собирать команду, которая помогала ему сделать, казалось бы, невозможное».
Умение собрать команду и сделать невозможное – еще одна удивительная черта Патона, проявившаяся и в его космических исследованиях. Возможно, именно благодаря ей, в 1986 году в космосе была построена конструкция в виде разборной фермы (эксперимент «Маяк»). Впервые была проведена пайка узлов ферменных конструкций, создан агрегат для раскрытия и сборки солнечных батарей многоразового использования орбитальной станцией «Мир».
Не многие знают, что Патоны – космическая фамилия еще и потому, что таким именем в честь выдающихся ученых – отца и сына – астрономы назвали астероид 27–27.
Борис Евгеньевич так вспоминает о начале работы над космическими проектами: «Институт электросварки практически с самого начала космической эры участвовал в разработке и осуществлении ряда проектов, связанных с космосом. Но все кардинально изменилось после одного звонка по городскому телефону. Я поднял трубку и услышал: «С вами говорит Королев Сергей Павлович. Я знал вашего батюшку, когда учился в Киевском политехническом. – Он именно так и сказал: «батюшку». – А от вас хочу получить помощь». Оказывается, в честь запуска первого спутника в 1957 году в Москве решили установить стелу из соединенных сваркой титановых листов. Королев опасался, что под летним солнцем конструкция будет накаляться и ее «поведет». Я ему пообещал: «Разберемся и все сделаем, как нужно». Стела, между прочим, стоит до сих пор. Потом мы неоднократно встречались с Королевым в Москве».
Борис Евгеньевич отзывался о Сергее Королеве как о человеке огромного таланта, который быстро загорался новой идеей и потом делал все, чтобы довести ее до воплощения. Патон так вспоминает о своих встречах с Сергеем Павловичем: «У Королева было два кабинета: большой, где проходили заседания совета конструкторов, и значительно меньший, в котором он работал. Мы встречались с ним обычно в меньшем. Там я впервые услышал от него, что ступени, которые отстреливаются от ракеты во время ее полета, нужно использовать. Например, строить из них в космосе теплицы для выращивания овощей, необходимых для космических экипажей. Это была идея Королева, которой он поделился со мной. И тут же нарисовал на доске, какой ему видится будущая конструкция.
После нашего знакомства я начал уговаривать его заняться сваркой в открытом космосе. Долго уговаривать не пришлось. Идея показалась Сергею Павловичу очень интересной. Увлекся ею и Гагарин, с которым меня познакомил Королев. Научившись сваривать в космосе, можно было доставлять на орбиту узлы, элементы, материалы и создавать из них новые конструкции, а также проводить в космосе необходимые ремонты.
После того как Королев публично заявил: «Будет у нас и сварка, и многое другое», – мы взяли эти слова в рамочку, и они для Института электросварки стали путеводной звездой. Мы сразу приступили к разработке оборудования. И уже был выполнен в октябре 1969 года Валерием Кубасовым и Георгием Шониным первый эксперимент по сварке металлов в космосе. А сварка в открытом космосе была осуществлена в июле 1984-го Светланой Савицкой и Владимиром Джанибековым. С помощью электронно-лучевой пушки «Универсал» стало возможным варить, резать, паять и напылять защитные экраны, которые быстро изнашиваются в полете. Светлана, выйдя в открытый космос, начала эту работу. В этом случае даже упрямые скептики должны были убедиться в том, что выполнять такие работы по нашей технологии и с нашей техникой могут практически все космонавты, получившие соответствующую подготовку. Потом Джанибеков стал на ее место и завершил операцию. Мы доказали, что сварка в космосе возможна».
Еще в 1964 году Борис Евгеньевич Патон писал: «Пытаясь представить себе сварку в межзвездном пространстве, мне бы в первую очередь хотелось заглянуть в будущее и на самой нашей планете. Ведь сварка зародилась в наших земных условиях, и здесь ей предстоит достичь невиданных высот.
Впрочем, почему я говорю «сварка»? Уже сейчас она все больше и больше смыкается со склеиванием, когда устанавливается связь между «чужими» атомами в металлах без их предварительного расплавления. В этих случаях термин «сварка» будет звучать как анахронизм.
Генеральное направление развития сварки – отказ от расплавления металла и все более широкое использование ультразвуковых колебаний, сил трения, энергии взрыва. Однако это не означает, что расплавление металла будет вовсе исключено из сварки. Наряду с дугой, электронными и световыми лучами, найдут применение также ионный луч, раскаленная плазма.
Сейчас широко применяется новый вид сварки концентрированным потоком электронов в вакууме, так называемая электронно-лучевая сварка. Невиданная ранее концентрация энергии позволяет проплавлять «кинжальным» швом металл огромной толщины.
Абсолютная равнопрочность сварки позволит конструкторам соединить новые материалы для космических кораблей. Прочные соединения металлов с керамикой, металлов с пленками (для самогерметизации) – вот над чем предстоит работать ученым. И это не какие-то отдаленные проекты. В настоящее время в условиях лабораторий существует теоретическая возможность сваривать все металлы между собой в различных комбинациях, а также сваривать металлы с неметаллами.
…Писатели-фантасты в своих произведениях любят описывать острые моменты, когда даже маленькие осколки метеоритов пробивают обшивки космических кораблей. И если в один из отсеков все-таки попадет метеорит, то в ликвидации аварии космонавтам поможет механический робот-сварщик. Электронные операторы в сотые доли секунды определят уровень аварии, вычислят по скорости падения давления размер поражения, мгновенно дадут задание роботу-сварщику. Еще большая роль работам данного профиля будет отводиться при постройке всех без исключения космических объектов.
Как видите, сварка призвана сыграть большую роль в завоевании космоса. В мире будущего она займет достойное место среди других творений человеческого разума».
Результаты многолетних исследований в области космических технологий были опубликованы в монографии Б. Е. Патона и В. Ф. Лапчинского «Welding in Space and Related Technologies», изданной в 1997 году издательством «Cambridge International Science Publishing» (Великобритания), переведенной на японский язык и изданной издательством «Sahpo» (Япония), а также обобщены в сборнике «Космос: технологии, материаловедение, конструкции», изданном в 2000 году Институтом электросварки им. Е. О. Патона под редакцией Б. Е. Патона.
Оценивая вклад Б. Е. Патона в развитие космической программы СССР, Генеральный конструктор ракетно-космических комплексов НПО «Энергия» академик Российской академии наук Ю. П. Семенов, многие годы работавший вместе с Королевым, писал: «Б. Е. Патон входит в великую плеяду советских ученых и конструкторов, благодаря которым СССР в годы своего существования был могучей и великой державой. Я работал с Келдышем, Королевым, Яковлевым, Туполевым. Б. Е. Патон принадлежит к этой плеяде. Он внес неоценимый вклад в науку и практику сварки. Благодаря ему мы впервые в мире вышли на космические технологии, осуществили первый эксперимент сварки в космосе.
Б. Е. Патон уникален и как человек. Он добр, порядочен, отзывчив, готов всегда помочь людям. Б. Е. Патон – выдающийся ученый XX столетия. Его характерная особенность, уникальное качество – претворять идеи в жизнь. Он поднялся от традиционных сварочных технологий, заложенных отцом, до космических высот – уникальных космических технологий. В 50-е годы вместе с С. П. Королевым связал судьбу с НПО «Энергия».
Мы познакомились 30 лет назад, когда он сделал большой вклад в создание ракеты Н-1 (для освоения Луны) по сварке больших емкостей из алюминия. Очень много он сделал для кораблей «Союз», «Прогресс». Руководил работами по созданию уникальных устройств для реализации космических технологий.
Сейчас в ИЭС имени Е. О. Патона разрабатывается система средств для строительства в космосе. Наши личные творческие взаимоотношения, несмотря на распад СССР, продолжаются. Готовится новое поколение аппаратов, реализующих ракетно-космические технологии».
Интересным и плодотворным было сотрудничество Бориса Патона с еще одним великим ученым – с Игорем Курчатовым: «Однажды я попал к Игорю Васильевичу Курчатову, – вспоминал Борис Евгеньевич. – И связано это было с термоядом, с токомаком. Ему нужен был шар. Если это было нужно Курчатову, то выполнялось мгновенно. Меня вызвали в Москву. Я приехал к Курчатову. Принял он меня как родного, хотя до этого мы никогда не встречались. Рассказал, что его кабинет на втором этаже, но врачи ему запретили подниматься туда. И тогда ему сделали лифт… Он, как всегда, с прибаутками рассказал о том, что ему нужен шар. Я заверил, что сделаем. «А как?» – спрашивает. Я объясняю, что отштампуем две половинки, а потом их сварим. «А где же отштампуете?» – интересуется. Рассказываю, что у нас давние и добрые отношения с ЗИЛом, там директор Павел Дмитриевич Бородин. Курчатов смеется: «Это же мой приятель!» Поехал от Курчатова к Бородину, мы с ним тут же договорились. Но скоро Курчатов умер… Шар для установки мы все-таки сделали, но термояда пока нет, и неизвестно, когда он будет».
Еще с 1960-х годов внимание Бориса Евгеньевича привлекала вычислительная техника как основа для создания систем управления сварочными процессами.
В начале 1970-х годов под его руководством были созданы первые образцы таких систем, использующих экспериментально-статистические модели сварочных процессов. Интенсивное развитие работ в этом направлении привело к созданию автоматических систем управления сварочными процессами, установками и механизированными линиями с применением микропроцессорной техники, а также системы автоматизированного контроля качества сварных соединений.
В своей научной деятельности Борис Евгеньевич уделяет большое внимание проблемам создания экономичных, надежных и долговечных сварных конструкций. Под его руководством выполнен большой комплекс фундаментальных и прикладных исследований в области статической и циклической прочности сварных соединений, их сопротивления хрупким и усталостным разрушениям, работоспособности в условиях низких температур.