Так что его путь не устлан розами. Есть и много шипов…»
Сам же Борис Патон в одном из интервью того времени так отреагировал на нападки толпы: «Я не крыса, чтобы убегать с тонущего корабля!»
То время запомнилось украинским ученым и академикам холодными неотапливаемыми кабинетами и лабораториями, электропитанием, которое подавалось по расписанию, неработающими лифтами, отсутствием средств не только на новое оборудование, но и на канцтовары, многомесячными задержками заработной платы.
Как отмечается во вступительной статье «Життєвий i творчий шлях Бориса Євгеновича Патона» к «Бiблiографiï президента НАН Украïни академiка НАН Украïни Б. Є. Патона», за пять лет, с 1992 по 1996 год, финансирование науки государством по отношению к величине ВВП сократилось в 3,5 раза, а с учетом уменьшения самого ВВП в Украине примерно на две трети в действительности уменьшилось в 10 раз. В стране начался процесс «утечки мозгов»: в период с 1992 по 1996 год в европейские страны и США переехали 350 ученых, среди которых 200 кандидатов и 70 докторов наук. А из академии по причине невыплаты заработной платы уволились около 3500 ученых. Кризис в экономике Украины привел к тому, что за эти годы значительные потери понесла материально-техническая база академии, которая создавалась десятилетиями, а численность ее работников сократилась в 4 раза.
Ценой огромных усилий президиум академии и ее президент добились правового обеспечения существования академии как самоуправляемой научной организации, причем решающую роль в этом сыграл высокий авторитет Бориса Евгеньевича Патона. Именно он стал инициатором и основной движущей силой в реформировании академии применительно к новым условиям. Уже со второй половины 1990-х годов началось возрождение науки и повышение ее роли в решении важнейших задач, стоящих перед экономикой, политикой, культурой.
Продолженная под руководством Патона работа по реформированию Национальной академии наук Украины позволила ей остаться не только ведущей научной организацией страны, но и одним из признанных научных центров мира.
Дискуссии о феномене творческого долголетия Бориса Евгеньевича Патона, беспрецедентном не только для украинской, но и для мировой науки, не утихают вот уже более двадцати лет. Признавая наличие у него, что называется, Божьего дара, все, кто знал этого гениального ученого и организатора науки и работал под его руководством, сходятся в одном: вся его жизнь – непрерывное подвижничество. На каждом этапе развития страны и общества Б. Е. Патон современен и безгранично предан науке. И главной поддержкой на его нелегком и длинном пути ее служению было и остается чувство высочайшей ответственности за дело, которому так же, как и его отец, он посвятил всю свою жизнь.
О себе Борис Евгеньевич говорить не любит и не хочет. Но когда он размышляет о проблемах науки, о времени, в котором довелось жить и работать, о судьбах страны, о будущем – перед нами раскрывается гигантская личность ученого и человека.
В свое время Сергей Королев, говоря о качествах, необходимых организатору науки, отметил целеустремленность. Он перечислил ученых, которые, на его взгляд, сумели выбрать высокую цель и идут к ней… Первым среди современников Королев назвал Бориса Евгеньевича Патона. И прибавил: «Скоро все поймут, сколь много он дает стране, науке и как много даст в будущем». Главный конструктор считал наиболее привлекательной чертой Бориса Патона «рыцарственность». Он говорил также о бесстрашии, о широком благородстве и великодушии Патона.
Сам Борис Евгеньевич так писал о том, какими качествами должен обладать ученый: «В ученом я ценю прежде всего целеустремленность, идеи и одержимость. Ученый не должен бояться трудностей, бюрократизма, ведомственных барьеров, рутинерства. Он должен их преодолевать, а не ожидать того, чтобы это сделал кто-то другой. Ученый, наконец, должен всегда помнить о конечной цели своего исследования и его пользе для общества. Ученый должен быть принципиальным, честным и доброжелательным. Он должен любить людей и юмор».
А вот ответ Патона на вопрос о том, что может сделать каждый: «Каждый человек – именно каждый! – должен вдуматься и перечеркнуть для себя успокоительную формулу: дело можно повести и так, и иначе, можно все радикально менять, а можно не менять, не перестраиваться, идти прежними спокойными путями. А эти спокойные пути, между прочим, вели нас в тупик. И в экономике, промышленности, науке, и в решении задач повышения реальных доходов населения… Еще древние мыслители поняли, что именно человек, человеческая жизнь – это мерило всего».
Борис Евгеньевич считает, что демократия – это не вещь в себе, которую хочешь – вводи в действие, а не хочешь – придерживай: «Демократия – это, говоря в инженерных терминах, некий эффективный внутренний механизм управления общественными процессами, а значит, и народным хозяйством. Без этого механизма машина дает, и мы уже видели это, серьезные сбои, нередко трагические. Общество должно… следить за тем, чтобы он не работал впустую, чтобы слова не оставались словами. И чтобы сам этот механизм не давал сбоев, не опирался на словесные модели, которые неадекватны истине, не подменял демократию демагогией, и это еще, к сожалению, бывает».
Высокая культура, доброжелательность в общении, по мнению Бориса Патона, не только украшают, но и продлевают нашу жизнь: «Думаю, каждый человек в своей практике найдет пример того, как из-за кем-то без причины испорченного настроения у тебя целый день все валится из рук. Должен сказать, что в части элементарной культуры, прежде всего в быту, мы многое упустили. Люди часто просто рычат друг на друга, забывают о таких словах, как «пожалуйста», «извините», «спасибо». Это потеря первейших народных традиций… Думаю, мы в ужас пришли бы, если бы медики подсчитали, насколько сокращает нашу жизнь низкая культура общения, недоброжелательность. В этой сфере благих пожеланий мало, здесь кто-то должен взяться за дело, начать, если хотите, массовое движение за высокую культуру. И получить результат. Хорошее слово, доверие, честность, доброжелательность – это еще и важнейшие антибюрократические факторы».
Привыкший жить в стремительном ритме, Патон умеет ценить время: «Даже трудно представить себе, как много мы теряем из-за затягивания сроков разработки, согласования, освоения, да и вообще реализации любого дела. На проект, который нужно сделать за месяцы, у нас уходят годы; подготовка к производству машины, которая могла бы занять год, у нас занимает десять лет; то, что можно оперативно решить за несколько часов, согласуем месяцы. При этом ряд организаций имеет опыт решения аналогичных задач в сжатые сроки. В новых условиях хозяйствования нужно многократно – именно многократно! – сокращать сроки исследований и разработок, и это должно стать руководством к действию».
Великий практик, как и его отец, Борис Евгеньевич всегда говорил о громадной роли фундаментальных исследований: «Мы особо остро ощущаем важность фундаментальных исследований, без них большинства наших нынешних успехов просто не было бы. В частности, только глубокие исследования физиков, химиков, математиков сделали возможным появление целой гаммы так называемых революционных технологий. И вот еще что – наличие в институтах собственной опытно-конструкторской и экспериментальной базы во многих случаях решающим образом способствует развитию фундаментальных наук…
О значении фундаментального знания сейчас говорят много, часто с опаской за его судьбу. Но думаю, что ни при каких условиях фундаментальная наука не будет принесена в жертву чему бы то ни было – в ней наше будущее, судьбы техники и технологий, всех наших практических дел.
Есть, однако, другое опасение: пытаясь в одинаковой мере, с одинаковой интенсивностью продвигать сразу весь фронт научных исследований, мы рискуем по всему этому фронту продвигаться с отставанием. Такова реальность, наука сегодня дело дорогое. В то же время существует международное научное сотрудничество. Другие страны занимают передовые позиции лишь в некоторых областях. Может быть, и нам нужно сосредоточить внимание прежде всего на тех направлениях, где уже имеются хорошие заделы, и тем самым совершить или закрепить прорыв к высшим мировым достижениям».
Размышляя о будущем сварочной науки и техники, Борис Евгеньевич писал: «В преддверии нового века возникает естественное желание поразмышлять над тем, что нас ожидает впереди, куда мы идем, какими путями. Это в полной мере относится к научно-техническому прогрессу, к сварочной науке и технике, без которых просто невозможно представить себе современное производство и строительство…
Несомненно, в наступающем XXI веке будут интенсивно развиваться космические исследования, направленные на решение земных проблем, продолжатся глубокие фундаментальные исследования происхождения жизни на планете и эволюции человека. Дальнейшее проникновение в космос позволит создать такие новые жизненно важные отрасли, как глобальная информационная система, добыча внеземных ресурсов, космическая биотехнология, космическая энергетика, технология производства полупроводниковых монокристаллов и другие…
На орбите объединенными усилиями космических держав сооружается международная космическая станция. Реально рассматривается задача освоения Луны, ее минеральных и энергетических ресурсов. Продолжается штурм Марса. Чтобы осуществить эти грандиозные планы, нужно строить совершенно новые сооружения, создавать принципиально новые материалы. При этом решающую роль будут играть микрогравитация и вакуум, наличием которых определяются характеристики различных конструкций. Принципиально изменятся условия и методы труда человека…
Новую космическую технику будут создавать как в земных, так и в орбитальных условиях. И здесь очень важная роль отводится сварке и связанным с ней новым процессам и технологиям… Совершенно очевидно, что и проблемы освоения гидросферы, так же как и космического пространства, не могут быть решены без широкого применения разнообразных процессов и технологий сварки, резки, нанесения покрытий…