1
Тесла нашла Будденбаума в «Закутке», как и говорил Сет. В маленьком кафе было пусто и темно, но Будленбаум раз жег перед собой на тарелке маленький костер из обрывков меню.
— Я уже отчаялся, — проговорил он с улыбкой, показавшейся ей вымученной.
— Меня хотели задержать.
— Местные?
— Да. — Она села за столик и отерла салфеткой пот с лица. Потом высморкалась в нее же.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал Будденбаум.
— Да?
— Ты думаешь: зачем заботиться об этих людишках? Они глупы и жестоки, а когда им угрожает опасность, становятся еще более глупыми и жестокими.
— Нас ты, конечно, исключаешь.
— Конечно. Ведь ты нунциат, а я…
— Ты человек Джай-Вай. Будденбаум скривился:
— Они знают, что ты сюда пошла?
— Я сказала им, что хочу прогуляться и подумать. — Она достала из кармана карты. — Ты видел такие когда-нибудь?
Будденбаум разглядывал их с почти суеверным страхом.
— Чье это? — спросил он. Его пальцы приблизились к картам, но не дотрагивались до них.
— Не знаю.
— Они побывали в могущественных руках.
Тесла полезла в карман, чтобы поискать оставшиеся кар ты, и наткнулась на остатки сигареты, отобранной у певицы. Что бы там ни было, пахла она приятно. Тесла придвинула к себе тарелку с горящими клочками бумаги, зажгла сигарету и затянулась.
— Ты будешь на них работать? — спросил Будденбаум.
— На Джай-Вай? Он кивнул.
— Вряд ли.
— Почему?
— Они ненормальные, Им нравится видеть, как люди страдают.
— А нам всем?
— Мне — нет. — Она набрала полные легкие дыма.
— Ладно, брось. Ты же писала сценарии. Ты знаешь, как приятно пугать людей.
— Разница в том, что здесь все реально. Будденбаум нагнулся к ней;
— Не хочешь поделиться?
Она передала ему чадящую сигарету. Наркотик вызывал зрительные галлюцинации: язычки огня двигались медленнее, а капли пота на лице Будденбаума стали похожими на алмазы. Жадно затянувшись, он заговорил:
— Что реально в этом мире, не обязательно является таковым в других. Ты же знаешь. — Он посмотрел на темную улицу. По тротуару спешила семья с плачущими детьми. — От чего бы они ни страдали — и я ни в коей мере не умаляю их страданий, — это чисто животная реакция. В абсолютном смысле ее нет. Это проходит, как все проходит.
Она вспомнила Киссуна в доме Тузейкера. Такова была и его мудрость.
— Животная жизнь преходяща, но то, что скрывается под ней… бессмертный дух… он имеет хотя бы надежду на вечность. И от нас зависит воплощение этой надежды в реальность.
— Вот для чего тебе нужно Искусство? Будденбаум снова затянулся и вернул сигарету Тесле.
— Ох, Искусство…
— Я была там, когда Яфф получил его. Ты это знаешь?
— Конечно.
— Он не выглядел особенно счастливым.
— Это я тоже знаю. Но он был слаб и безумен. А я нет.
Я три человеческих жизни готовился к тому, что готовилось здесь. Я готов взять власть.
— Тогда зачем тебе я? Будленбаум поднял глаза к потолку:
— Отличная штучка. По правде говоря, мне нужна не ты.
— Джай-Вай?
— Боюсь, что да.
— Можешь объяснить зачем? Будленбаум помолчал.
— Если хочешь, чтобы я тебе помогла, — сказала Тесла, — будь со мной откровенен.
— Это трудно. Я столько лет хранил тайну.
— Я помогу тебе. Я расскажу то, что знаю я. Или то, о чем догадываюсь. — Она взяла карты и распустила их веером перед глазами Будденбаума. — Ты закопал у перекрестка один из медальонов Синклита, и все эти годы он накапливал силу. И теперь ты хочешь использовать его силу, чтобы получить Искусство.
— Хорошо. Продолжай.
Она отодвинула тарелку и начала по одной выкладывать карты на стол.
— Яфф научил меня кое-чему. Он сказал мне, когда я разглядывала символы на кресте: понять что-то — значит получить. Когда ты поймешь, что означает символ, он перестанет быть символом, и у тебя в голове окажется сама эта вещь, — сказала Тесла и поглядела на карты, потом на Будденбаума.
Его взгляд был ледяным. — На перекрестках все растворяется, не так ли? Плоть и дух, прошлое и будущее, все превращается в сознание. — Она отыскала карты, образующие вместе крест, и соединила их. — И чтобы постигнуть Искусство, тебе нужно собрать все, что стекается к одному перекрестку. Частицы животного. Частицы человеческого. Частицы воображаемого. Правильно?
— Думаю, ты сама знаешь, — медленно проговорил Будденбаум.
— На чем я остановилась?
— На воображаемом.
— И конечно, последнее. — Она взяла карту с символом, изображенным на верхней части креста. — Частицы божественного.
Будденбаум вздохнул.
— Джай-Вай, — закончила Тесла, выкладывая карту на стол.
Будденбаум молчал секунд двадцать. Потом сказал:
— Ты представляешь, как трудно было все это устроить? Найти место, чтобы собрать все силы? Конечно, это не единственный перекресток, где я закопал крест. Но с ним связано еще кое-что.
— И что же?
— Девочка по имени Мэв О'Коннел.
— Кто она?
— Она закопала здесь крест по моей просьбе, еще до то го, как город был основан. Я услышал, как ее отец звал ее по имени, и подумал, что это знак. Это имя ирландского духа, что приходит к людям во сне. Потом, когда я познакомился с ее отцом, я понял, как легко на него повлиять. Заставить его построить город, где соберется все, что мне нужно, и где мой маленький крест будет накапливать силу.
— Так Эвервилль — твое творение?
— Нет. Я лишь вдохновил его. Остальное сделали обычные мужчины и женщины.
— Но ты следил за ними?
— Конечно. В первые годы казалось, что семя не прорастет. Отец погиб в горах, а дочь вышла замуж за странного типа с той стороны, так что люди здесь не селились.
— Кто же построил город?
— Не знаю, Я долго отсутствовал, а потом приехал и нашел Эвервилль. Конечно, на Александрию он не походил, но тоже имел свои прелести. Здесь появлялись пришельцы из Метакосма, они скрещивались с Сапас Умана, и мой медаль он копил энергию.
— Ты долго ждал.
— Я готовился. Рэндольф Яффе — не единственный, кто лишился ума, пытаясь получить Искусство. Хорошо, что у меня хватало времени благодаря Рар Уту и ее приятелям. Теперь я готов. Кроме одного маленького кусочка головоломки.
— И ты хочешь, чтобы я тебе его добыла?
— Если тебе не составит труда.
— Если я это сделаю, ты не дашь иадам уничтожить город?
— Обещаю.
— А откуда мне знать, что ты не вознесешься в свое высшее состояние и не бросишь нас здесь погибать?
— Ты должна мне поверить. Ведь это последнее обещание, которое я даю, будучи человеком.
Тесла подумала, что аргумент сомнительный, но ничего другого ей не оставалось.
— И еще одно, — сказал Будденбаум.
— Что?
— Когда ты приведешь Джай-Вай на перекресток, уезжай из города.
— Почему?
— Потому что днем вся моя работа пошла насмарку из-за тебя.
— Откуда ты знаешь?
— Ты нунциат. Сила не могла выбрать, к кому из нас прийти, и растерялась.
— Ладно. Я уеду.
— Теперь от меня требуется обещание.
— Ты его уже дал.
— Хорошо. А сейчас… Сожги, пожалуйста, эти карты.
— Зачем?
— В качестве жеста доброй воли. Тесла пожала плечами.
— Пожалуйста, — согласилась она и, собрав карты, сунула их в пламя. Они вспыхнули, порхая в огне, как черные бабочки.
— Ну, все. — Будденбаум встал. — Встретимся на перекрестке.
— Я приду.
2
Она почувствовала присутствие врага сразу же, как только вышла на улицу. Ей вспомнилась точка Зеро — пустота, песок и Иад, выраставший на горизонте. Скоро они будут здесь, неся с собой смерть и безумие, и уничтожат этот го род, виновный лишь в том, что его основали во имя высших сил.
А потом что? Конечно, иады ринутся дальше в «Америки» в поисках новых жертв для своего чудовищного аппетита Тесла знала, что их ждут. Повсюду были люди, жаждущие смерти, приветствующие наступление века безумия и ката строф. Она слышала их разговоры в закусочных, видела их на обочинах дорог, касалась их в уличной толпе. Они выглядели как обычные люди, но их выдавали сжатые губы и лихорадочно блестевшие глаза Они вынесли смертный приговор миру, разочаровавшему их, и ждали только тех, кто приведет приговор в исполнение.
Когда явятся иады, у этих людей не останется времени роптать на небеса или радоваться разрушению мира; все, что им останется, — вопить от ужаса. Наступит день их крушения, и сила, что была высвобождена в точке Зеро, покажется ничтожной рядом с наступающей силой.
Господи, ведь было время, когда Тесла могла бы примкнуть к ним!
Ей не пришлось долго искать Джай-Вай. В сотне ярдов от «Закутка» она увидела шерифа и двух его помощников: они пытались успокоить толпу из пяти десятков людей, требовавших наведения порядка. У многих собравшихся имелись фонари, и они освещали ими объект своего гнева. Взмокший Джилхолли тщетно пытался урезонить их, но близость иадов заставляла людей терять голову. Они внезапно начинали плакать или кричать. Кто-то вдруг заговорил на неизвестном языке.
Отчаявшись, Джилхолли выхватил револьвер и выстрелил в воздух. Толпа притихла.
— Послушайте! — громко крикнул он. — Главное, успокойтесь! Я призываю всех собраться у муниципального управления и ждать помощи.
— Откуда? — спросил кто-то.
— Не волнуйтесь. Я всех обзвонил. В ближайшие часы прибудет помощь из Молины и Силвертона, Они починят свет и…
— А то, что происходит в горах?
— И об этом позаботятся. А теперь прошу вас очистить улицы, чтобы никто не пострадал. — Он протолкнулся через толпу к стоявшей неподалеку машине.
Когда собравшиеся стали расходиться, Тесла заметила белое платье и обнаружила Рар Уту, с улыбкой наблюдавшую за этой сценой. При виде Теслы ее улыбка стала еще шире.
— Они все умрут, — сообщила девочка.
— Это не очень смешно.
— Ну, ты приняла решение?
— Да. Я принимаю ваше предложение. С одним условием.
— Каким? — спросил выступивший из толпы Йе. Он то же вернул себе человеческий облик.
— Я не хочу говорить об этом Будденбауму. Сообщите ему сами.
— Зачем это нам? — спросил Хахе, появившийся рядом с Йе.
— Он ведь работал на вас столько лет. Поэтому заслуживает, чтобы его проводили с честью.
— Но он же не умрет, когда мы его оставим, — заметил Хахе. — Конечно, быстро постареет, но это не страшно.
— Ну и объясните это ему. Я не хочу, чтобы он гонялся за мной с ножом из-за того, что я отняла у него работу.
— Понимаю, — сказала Рар Уту.
Йе поморщился:
— В первый и последний раз мы потакаем тебе. Скажи спасибо.
— Спасибо. Я покажу вам удивительные вещи и расскажу удивительные истории. Но сначала…
— Где он? — спросил Хахе.
— На перекрестке.
3
— Слава богу, что здесь темно, — сказала Мэв, когда они ощупью пробирались по улицам города — Если бы я увидела это безобразие при свете, я бы разрыдалась.
Она потребовала, чтобы ее опустили на землю возле «Макдоналдса», и теперь озиралась по сторонам.
— Какое уродство! Как будто сделано детьми из кубиков.
— Не переживайте так, — сказал Рауль. — Скоро этого не будет.
— Мы строили город на века, — возразила Мэв.
— Нет ничего вечного, — заметил Д'Амур.
— Неправда Великие города становятся легендами. А легенды не умирают. — Она вгляделась в «Макдоналдс». — Но это… Куча хлама!
— Может, пойдем дальше?
Д'Амур оглянулся на горы. Они блуждали по улицам ми нут двадцать, пока старуха пыталась найти место, где стоял ее дом. Было совершенно ясно, что она заблудилась. Киссун и его хозяева тем временем спускались вниз. Гарри не увидел их на вершине, что означало, что они достигли подножия холма Возможно, сейчас они на улицах города.
— Уже недалеко, — сказала Мэв, выходя на перекресток и оглядываясь. — Вон туда!
— Вы уверены? — спросил Гарри.
— Уверена. Он стоял в самом центре города, мой бордель. Первый дом, который здесь построили.
— Вы сказали «бордель»?
— Они его сожгли. Я ведь вам говорила? Соседние дома тоже сгорели, — сообщила она и повернулась к Гарри: — Да, бордель. А как, по-твоему, я создала этот город? У меня не было реки, не было золота, поэтому я устроила бордель и привезла в него самых красивых женщин, каких могла найти. Потом появились мужчины, и некоторые из них остались здесь. Женились, построили дома и вот, — засмеялась она, раскинув руки, — вот вам Эвервилль!
4
Смех? Босли не поверил ушам, когда до него донеслось эхо радости Мэв. Похоже, какой-то бедняга лишился рас судка в этом хаосе.
Он спрятался на крыльце здания масонской ложи от пешеходов и машин, все еще держа на руках ребенка В десятке ярдов от него Ларри Глодоски допрашивал Сета, периодически ударяя парня об стену. Он хотел знать, где скрывается Будденбаум, но Сет молчал. Каждый раз, когда он мотал головой, Ларри наносил ему удар. Уэйтс и Олстед держались поблизости. Уэйтс залез в магазин Дэна на Колмен-стрит и прихватил пару бутылок бурбона, что привело его в блаженное состояние. Олстед сидел на кромке и изучал повреждения, полученные в недавней схватке с Сетом. Он уже сказал Ларри, что возьмется за дело сам, когда тот закончит допрос. Босли не завидовал юному Ланди.
Он тихо молился. Он не просто молился за себя и ребенка, но пытался объяснить Господу, что не хотел, чтобы все так обернулось. Совсем не хотел.
— Я хотел лишь исполнять. Твою волю, — шептал он, стараясь не обращать внимания на стоны Сета, когда очередной удар достигал цели. — Но все так перепуталось. Я больше не знаю, где правда, Господи.
Откуда-то донеслись новые крики, заглушая его слова. Он закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями, но ощущения мешали ему. В воздухе пахло так же, как в жаркий день несло от отбросов за его закусочной. К этой гнили примешивался сладковатый дух, еще более отвратительный. Вместе с запахом пришел и звук, пронзительный и противный, будто кто-то ковырял вилкой в его мозгу.
Босли не мог больше этого выносить. Не сказав ничего остальным, он тихо скользнул за угол и оказался на Кларк-стрит. Там никого не было, чему он только обрадовался. Отсюда он легко дойдет до закусочной, немного передохнет, а потом соберется и уедет из города. Девочку он возьмет с собой; он спасет ее для Господа.
Он переходил улицу, когда его настиг порыв холодного ветра. Девочка заплакала.
— Тише, — шепнул он ей. — Все в порядке.
Ветер не прекращался и делался все холоднее. Босли прижал девочку к себе, и тут в темноте на другой стороне улицы кто-то зашевелился. Следом раздался голос — такой же холодный, как ветер.
— Ты ее нашел, — произнес голос, и говоривший вышел из тени. Тело его было обожжено: в одних местах черное, в других желтовато-коричневое. За ним стелился ковер живой пыли.
Босли снова забормотал молитву.
— Хватит! — сказал сожженный человек. — Моя мать часто молилась. Не могу этого слышать. Дай мне ее. — Он протянул руки.
Босли покачал головой. Он понял, что настало последнее испытание, к которому его готовили столкновения с богохульницей и содомитом. Это покажет, чего стоит его вера.
— Ты не получишь ее. Она не твоя.
— Моя. Ее имя — Эми Макгуайр. Я ее отец, Томми-Рэй Макгуайр.
Босли сделал шаг назад, прикидывая в уме, успеет ли до бежать до угла. Или закричать и вызвать Глодоски?
— Я не хочу причинять тебе вред, — сказал Томми-Рэй Макгуайр. — Не хочу больше смертей. — Он покачал головой, и с его сожженного лица осыпались куски плоти. — Их было так много… так много…
— Я не отдам ее тебе, — повторил Босли. — Может быть, если ты найдешь ее мать…
— Ее мать умерла
— Как жаль.
— Эта девочка — все, что у меня осталось. Я хочу найти какое-нибудь место и жить там вместе с ней.
«О Господи! — молился Босли. — Излечи этого человека от безумия и даруй ему покой».
— Дай мне ее, — приказало существо и опять двинулось к Босли.
— Я боюсь, что… я не могу. — Босли попятился за угол. Там он завопил: — Глодоски! Олстед! — и побежал к ним. Они все еще терзали парня.
— Что там такое? — недовольно спросил Ларри.
Босли почувствовал спиной холодный ветер и, оглянувшись, увидел Макгуайра, окруженного облаком пыли.
— Боже! — воскликнул Ларри.
— Скорей! — крикнул Олстед. — Они уже близко! Босли не требовалось подсказки. Он побежал к ним, когда пыль уже завивалась у его ног, будто хватая за пятки.
— В сторону! — рявкнул Ларри и выстрелил в Макгуайра. Тот остановился, но пыль не прекратила движения и на летела на Ларри, отшвырнув его к стене. Его крики о помощи длились несколько секунд, потом пыль окутала его плотным слоем, и он умолк.
Олстед бросил неподвижное тело Сета и поспешил на помощь Глодоски. Пыль уже размазала мозги Ларри по кирпичной стене и теперь с радостью переключилась на новую жертву. Олстед с криком побежал, но пыль преследовала его по пятам, как стая бешеных собак, и наверняка растерзала бы, если бы не Босли.
— Не надо! — закричал он.
— Ладно, — бросил Макгуайр и подозвал пыльное облако к себе, оставив Олстеда рыдать на тротуаре. — Отдай ребенка, — напомнил он Босли. — Отдай, и я уйду.
— Ты не сделаешь ей больно?
— Нет.
— Не отдавай, — пробормотал Сет, пытаясь подняться на ноги. — Не отдавай ему, Босли…
— У меня нет выбора, — проговорил Босли и отдал Томми-Рэю сверток с ребенком.
Сет все же встал и со сдавленным криком подбежал к ним. Но Томми-Рэй уже взял девочку и двинулся прочь, свистом позвав за собой смертоносную пыль.
Сет подошел к Босли:
— Как ты… мог… сделать это?
— Я же сказал: у меня нет выбора.
— Надо было убежать.
— Он бы нашел меня. — Босли остекленевшим взором смотрел в темноту, скрывшую Томми-Рэя.
Сет не стал тратить время на споры. У него осталось мало сил, а ему еще предстоял долгий путь к перекрестку, где должны сойтись все дороги этого дня.