Слонимский вспоминает не только замечательный юмор Шварца, но и другое его качество – душевную тонкость: «Мне казалось, что Шварц вроде как человек – оркестр, прекрасно владеющий и струнными, и духовыми, и ударными, но не желающий в полную силу пользоваться ими, пока он не подчинит их своему особому инструменту, на котором один только он и может, и умеет играть. Этот инструмент был каким то очень нежным, хрупким, его мог разломать, разбить и уж во всяком случае заглушить гром и звон множества литературных оркестров того времени…»
Вернувшись в Ленинград в 1925 году, Шварц устроился на работу в издательство детской литературы «Радуга», созданное по инициативе Корнея Чуковского и Самуила Маршака и организованное Львом Клячко. В «Радуге» начали выходить красочные книжки для детей, и уже в 1925 году здесь были изданы написанные раешником сказки Шварца «Война Петрушки и Степки-растрепки» и «Рынок», а также его стихотворные книжки «Лагерь» и «Шарики». В журнале «Новый Робинзон» тогда же была напечатана еще одна раешная сказка Шварца – «Два друга: Хомут и Подпруга» (№ 6 и 9). Одновременно часть этих произведений издавались также в отделе детской литературы при Госиздате (ГИЗ). Все эти сказки невелики по объему (всего несколько страниц), и их отличают легкость и жизнерадостность. Немало произведений этого времени Шварц писал и «на злобу дня», рассказывая детям о жителях «птичьего двора», правилах дорожного движения, последствиях брошенного пионерами костра. Так постепенно определилась профессиональная направленность Евгения Львовича как детского писателя.
С работой в издательстве были связаны поездки в типографию «Печатный Двор», которые Шварц вспоминает «полными воображаемого счастья». Штрихи, отражающие «обаяние типографии» – это «офсет, показавшийся <…> чудом», литография, где работали художники, верстка, где старые наборщики объясняли, чем плоха «московская верстка», нарушающая «все традиции», машинное отделение с мастерами, «строгими и сосредоточенными, словно доктора», цинкография, где «в ваннах с кислотой безмолвно доспевали клише». Всё это легло в основу мастерски написанного очерка Шварца «Печатный двор».
«То, что в “Радуге” напечатал я несколько книжек, то, что Мандельштам похвалил “Рассказ старой балалайки”, сказав, что это не стилизация, подействовало на меня странно, – я почти перестал работать, – вспоминал Шварц. – Слава нужна мне была не для того, чтобы почувствовать себя выше других, а чтобы почувствовать себя равным другим. Я, сделав это, успокоился настолько, что опустил руки. Маршак удивился: “Я думал, что ты начнешь писать книжку за книжкой”. И предостерегал: “Нельзя останавливаться! Ты начнешь удивляться собственным успехам, подражать самому себе”. Но я писал теперь только в крайнем случае».
В 1925 году Лев Борисович получил работу в Волоколамске, бывшем в то время районным центром Московской области. В июне Евгений отправился туда в отпуск. Об этой поездке свидетельствуют лишь несколько сохранившихся писем Шварца. «Дорогая редакция! – пишет он Слонимскому перед самым отъездом, как бы обращаясь ко всей редакции. – Обстоятельства сложились так, что завтра в 3 часа я уезжаю в Волоколамск. Я пла́чу, но, когда подумаю о верстке, сердце мое бьется от радости. Выпьем пиво, когда я приеду. В случае ежели что мой адрес: Волоколамск, городская больница. Больница эта излечит результаты совместной полугодовой работы. Пишите».
Через несколько недель, перед возвращением в редакцию «Ленинграда», Шварц пишет сестрам Соловьевым, вернувшимся из похода по родным для Евгения окрестностям Майкопа: «…Вы, путешествуя, и не подозревали, что мысленно я следовал за вами, не отставал. Я выбрал в окрестностях подходящие места и одолевал Волоколамские холмы, уверяя себя, что это я иду из Майкопа в Красную Поляну. Я вспомнил пятьсот тысяч подробностей, которые меня пронзили тоской по родине. В будущем году сделаю всё возможное, чтоб поехать с вами, если вы меня примете.
Как вы там живете? Если у вас есть хоть капля сочувствия к земляку, застрявшему на чужбине, опишите мне ваш поход со всеми подробностями, ничего не пропуская. Если вы делали фотографии, пришлите и фотографии. Напишите и о Майкопе. Расскажите обо всех знакомых как можно длиннее. Я сегодня уезжаю из Волоколамска, пахать в свой Госиздат. Каждое ваше письмо будет мне утешением, потому что за лето я изленился, поумнел, и пахать мне, стало быть, будет грустно».
В июле Шварц вернулся к своей работе в редакции журнала «Ленинград».
Глава четвертаяРабота в детских журналах
В 1925 году Самуил Маршак стал главным консультантом отдела детской литературы при Госиздате. Евгений Шварц и Борис Житков, начавший, как и Шварц, работать с Маршаком в 1924 году, перешли в Госиздат на постоянную работу. Николаю Олейникову они помогли получить направление на работу в «Ленинградскую правду», и после переезда в Ленинград он стал ответственным секретарем «Нового Робинзона». Редакцией Госиздата в это время был инициирован выпуск новых детских журналов, получивших названия «Чиж» и «Еж». Первое название означало «чрезвычайно интересный журнал» и было предназначено для малышей, а второе, «ежемесячный журнал», адресовалось подросткам. Шварц, Житков и Олейников стали членами редколлегии этих журналов. Появились новые сотрудники и новые писатели, которые стали писать для детей. Для оформления книг детской тематики Госиздатом, как и издательством «Радуга», привлекались лучшие художники того времени.
Атмосфера в редакции отдела детской литературы была в то время необыкновенно веселой. Вот как вспоминает о ней писатель Леонид Пантелеев: «Имя Шварца я впервые услыхал от Златы Ионовны Лилиной, заведующей Ленинградским губернским отделом народного образования. “Вашу рукопись я уже передала в редакцию, – сказала она. – Идите в Дом книги, на Невский, поднимитесь на шестой этаж в Отдел детской литературы и спросите там Маршака, Олейникова или Шварца”.
Должен признаться, что в то время ни одно из названных выше имен, даже имя Маршака, мне буквально ничего не говорило. И вот в назначенный день мы с Гришей Белых, молодые авторы только что законченной повести “Республика ШКИД”[56], робко поднимаемся на шестой этаж бывшего дома Зингер, с трепетом ступаем на метлахские плитки длинного издательского коридора и вдруг видим: навстречу нам бодро топают на четвереньках два взрослых дяди – один пышноволосый, кучерявый, другой – тонколицый, красивый, с гладко причесанными на косой пробор волосами.
Несколько ошарашенные, мы прижимаемся к стенке, чтобы пропустить эту странную пару, но четвероногие тоже останавливаются. “Вам что угодно, юноши? – обращается к нам кучерявый”. “Маршака… Олейникова… Шварца, – лепечем мы”. “Очень приятно… Олейников!” – рекомендуется пышноволосый, поднимая для рукопожатия правую переднюю лапу. “Шварц!” – протягивает руку его товарищ.
Боюсь, что современный молодой читатель усомнится в правдивости моего рассказа, не поверит, что таким странным образом могли передвигаться сотрудники советского государственного издательства. Но так было, из песни слов не выкинешь. Позже мы узнали, что, отдыхая от работы, редакторы разминались, “изображали верблюдов”. Евгению Львовичу Шварцу было тогда двадцать девять лет, Николаю Макаровичу Олейникову, кажется, и того меньше».
Именно Шварц стал первым редактором «Республики Шкид». Как вспоминал Леонид Пантелеев, его редактура была очень умной и снисходительной – ведь книгу писали два мальчика, только что покинувшие стены детского дома, и пригладить их шероховатую рукопись было нетрудно. Вместо этого Шварц лишь попросил авторов переписать одну главу, оставив в неприкосновенности остальное и сохранив главное достоинство повести – ее непосредственность и жизненную достоверность.
Примерно в это же время, начиная с 1925 года, в Ленинграде начала складываться группа писателей «Объединение реального искусства» (ОБЭРИУ), в которую кроме ее основателя Даниила Хармса вошли также Александр Введенский, Николай Заболоцкий, Константин Вагинов, Юрий Владимиров, Игорь Бахтерев и Дойвбер Левин. В своем манифесте обэриуты называли себя поэтами нового мироощущения и нового искусства, утверждая, что в своем творчестве они расширяют и углубляют смысл предмета и слова, очищая его «от литературной и обиходной шелухи». Их тексты, построенные на языковых и речевых аномалиях и отказе от последовательности действия и идентичности персонажей, намеренно содержали орфографические ошибки, опровержение собственных слов и алогизм. В то же время в своем творчестве обэриуты поднимали глубоко философские вопросы отношения к времени и к смерти, были всегда готовы высказаться открыто и размышляли о целесообразности использования для этого существующих языковых форм и приемов. Таким образом, они бросали вызов традиционному искусству, считая необходимым обновить писательские методы изображения действительности.
Весной 1927 года, в антракте одного из вечеров, на которых обэриуты читали свои произведения, к ним подошли Шварц и Олейников и предложили написать что-нибудь для детей. Так началось сотрудничество, вскоре перешедшее в дружбу. Постепенно обэриуты вошли в круг постоянных авторов детских журналов. «Появление Хармса (и Введенского) многое изменило в детской литературе тех дней, – вспоминал Шварц. – Повлияло и на Маршака. Очистился от литературной, традиционной техники поэтический язык. Некоторые перемены наметились и в прозе. Во всяком случае, нарочитая непринужденность как бы устной, как бы личной интонации, сказ перестал считаться единственным видом прозы».
Круг вопросов, освещаемых журналами «Чиж» и «Еж», был необычайно широк. Здесь можно было прочитать «Майскую песенку» Владимира Маяковского, очерки Михаила Пришвина о природе, исторический рассказ Юрия Тынянова «Черниговский полк ждет» об эпохе декабристов, стихи и эссе совершенно непохожих друг на друга по стилю Николая Заболоцкого, Агнии Барто и Виталия Бианки. Авторами «Чижа» и «Ежа» были Самуил Маршак, Корней и Николай Чуковские, Борис Житков, Алексей Толстой, Осип Мандельштам, Леонид Пантелеев и многие другие. В журнале «Еж» выходили статьи физика-популяризатора Якова Перельмана, а также записанные собирательницей фольклора Ольгой Капица народные сказки или историко-литературная справка Лидии Гинзбург об истории написания «Гулливера». Первые советские комиксы под названием «Удивительные приключения Макара Свирепого», написанные Николаем Олейниковым, также появились на страницах «Ежа». В них рассказывалось о путешествиях героя комиксов в Америку и Африку, его приключениях на суше и на море.