– Если бы это было так, я не пришла бы к вам сюда в частном порядке. Там все гораздо сложнее. Мне кажется, что в последнее время мой муж не в полной мере отдает отчет своим действиям.
– Неадекватен? Алкоголь, наркотики, любовница? Ничего, что я вот так, конкретно, сразу в лоб?
– Я пришла для конкретного разговора, – сказала Альбина Синявская. – Боюсь, что когда я изложу суть проблемы, у вас появится еще больше вопросов. В общем, – брюнетка закинула ногу за ногу, поудобнее устраиваясь на жестком стуле, – несколько последних месяцев, где-то примерно с апреля или даже с марта, мой муж начал совершать поступки, которые так или иначе негативно отражаются на его… нашем бизнесе.
– Например?
– Вы разбираетесь в банковском деле? Вообще – в экономических вопросах?
– Не совсем. – Сахно помолчал и уточнил: – Совсем нет, так будет правильно.
– Тогда подробный рассказ ясности не внесет. Постараюсь, насколько это возможно, объяснить ситуацию проще. Один раз муж принял решение инвестировать деньги в достаточно сомнительный проект. Первый же транш ушел на счет явно подставной фирмы, второй – тоже растворился неизвестно где, между тем заявленный проект существует только на бумаге и в воздухе. На экспертные заключения он не реагирует. Потом муж отказался вкладывать деньги в проект, который давал гарантию возвращения денег и даже прибыли если не через год, то через полтора – наверняка. Далее – с его подачи выдано несколько крупных кредитов с явным нарушением всех правил кредитования. То есть получатели кредитов в каждом случае не имели никаких гарантов. В одном случае деньги вообще выделили какому-то безработному. Вы считаете такое положение дел нормальным?
Пока Альбина говорила, Сахно докурил сигарету и расплющил окурок о дно давно не мытой стеклянной пепельницы.
– Я пока еще ничего не считаю. Дела совсем плохи?
– К тому идет, – призналась Синявская. – Конечно, временами муж становится таким, как прежде, и тогда бизнес развивается как положено. Я пытаюсь задать ему определенные вопросы, но он или отмахивается, или делает вид, что ничего не понимает. Если это войдет в систему, то банкротство не за горами.
– Получается, он своими руками рушит собственный бизнес? – переспросил Сахно. – Тогда, уважаемая, вам к психиатру надо. На Сабурову дачу, диагноз там ставят.
– Очень смешно. – Альбина поджала губы. – Главное – вовремя. Мне кажется, здесь другое. Я затем и пришла: Владимира Синявского кто-то использует в своих целях. Кто-то сознательно действует против него, но не так явно, как подобные вещи происходят в большинстве случаев. Здесь, как мне кажется, все тоньше и хитрее, – брюнетка выдержала театральную паузу. – На него влияют, господин милиционер. Воздействуют со стороны. Черная магия, если хотите.
Нет. Ничего подобного Олег Сахно не хотел.
3
Посетительница совсем не казалась сумасшедшей.
Наоборот: молодая женщина выглядела абсолютно вменяемой. Тем не менее, она еще раз озвучила свои подозрения: бизнес Владимира Синявского, как и самого Владимира Синявского, хотят уничтожить. Для этого предприняты некие шаги, в результате которых в окружении банкира появился человек или даже группа людей, способных тем или иным способом воздействовать на него и исподволь, незаметно, подталкивать к принятию совершенно невыгодных для него и даже вредных, противоречащих законам бизнеса решений.
Что заставило Альбину Синявскую так думать? Она и это объяснила.
Несколько лет назад ее муж вдруг стал очень суеверным. Когда они познакомились, Владимир Синявский равнодушно относился к религии, не верил ни в какие приметы и даже отказался венчаться – молодые люди просто зарегистрировались в загсе и отгуляли традиционную свадьбу в ресторане. Но внезапно все изменилось.
В том, что бизнесмен, которому вдруг поперло в его бизнесе, начал активно жертвовать на церковь, захотел пройти обряд крещения и обвенчаться с собственной женой, ничего удивительного не было. Бизнесмены – народ достаточно внушаемый. Учитывая специфику развития бизнеса в Украине, любой успех воспринимается не только как результат упорного труда, но и как награда, посланная свыше. То есть Бог все видит, Он вознаграждает и способствует. Поэтому оставаться равнодушным к религии уже нельзя. Нужно, как минимум, стараться не гневить Господа, а еще лучше – приблизиться к нему.
Результат – крупные пожертвования, благотворительность, которой за тем или иным предпринимателем раньше не замечалось, возводимые часовни и храмы, аккуратное, даже болезненное соблюдение всех постов и всенощное бдение по крупным церковным праздникам. Впрочем, оговорилась тут же Альбина, она не осуждает мужа и не видит в этом ничего, скажем так, фанатичного. Наоборот, на ее памяти ни один из новообращенных богачей еще не впал в крайность, пожертвовав, например, весь свой бизнес приходу или на благотворительные цели и уйдя после этого от суетного мира в монастырь. Однако дальше пошло хуже.
В офисе вдруг начали появляться какие-то сомнительные личности, внешне совершенно не похожие на потенциальных партнеров по бизнесу. Они тихо приходили и так же тихо уходили. Альбина спрашивала секретаршу мужа, что это за люди и что им здесь надо. Секретарша пожимала плечами, однажды не сдержалась – покрутила пальцем у виска, ну а совсем недавно в сердцах бросила: «А вы что, разве сами не видите? Не понимаете?»
Синявский же, которому жена не так давно могла задать любой вопрос и быть уверенной в искренности ответа, на эту тему говорить категорически отказывался. Более того: стоило Альбине дома только начать подобный разговор, он тут же менял тему или, чего никогда раньше не случалось, резко поворачивался, уходил в кабинет и запирался там изнутри. А на работе, ясное дело, она таких разговоров даже не пыталась затевать: боялась публичного всплеска негативных эмоций, скандалов, короче – того, чего руководители не должны себе позволять при подчиненных.
Но сидеть сложа руки и смотреть, как муж, по ее мнению, погибает, Альбина не могла – это было не в ее характере. И тогда она сделала то, чего никогда не позволила бы себе сделать при других обстоятельствах: через голову Синявского отдала несколько распоряжений начальнику службы безопасности банка. Сахно даже не сомневался в том, что на этой должности работает бывший офицер милиции.
Отставной майор Григоренко отнесся к просьбе супруги председателя правления с пониманием. Прежде всего, была установлена личность одного из наиболее частых визитеров. Им оказался активист одной из церквей, которые журналисты в своих публикациях традиционно называют «тоталитарными сектами», за что прихожане этих церквей в своих открытых письмах посылают на их неразумные головы всяческие бедствия, включая наводнения и цунами. Потом Григоренко велел сфотографировать его скрытой камерой, раздал фотографии своим подчиненным и приказал ни под каким видом этого типа в офис, то есть на «объект», не пускать.
Когда означенную личность в первый раз притормозили на входе, Григоренко ожидал скандала и проблем. Но все обошлось на удивление тихо. Спросив, почему его не пускают, хотя ему и назначена встреча, и получив короткий ответ, визитер покорно кивнул, повернулся, ушел – и больше его не видели.
– Мне кажется, произошло следующее, – предположила Альбина. – Люди подобного сорта привыкли считать, что все вокруг подчиняются старшим мира сего централизованно. Нечто подобное происходит в церковной иерархии: все замкнуто на одном человеке, настоятеле к примеру. А так называемых тоталитарных сект это тем более касается. У них там все процессы замкнуты на одном человеке. То есть сработал стереотип мышления: его не пустили по приказу Самого, Владимира Синявского. Значит, Сам почему-то не желает его больше видеть. И не было никаких звонков, никто не пытался понять, что происходит. Охрана Большого Босса указала ему на дверь. И без ведома Большого Босса этого случиться не могло. Может, я путано объясняю…
– Нет-нет, все в порядке, я вас понимаю, – ответил Сахно. – Но если я не ошибаюсь, та победа оказалась не полной?
– Очень маленькой победой, – грустно усмехнулась Альбина. – Покой продлился меньше месяца. Подозрительные граждане как-то сами собой растворились. Но потом…
Потом в офисе Синявского снова начали появляться странные люди. Однако на этот раз Альбина поняла: религией здесь уже и не пахнет, на смену ей пришла мистика. Ее муж, который никогда раньше не интересовался гороскопами, не верил в приметы и игнорировал все, что так или иначе было связано с эзотерикой, вдруг активно заинтересовался всем этим. Теперь свои нелогичные действия он объяснял какими-то знаками свыше, снами, откровениями и так далее.
Между тем бизнес от этого страдал. Банк поучаствовал в нескольких сомнительных операциях, которые стоили ему не столько денег, сколько репутации. К тому же Синявский принял решение финансировать ряд политических проектов регионального масштаба, которые явно не имели перспектив для успешного развития. Более того, Альбина как экономист подсчитала: участие в некоторых проектах рано или поздно привлечет к Синявскому внимание Управления по борьбе с экономическими преступлениями и налоговую службу. И при желании довольно легко можно будет предъявить банкиру Синявскому участие в отмыве денег и организации финансовых «откатов».
– Значит, вы подозреваете, что кто-то хочет уничтожить бизнес вашего мужа, и для этого применяет, скажем так, нестандартные методы? – подвел итог Сахно.
– Понимаю, это звучит глупо, – согласилась Альбина. – Но другого объяснения происходящему у меня просто нет. Вы рискнете в это ввязаться?
Сахно помолчал, достал еще одну сигарету, в задумчивости закурил.
– Помощь какого рода от меня требуется? Извините, но я не этот, как его… не экзорцист. Нечистую силу не изгоняю.
– Понимаю вашу иронию, – кивнула Альбина. – Но, как мне кажется, сделать в создавшейся ситуации можно следующее. – Она достала из сумочки сложенный вчетверо лист бумаги, положила его на стол перед Олегом. – Вот.