осознал, что плата за постой оказалась несоизмеримой с ущербом, который может нанести репутации заведения такой клиент. Откормившись, по-другому это не назовешь, Ключник оставил своего пацана за столом, а сам начал нетактично навязываться к другим посетителям с глупыми вопросами. Том, вопреки обыкновению, пожалел, что в таверне нет давешних завсегдатаев – городской стражи или дружинников новоиспеченного защитника Полка. Уж они-то бы успокоили беспардонного постояльца. Ключник развязно, – ну, выпил бы браги, тогда понятно, а так ведь ни-ни, только отвар на травяном сборе, – принялся расспрашивать на очень скользкие темы: как часто проходят караваны, сколько их обычно на ярмарку прибывает, есть ли постоянные обозы, случается ли такое, что пропадают гости, не выставляется ли на торгу товар, неизвестно откуда появившийся, рабы, например, или чем банды местные занимаются, и кто заправляет ими. Причем прямо в лоб вопросы задает, кто ж ему ответит, тем более у Тома влиятельные люди собираются, они во всяких сомнительных делах замешаны, дурак здесь не ответы найдет, а только проблемы, большие проблемы на свою голову. На свою, да заодно и трактирщику авторитет подпортит – вот сука, ох, зря Том на барыш польстился, как бы хуже не оказалось по жизни.
Повидал хозяин двора всякого сброда, начинал ведь тоже с палатки задрипанной, последнему идиоту понятно, что творит урод колченогий полное безумие, за смертью гонится, но ведь до чего уверенно себя ведет – люди его назойливость терпят, так чего он, бестолковый, добиться хочет? Не иначе, самого Тома опозорить. Чешет затылок трактирщик и вздыхает – все, завтра с пустыми лавками встретит вечер его кабак, и хорошо бы, чтоб за прилавком остался старый владелец. Беда. Чего ему надо? На что надеется, думает, мол, да, ему ответят, ну, пощипали караван иноземный, добро себе прикарманили, рабов с молотка, охрану в реку… безумец. Вслушаться – по грани, на лезвии танцует ущербный, пацана бы пожалел.
– А правда, пропал перед самой ярмаркой торговый обоз богатый прямо здесь, в Устье? – спрашивает.
Да горожане за такие слухи похоронят в глубоком омуте. Что ему ответят? Ну конечно:
– Чушь, слухи, уважаемый.
Дознатчик безумный.
А не понять Тому, хоть и опыта у него скопилось на десяток хроник, не постичь, потому что в прожитые им полвека он чаще простое отребье встречал, не осознать – не нужны правдивые ответы оборванному бродяге. На честность таких ответов он и не надеется, а вот ложь, ложь Ключник как собака след ощущает. И тени, что в глазах мелькают, видит, и изменение голоса да смятенные жесты примечает, чувства сейчас у него обострены – нормальному человеку и не снилось. По душам можно и потом поговорить, главное, найти с кем. Выследить и пообщаться наедине, используя богатый арсенал навыков, полученных солдатом в далекие, еще довоенные годы. Знай об этом трактирщик, уже крутили бы руки Рахану дюжие помощники. Вот только справились ли бы?
Тем временем в трактир, к облегчению хозяина, ввалились четверо вооруженных дружинников – патруль. Теперь, с приходом в Осетрово Полка со своими, прежняя городская стража если и заглядывала к Тому, то просто отдохнуть. Защита внешних территорий осуществлялась только наемниками, и с работой этой они справлялись почти без нареканий.
– Как дела, Толстый? – Старший группы облокотился о стойку и подхватил горячую кружку настоя.
– Нормально. Может, покрепче чего? – Пришедший был из приближенных Полка, такому не грех и плеснуть за счет заведения.
– Не надо, всю ночь еще работать. Ничего подозрительного?
– Ну… Постоялец новый, вон, кривой, – кивнул Том в сторону Ключника, – вопросы задает сомнительные.
– Посмотрим.
Дружинник медленно подошел к сидящему Рахану, навис над ним всей своей внушительной фигурой. Сзади подтянулись остальные патрульные. Ключник, не выказывая беспокойства, не мигая, смотрел снизу вверх.
– Откуда будешь?
– С запада иду.
– А ищешь что?
Калека неопределенно пожал плечами:
– Да так, знакомого хочу найти.
– Знакомого?
– Он с караваном на ярмарку не дошел, вот интересуюсь. Нельзя?
– Можно. Придешь завтра в город – расскажешь, что знаешь, может, помогут. А здесь людям отдыхать не мешай.
– Как скажешь. – Рахан отвернулся.
– Не кипятись, тут тебе все равно никто ничего не скажет.
– Да ладно…
– И вообще, смотри, у нас беззакония не потерпят.
– В курсе.
Дружинник еще постоял, покачиваясь на носках, рассматривая сидящего. Странно поговорили, не поймешь, но мужик вроде нормальный. Действительно – ладно. Он глянул на Тома, махнул рукой, мол, не беспокойся, и пробежался взглядом по остальным посетителям. И внезапно застыл на притаившемся в углу Ванко.
Мальчик тоже внимательно рассматривал патрульного. Первая встреча с отрядом Полка. Уж не этот ли человек гарцевал у ворот хутора, заговаривая зубы Сивому, да и потом всю ночь травил байки, развлекая поселенцев? Точно он. Узнал, подойдет? Не пошел, вернулся к трактирщику, спросил что-то. Тот ответил, махнул рукой в сторону Ключника. Дружинник глянул, поскреб затылок, обменялся еще парой фраз, попрощался, кликнул своих да вышел. А ведь, верно, узнал. Рахана он тогда не видел, а мальчишка-то постоянно рядом отирался. Ну и дракон с ним, не захотел приветить – его дело. Больно надо. Ванко возвратился к прерванному делу – смакованию сладкого и душистого горячего напитка.
Том удивился еще больше – патрульные на настырного постояльца никак не отреагировали, а пацан, его спутник, старшего заинтересовал. Видел где-то, говорит, но что примечательно – озабочен был, словно с привидением встретился. Дела. Надо признать, после беседы с дружинниками калека утихомирился, забрал мальца и наверх поковылял.
– Спать будем, – буркнул Ключник, – завтра в город. Задержимся тут, тебя еще, пострел, пристроить надо.
– Как пристроить? – Ванко даже ерзать перестал, укладываясь поудобнее под боком солдата на узкой койке. – Я с тобой.
– Нельзя со мной, опасно. Здесь спокойно, не пожалеешь, что остался.
Разговаривать на такие темы Рахан и прежде не умел, а за последние годы и вовсе разучился. Он вздохнул, неловко погладил притихшего мальчика:
– Спи.
Где уж тут заснешь – лучший друг бросает как безделушку надоевшую.
Ворочался Ванко долго, слышал, как утихомирились внизу гости, как суетилась челядь, гремя посудой, грохнули ставни, прошелестели последние звуки шагов и наступила тишина. А паренек все не спал.