<…> Сердечный привет Екатерине Ивановне. Желаю тебе здоровья, обнимаю».
Гариным пришлось отправить книгу по почте, несмотря на желание Евгения Львовича увидеть «Обыкновенное чудо» в московской постановке и обнять старых друзей. «Дорогие Хеся и Эраст! – писал им Шварц. – Посылаю Вам свою книжку, которую хотел привезти лично. Дорогая Хеся! Вы обозвали меня ленинградцем и обманщиком, но даю Вам честное слово, что я отказался от ленинградского чествования и твердо решил ехать в Москву. Об этом известил я не только Вас, но и Каверина, и Чуковских и ряд др. друзей. А наш Союз перерешил дело без моего ведома и известил, что вечер состоится здесь, и непременно 20-го, что всё заверено, и отступления нет. Не сердитесь на меня старого. Давайте жить дружно. Целую Вас. Ваш Е. Шварц».
В том же юбилейном году Евгений Львович подготовил к печати еще два сборника. В сборник для Детгиза он включил «Сказку о потерянном времени» и еще две сказки – «Новые похождения Кота в сапогах» и «Два брата», а также повести «Первоклассница», «Чужая девочка» и «Приключения Шуры и Маруси» и пьесы – «Два клена», «Красная Шапочка» и «Снежная королева». Второй сборник предназначался для издательства «Искусство», и в него, кроме «Сказки о потерянном времени», вошли «кукольные» пьесы – «Кукольный город» и «Волшебники» («Сто друзей»). Обе книги, однако, вышли уже после смерти автора.
Тем временем коллеги по «литературному цеху» решили отметить юбилей Шварца особенным образом. «Е. Л. Шварц является автором широко известных и признанных пьес – “Снежная королева”, “Два клена”, “Тень”, “Красная Шапочка”, которые на долгие годы вошли в репертуар советского театра для детей, – писал заместитель ответственного секретаря ленинградского отделения Союза писателей Георгий Холопов в Центральный секретариат Союза писателей. – Тонкий и глубоко-своеобразный художник, Е. Л. Шварц занял своими пьесами и сценариями кинофильмов “Золушка”, “Первоклассница”, “Дон Кихот” свое особое место в советской драматургии и кинодраматургии. Пьесы Е. Л. Шварца не только хорошо известны за рубежом, но и входят в репертуар театра большинства европейских стран. Больше чем тридцатипятилетняя плодотворная литературная деятельность Е. Л. Шварца заслуживает быть особо отмеченной».
В свою очередь, в начале октября к юбилейной комиссии по чествованию Шварца письменно обратился и Корней Чуковский: «Дорогие товарищи. Я не специалист по юбилеям и не знаю, в какие формы должно выливаться чествование Евг. Шварца. Шварц не только ленинградский писатель, он писатель всесоюзного значения, и мне кажется, что юбилей нужно сделать широким, народным. Нельзя забывать, что Шварц в своей области классик. Его лучшие вещи безупречны по форме, по своему высокому мастерству. При этом он один из самых оригинальных советских писателей, создатель своего – особого – стиля и жанра, которые доступны лишь ему одному. Его долго не признавали, унижали, не замечали, замалчивали – тем громче и звонче должен быть его юбилей. Это нужно не Шварцу, а нам, нужно литературе, которая имеет все основания гордиться творчеством Шварца. Я болен, и вряд ли мне удастся приехать в Ленинград, чтобы приветствовать лично этого талантливого, благородного, феноменально скромного мастера. Я могу только издали радоваться, что современники наконец-то начинают понимать, кого они так долго отвергали».
Чествование Евгения Львовича в Доме писателей по случаю юбилея было назначено на 20 октября, но поздравительные письма и телеграммы начали поступать уже накануне.
«Дорогого друга, умного и доброго писателя Евгения Шварца обнимаю от всего сердца. Желаю долгих лет и многих побед = Маршак».
«Горячо поздравляем, но имейте в виду, если в течение следующих шестидесяти лет Вы не будете писать только для нас, больше поздравлять не будем = Образцов, Сперанский, Шпет»[106].
«Дорогой волшебник, пусть неизменно обитает радость в вашем доме. Пусть творятся в этом доме новые и новые чудеса, и пусть им сопутствует самая большая удача = Вера Панова».
Чуковский поздравил своего бывшего подчиненного в письме: «Дорогой Евгений Львович, конечно, сегодня Вам не раз сообщат, как приятную и веселую новость, что Вы обладаете редкостным даром прелестной, причудливой, светлой фантазии, что своим обаятельно-милым, уютным, своеобразным, поэтическим юмором Вы уже многие годы согреваете бесчисленные сердца соотечественников, и все это, конечно, превосходно, но было бы, пожалуй, еще превосходней, если бы это же самое (так же громко и явственно) Вам сказали лет двадцать или хотя бы десять назад <…>. Ваш старинный почитатель и друг Корней Чуковский».
Около 200 телеграмм получил писатель в юбилейные дни. Из Москвы приехали друзья – Николай Чуковский, Леонид Малюгин, Вениамин Каверин, Эмиль Казакевич. «Он был болен тяжело, – вспоминал впоследствии Малюгин, навестивший Шварца дома, – и понимал, конечно, серьезность своей болезни. Но когда я спросил его о самочувствии, он сразу же перевел разговор на другую тему: “Неужели ты такая же зануда, как все! Расскажи лучше о поездке в Лондон”. – “Нет, сначала я расскажу о Майкопе”. Он заволновался от рассказа о городе своего детства. – “Как быстро все прошло, – сказал он с удивлением и обратился к жене: – Катя! Переедем на юг?! Я всю жизнь мечтал жить на юге. И всю жизнь прожил на севере. Поедем!” Он задумался и сказал с горечью: “Поздно!” – “Женя! – сказал я, разряжая тяжелую паузу. – Тебе нельзя уезжать отсюда, как-никак ты уже достопримечательность Ленинграда”. – “Юбилей еще не начался! – иронически улыбнулся он. – Уцененная достопримечательность”».
Накануне официального чествования Николай Акимов поздравил Шварца по телевидению. «У пьес Евгения Шварца, – сказал он, – в каком бы театре они не ставились, такая же судьба, как у цветов, морского прибоя и других даров природы: их любят все, независимо от возраста. Когда Шварц написал свою сказку для детей “Два клена”, оказалось, что взрослые тоже хотят ее смотреть. Когда он написал для взрослых “Обыкновенное чудо” – выяснилось, что эту пьесу, имеющую большой успех на вечерних спектаклях, надо ставить и утром, потому что дети непременно хотят на нее попасть… Я думаю, что секрет успеха сказок Шварца заключен в том, что, рассказывая о волшебниках, принцессах, говорящих котах, о медведе, превращенном в юношу, он выражает мысли о справедливости, наше представление о счастье, наши взгляды на добро и зло».
Утром двадцатого октября Евгений Львович, уже получивший за последние дни множество знаков любви и признания, записал в дневнике: «Я с детства считал день своего рождения особенным, и все в доме поддерживали меня в этом убеждении. Так я и привык думать. И сегодня мне трудно взглянуть на дело трезво. Труднее, чем я предполагал. Только ночью, перед сном, показалось мне, что промелькнула дурная примета! Рязанское, шелковское, веками вбитое недоверие в возможность счастья. Ну, посмотрим, что будет…»
Юбилей Шварца очень запомнился присутствовавшим. Он был разделен на две части: основное мероприятие проходило в Доме писателей, а затем близкий круг друзей собрался в ресторане «Метрополь». «В Доме писателей говорили ему всякие приятности, – как на всех юбилеях, – рассказывал Николай Чуковский. – Шварц был весел, оживлен, подвижен, очень приветлив со всеми, скромен и, кажется, доволен…»
Помимо выступлений с приветственным словом и зачтения телеграмм, артистами различных ленинградских театров исполнялись отрывки из спектаклей «Два клена» и «Обыкновенное чудо», поставленных совсем незадолго до юбилея. Воспитанники Николая Акимова исполнили поздравительные стихи в стиле капустника. В них акимовцы вспомнили все вехи сотрудничества Евгения Львовича с Театром комедии начиная с постановки «Тени». «Хотя минуло лет уже немало, / Мы хорошо запомнили тот день, / Когда на наш театр вдруг упала / Наполненная светом Ваша “Тень”», – дружно декламировали они.
Веселая и приподнятая атмосфера общего праздника в Доме писателей сменилась легкой грустью в узком кругу друзей на банкете в «Метрополе». Тональность вечера задал Михаил Зощенко, начавший со слов: «Шестьдесят лет – тут уже не до юмора…» Он выступил «с невероятно грустной и очень трогательной речью, – рассказывала Ольга Борисовна Эйхенбаум. – Он говорил чудесно о честности, о подвиге его жизни». «С годами, – сказал Зощенко, – я стал ценить в человеке не молодость его, и не знаменитость, и не талант. Я ценю в человеке приличие. Вы очень приличный человек, Женя…»
«Юбилей вчера состоялся, – записал на следующий день в дневнике Евгений Львович. – Все прошло более или менее благополучно, мои предчувствия как будто не имели основания. Тем не менее на душе чувство неловкости. Юбилей – обряд (или – парад) грубоватый… Юбилейные дни напоминали что-то страшное, словно открыли дверь в дом, и всем можно входить, и праздничное. Нечто подобное я пережил, когда сидел в самолете, проделывающем мертвые петли. Ни радости, ни страха, а только растерянность – я ничего подобного не переживал прежде. И спокойствие. Впрочем, все были со мной осторожны и старались, чтобы все происходило не казенно, так что я даже не почувствовал протеста. И банкет прошел почти весело. Для меня, непьющего. Несколько слов, сказанных Зощенко, вдруг примирили меня со всем происходящим…»
Московским Театром киноактера была выпущена юбилейная афиша к 60-летию автора «Обыкновенного чуда», «волшебным образом» совпавшим с 60-м спектаклем театра по этой пьесе. «В субботу, 20-го, открыли “Чудом” сезон, – писал Евгению Львовичу в поздравительном письме Эраст Гарин. – Народу было битком. Спектакль прошел шикарно. Вчера играли, так сказать, в Вашу честь <…>».
Из Коктебеля, где продолжались съемки «Дон Кихота», прислал поздравительное письмо Козинцев: «Дорогой Евгений Львович! Злой волшебник Шварц околдовал меня, очаровав своим прекрасным сценарием, и вместо того, чтобы быть на Вашем юбилее, я – скованный по рукам и ногам чарами выполнения плана, – снимаю написанную Вами сцену. И вот сейчас, в библиотеке ламанческого рыцаря мы с любовью и признательностью думаем о Вас, и от всего сердца поздравляем.