Благодаря усилиям Н. Н. Померанцева, приглашённого им историка, сотрудника музея В. И. Иванова, и Д. Н. Сухова удалось сохранить белокаменные саркофаги с останками женщин-правительниц Руси. Тогда, в августе — декабре 1929 года, была спасена от варварского уничтожения гробница с мощами преподобной Евфросинии Московской. Была создана комиссия для изучения и сохранения некрополя Вознесенской обители, которую возглавлял замдиректора Оружейной палаты В. К. Клейн. Когда вскрыли полы в Вознесенском соборе, то увидели намного большее количество гробниц, чем это наблюдалось визуально. Всего их было найдено почти шестьдесят! Ручным способом белокаменные саркофаги весом до двух тонн перевезли в Архангельский собор.
Разместить некрополь было негде. Поэтому выбрали подвальную часть собора — Судную палату, тут их и укрыли, с глаз долой от тех, кому это не по душе. Саркофаги опускали в подвал через пролом в стене, иного способа не было.
Спасли! Не всё, конечно, но что смогли…
Думали, что опускают в подвал ненадолго. Но оказалось — почти на сто лет…
Года 1929-й и 1930-й стали самыми драматичными для Музеев Московского Кремля. Разрушения памятников были чудовищными. Изъятые ценности сдавались в Госторг. Ситуация фактически привела к гибели профессионального научного коллектива музея, сотрудники не могли быть безучастными. Тогда, в конце 1929 года, покинул пост директора Д. Д. Иванов; чуть позднее, в январе 1930 года, он покончил жизнь самоубийством. Затем за восемь лет в музее сменилось четыре руководителя. При этом ни один из них не имел необходимого образования или опыта. В середине 1930-х до самой войны большинство ценных научных сотрудников были уволены. Надолго запоминается рассказ о том, как в 1929-м из сносимого Вознесенского монастыря с поспешностью переносили останки женщин из княжеских родов Средневековой Руси и России после Смутного времени. Всего осталось, как сообщают нам современные публикации, 56 таких саркофагов.
Они были помещены в подклетное помещение Архангельского собора Московского Кремля, доступ в которое для «обычных людей» пока закрыт.
Среди надгробий XV века остались, в частности, связанные с такими именами:
Евдокия, в монашестве Евфросиния (скончалась в 1407 году) — великая княгиня, жена Дмитрия Донского;
Софья Витовтовна (1453 год) — вдова великого князя Василия I Дмитриевича;
Мария Борисовна (1467 год) — первая жена великого князя Ивана III, скончавшаяся в возрасте 23 лет (видимо, от яда, так как в её тканях найдено много цинка и токсичных веществ);
Мария Ярославна (1485 год) — жена великого князя Василия II Васильевича.
По словам очевидцев, сделанные из белого камня надгробия весят почти до двух тонн!
И вот что интересно. «Лекарства в те далёкие времена, — пишет современный исследователь, — были небезопасными — их делали на основе мышьяка, свинца и ртути. Косметическими средствами, которыми средневековые красавицы щедро пользовались, служили краски, используемые иконописцами, а именно — свинцовые белила (к ним для яркости добавляли ещё и барий), киноварь, содержавшая много ртути и серы». Таким образом, многие женщины просто не доживали свой век, а когда их начинали лечить от недугов, то происходило всё наоборот: они заболевали всё больше.
Другим «фактором смерти» являлись… известные яды, о чём мы уже говорили в первой главе нашей книги. Неугодных убирали вполне «профессионально». В подтверждение этого факта мы читаем там же: «Изучив микроэлементный состав волос царицы (речь идёт об Анастасии, первой жене Ивана Грозного), фрагмента ткани и тлена, эксперт-химик обнаружил в них большое количество солей ртути. И стало понятным, что причиной смерти царицы Анастасии оказался один из «популярнейших» ядов Средневековья. Другим способом — принимая лекарство, пользуясь косметикой, — эта молодая женщина не могла бы накопить в своём теле столько отравляющего вещества».
Ныне благоверная княгиня Евдокия и благоверный князь Дмитрий лежат в одном соборе Московского Кремля — Архангельском. Время распорядилось так, что мощи великой княгини оказались в храме, где хоронили только особ «мужескаго пола». Однако здесь требуются некоторые дополнения.
Когда скончался Дмитрий Донской, Евдокия, как мы помним, построила в Москве в память о нём церковь Рождества Богородицы, которая стала храмом для женской половины великокняжеской семьи. Так она отметила ещё раз победу мужа на Куликовом поле. Сегодня, если посмотреть на Кремль со стороны Моховой улицы, то на фоне Большого Кремлёвского дворца можно увидеть едва заметную золочёную главку этого уникального храма, чудом не тронутого во времена лихолетья тридцатых годов XX века.
Возведённый ею же новый Вознесенский монастырь в Кремле будет затем местом, где хоронили русских княгинь, великих княгинь и цариц вплоть до эпохи Петра I, то есть до начала XVIII столетия. А их мужья и братья нашли своё упокоение в кремлёвском соборе Архангела Михаила.
Но когда в 1929-м полностью разрушалась обитель, группе учёных — сотрудников кремлёвских музеев — чудом удалось спасти некоторые останки и перенести их в подклет — подвальные помещения Архангельского собора. Они находятся там и по сей день. Рассказывают, что, когда несколько человек стали поднимать саркофаг преподобной Евдокии, он неожиданно раскололся. Ведь он был фактически самым древним из здесь оставшихся. Обнаружили некоторые остатки её одеяния…
После переноса праха княгинь в Архангельский собор произошло необыкновенное: соединились под одной сенью почти все родственники великокняжеской семьи. Под крышей единого храма лежат теперь мощи Дмитрия Донского и Евдокии Суздальской (в монашестве — Евфросиния), их детей — Василия, Юрия, Андрея и Петра, всё, что осталось от праха и надгробий их невесток — жены Василия Софьи Витовтовны и супруги Юрия Анастасии Смоленской. Также мы найдём здесь упоминание о внуках князя Дмитрия и Евдокии — Василии Васильевиче Темном, Василии Юрьевиче Косом и Дмитрии Юрьевиче Красном.
Так распорядились время и люди. Жаль, что и по сей день никто, кроме отдельных специалистов, не имеет возможности попасть в помещение, где находятся останки из женского монастыря Кремля. Однако желающие уже могут прийти и поклониться мощам великой княгини Московской — благоверной Евдокии, после их недавнего перенесения из подклети в соборный придел Уара.
Как видим, к мужским гробницам доступ сегодня свободный, к женским (кроме Евфросинии Московской) — всё ещё нет, хотя этому «нет» скоро уже девять десятилетий… Такой вот «двойной» княжеский пантеон в соборе Московского Кремля.
Однако тут следует вспомнить и о следующем. Важный для Церкви вопрос о похоронах женщин в мужских монастырях и, с другой стороны, особ «мужескаго пола» — в женских — специально рассматривался в 1551 году на Стоглавом соборе. Неплохо бы принять к сведению его примечательное решение: «Божественные правила не повелевают в мужских монастырех жён погребати, ни в женских мужей погребати, а от обычая же земля не токмо зде в российском царствии погребаются, но и в тамошних странех во Иерусалиме и во Египте и в Царе граде и в прочих странех свидетельствуют Божественные писания от жития святых…» Церковные установления данную традицию не признавали, но обычай такой в те времена существовал, и ничего с ним нельзя было поделать.
Многие, будучи в Музеях Московского Кремля, посещали знаменитый Архангельский собор, где погребены многие русские князья, а также великие князья и цари вплоть до эпохи Петра Первого. Они лежат тут, и память о них хранится в потомстве. Нет только одного царя — Бориса Годунова. Прах его покоится в Троице-Сергиевой обители. Много было великих и удельных князей на Руси, но не всем хватило места в Кремлёвском соборе.
Некоторые правители Древней Руси принимали перед кончиной схиму. О чём идёт речь? О степени и чине пострижения в монахи, об образе духовного подвижничества. Схима подразумевала особое смирение после обычного послушничества. Она могла быть малой или великой. Даже при пострижении в малую схиму инок обязывался отвергнуть всё, что так или иначе могло бы угождать телесным желаниям, быть послушным всякому и преодолеть любое стремление к стяжанию собственности… Только после тридцати лет малого схимничества монах мог принять великую схиму — обет особо строгого поста и непрерывной молитвы. Испытание не каждому под силу. Однако нам известны имена князей-схимников. Это, например, великий князь Александр Невский (в схиме Алексий), его сын — Андрей Александрович, собиратель Москвы Иван I Калита, князья Симеон Иванович (в схиме — Созонт), Иван II Иванович, Михаил Ярославич Тверской (в схиме — Матфей), а в дальнейшие времена цари — Василий III (в схиме — Варлаам), Иван IV (в схиме — Иона), Борис Годунов (в схиме — Боголеп).
Внутри храмов на Руси стали хоронить почти сразу после принятия христианства. Обычай пришёл из Византии, как и многие другие, связанные с православием. Там, в первую очередь, в главных церквах погребали византийских императоров, самых важных государственных деятелей и, конечно же, высших иерархов церкви — митрополитов и патриархов.
Исторически сложилось, что собор Архангела Михаила, расположившийся в самом центре Московского Кремля, стал местом, где нашли свой вечный покой представители столичных княжеских родов. Семейный некрополь династии Рюриковичей (времён Москвы) и основателей царского рода Романовых (начиная с XVII столетия) нынче — один из самых знаменитых храмов и нечто вроде музея, куда поклониться праху великих правителей Руси приходят ежедневно тысячи гостей и паломников.
Однако собор этот не первоначальный. На этом же месте когда-то стояла деревянная церковь Архистратига Михаила, которую в 1247—1248 годах построил брат Александра Невского — Михаил. Затем отличился князь Иван Калита, который в 1333 году «за одно лето» выстроил уже каменный храм. Именно так возводились обетные храмы — быстро и всем миром. А этот был отстроен как благодарность за то, что Москва пережила ужасный голод. Собор освятил тогда митрополит Феогност. В том виде, в котором Архангельский собор дошёл до наших дней, он был заново сооружён на старом фундаменте уже в 1505—1508 годах. В те времена Кремль отстраивали итальянские мастера. Один из них — Алевиз Новый — внёс в своё детище некот