– Надо немного выждать. В конце концов, прошла всего неделя.
Мы снова переключили внимание на фильм, и Лотти он очень увлек. Она легла на живот, а ногами уперлась в стену. Но мне было уже все равно. Я все думала об утренней встрече с Гаем, во время которой он вел себя как ни в чем не бывало, о том, как мучил меня молчанием, прекрасно понимая, как оно меня злит, о том, как в конце пригласил меня на Битву бэндов… Думала о том, что бы случилось, если бы на вечеринке нас не прервали…
Может, стоит открыться подругам? Поговорить с ними об этом? Ведь дело же не во мне, в конце-то концов. Может, это будет для них неплохая проверка?
Я набрала побольше воздуха.
– Между мной и Гаем кое-что случилось, – выпалила я, сама удивившись своей прямоте.
Лотти и Эмбер обернулись ко мне, точно по команде, мигом позабыв о Тельме и Луизе.
– Не может быть! – прикрыв рот руками, воскликнула Лотти.
– Э-э-э… а что именно? – уточнила Эмбер, не скрывая отвращения.
И я все им рассказала. О нашей странной прогулке до дома, о том, как он ухаживал за мной на вечеринке. Правда, о том, как меня расстроила их реакция на историю с Оли, я умолчала.
– Мы с ним чуть не поцеловались, – поведала я, – но тут в комнату ворвались Джейн и Джоэл с Эмбер… А сегодня… в общем, вы сами видели – сегодня он вел себя как ни в чем не бывало. И в каникулы тоже не давал о себе знать.
Лотти поморщилась:
– Вот придурок!
– Это же Гай, – напомнила Эмбер. – Что с него взять? Да, он красавчик, но у него же на лбу написано: «От меня жди беды!»
Лотти криво усмехнулась:
– Так этим-то он ей и нравится!
– Неправда! К тому же я даже не уверена, что он мне нравится…
– Меня вот он бесит, – заявила Эмбер. – Строит из себя не пойми кого, особенно теперь, когда школьницы за ним толпами бегают после этого дурацкого концерта. А еще он мерзкий укурок. Что тут вообще может нравиться, а?
Лотти многозначительно кивнула:
– Эмбер права. Послушай, солнышко, он ведь наркоман. Разве этого недостаточно, чтобы обходить его за километр? Чего еще тебе нужно?
– Да он ведь просто покуривает, только и всего… – сказала я, сама не зная, почему я его защищаю. – Настоящие наркотики – это совсем другое дело!
– Попробуй это полиции растолкуй, – ответила Лотти и отпила немного горячего шоколада. – А еще домашке, которую он не делает, обязательствам, которые он не выполняет, клеткам мозга, которые валяются где-то в клеточном морге без надежды снова ожить.
– Я… я… – промямлила я, не зная, что сказать.
Эмбер поднялась с пола и устроилась рядом со мной на кровати.
– Что же тебя в нем привлекает? Давай будем честны: он давно тебе нравится или только с тех пор, как ты почувствовала, что, возможно, нравишься ему?
– Ну… э-э-э…
– По-моему, он тебя просто за нос водит, – продолжила она, не дав мне закончить. – Нет никого соблазнительней, чем человек, соблазнившийся на тебя. Если только он не уродец какой или еще чего. По-моему, он просто тебя приманил, помахал перед носом морковкой, а когда ты уже хотела куснуть, спрятал ее, и теперь тебе хочется ею полакомиться еще сильнее!
– Э-э-э… м-м-м… а что это вообще за морковка такая?
– Его пенис! – воскликнула Лотти, и они с Эмбер расхохотались.
А мне вот было совсем не смешно. Я поймала себя на том, что ни разу не думала о пенисе Гая. Хотя он у него наверняка имелся и все это время таился под тканью джинсов. До чего странно, наверное, когда он у тебя есть. Я в жизни еще не думала о пенисах и уж точно никогда их не видела. Картинки не в счет. Джейн, наверное, уже успела познакомиться с «дружком» Джоэла. Лотти тоже наверняка уже всякого насмотрелась. А я? Обязательно мне о таком мечтать? Нельзя просто надо всем этим посмеяться?
В миллионный раз я пожалела о том, что мне так и не довелось пожить жизнью нормального подростка и увидеть мужские гениталии на каких-нибудь пьяных вечеринках в чужих гаражах, причем в том возрасте, когда над ними еще можно хихикать. А теперь вот придется себя вести по-взрослому, когда я вдруг с ними столкнусь… Точнее, если столкнусь… Интересно, Гай разделся бы, если б нас не прервали? Нет, я бы ему не позволила. Ни за что! Пенисы переносят болезни!
– Эви, ты вся красная! – насмешливо заметила Лотти. От смеха она и сама разрумянилась.
– Неправда.
– Правда-правда!
– Врешь!
– Не-а!
Нас перебила Эмбер:
– Эви, я за тобой не успеваю. Сначала Итан, потом Оли, теперь вот Гай… Какое у тебя нежное сердце! Прям как слоеное тесто!
– Послушайте, так нечестно, – обиженно отозвалась я. – Итан оказался сексуальным маньяком… Оли… ну, вы сами знаете, что там случилось. А нравится ли мне Гай, я пока и сама не знаю, – сказала я и недовольно скрестила руки на груди. – И слоеное тесто тут вообще ни при чем, мне просто очень хотелось с кем-нибудь встречаться, хотелось, чтобы кто-нибудь из парней счел меня хоть чуточку хорошей и вменяемой! Что тут плохого, а?
Эмбер вскинула рыжую бровь:
– Полегче, Эвс, а то люди и впрямь решат, что он тебе нравится.
– Не знаю, – со вздохом призналась я. – Как это вообще понять? Почему Бог не может спуститься с небес, тыкнуть в какого-нибудь парня и сказать: «Вот в кого тебе стоит влюбиться, Эви. Он не придурок: я все проверил».
– У Бога есть дела и поважнее! – заметила Лотти, обернувшись ко мне и заслонив головой экран.
Я криво усмехнулась:
– Это какие же, интересно?
– Спасать мир, например!
– Пока не особо получается, по-моему.
Она тоже ухмыльнулась:
– Согласна, потому-то ему и нужна наша помощь! Мы, например, можем бороться с неравенством такими вот офигенными собраниями!
– Да, – кивнула я и снова подумала о Гае. – Как думаете, все эти представления о взаимной любви – это тоже уловка, которая только способствует неравенству? Ведь из-за нее мы с замиранием сердца ждем сообщений от мальчиков вместо того, чтобы сжечь лифчики и баллотироваться в премьер-министры!
– Что ж, если это правда, то вы с Лотти неплохо укрепляете неравенство, – заметила Эмбер.
Я закатила глаза:
– Посмотрите-ка на эту недотрогу! Погоди-погоди, вот когда тебя на вечеринке тоже кто-нибудь поцеловать захочет, но не успеет, ты по-другому запоешь!
Эмбер грустно посмотрела на меня:
– Вряд ли мне так повезет.
И до самого конца нашего собрания, когда мама разогнала подруг по домам, мы, вместо того чтобы свергать патриархат, всячески старались убедить Эмбер, что она очень хорошенькая.
Глава двадцать пятая
РОУЗ ПРОШЛА МИМО моей двери как раз в самый разгар уборки.
– Зачем ты кровать антибактериальным спреем поливаешь? – поинтересовалась она с порога.
Я так и застыла на месте и подняла на нее смущенный взгляд.
– Ко мне подружки заходили и ели на ней печенье.
Роуз печально улыбнулась – так обычно улыбаются взрослые, а вовсе не младшие сестры.
– Ты, наверное, догадываешься, что я хочу сказать.
– Нет, что? – капризно поинтересовалась я, хотя в моем возрасте уже было стыдно так разговаривать.
– Всякие логичные аргументы. Например, то, что крошки можно просто стряхнуть с кровати рукой – и пусть себе валяются на полу. Что от того, что на твоей кровати кто-то поел, ты точно не заразишься… Что можно, пожалуй, вообще эти крошки не стряхивать – планета от этого со своей орбиты не сойдет!
– Как знать, всякое может случиться.
– Нет же, Эви, – сказала она, юркнула ко мне в комнату и уселась на краешке кровати. – Такому точно не бывать.
Я опрыскала подушку – на всякий случай, мало ли что! – и закрыла бутылочку со спреем. В комнате пахло сосной – настолько сильно, что я бы ничуть не удивилась, обнаружив, что в шкафу вдруг поселился Робин Гуд. Я посмотрела на Роуз с мольбой.
– Ты же знаешь, с логикой у меня неважно.
– Главный плюс логики в том, что она и впрямь очень логична, – свернувшись калачиком, точно кошка, сказала Роуз.
– Да ну ее на фиг, эту логику, никакого простора для воображения!
Роуз хихикнула. Я убрала спрей в коробку, спрятала ее под кровать, села рядом с сестрой и начала массировать ей голову. Та довольно заурчала и придвинулась ближе.
– Хорошо с подружками посидели? – спросила она.
– Да, пожалуй, – с улыбкой ответила я. – Мы собирались поговорить про феминизм, а в итоге переключились на гадких мальчишек, которые не зовут нас на свидание! Вот в твоем возрасте все намного легче…
– Неправда, – отрезала Роуз, и я почувствовала, как она напряглась под моими пальцами.
– Роуз, у тебя все в порядке?
– Слышала, вы с родителями опять обсуждали снижение дозировки этого твоего лекарства.
– Это называется «смена темы», Роуз. Так все в порядке?
– Да все нормально, – со вздохом отозвалась она. – Ну что там с таблетками?
– Нам нельзя это с тобой обсуждать. Не забывай, ты же у нас слишком впечатлительная.
– По-моему, ты стала убираться чаще, чем обычно, – это не очень нормально.
– А ты уходишь от вопросов чаще, чем обычно, – и это тоже не особо нормально!
– Ладно, мы квиты, – сказала она, перевернулась на живот и принялась рассматривать мой стеллаж с дисками. – Может, просто кино посмотрим вместо того, чтобы друг друга допрашивать?
Я кивнула. Уборку можно закончить потом, когда Роуз уйдет к себе. Меньше знаешь – крепче спишь. Это относится и к Роуз, и к маме, и к Саре. Подумаешь – пара пшиков спреем. Ничего страшного.
ПЛОХАЯ МЫСЛЬ
Но ведь парой пшиков ты не ограничишься, а? Ты же хочешь израсходовать всю бутылочку!
Я улыбнулась Роуз и ласково провела рукой по ее щеке:
– Прекрасная мысль!
Дождавшись, пока весь дом уснет, я тихонечко слезла с кровати и медленно вытащила из-под нее коробку. Половица предательски скрипнула. Я застыла на месте. Вскоре вновь воцарилась тишина. Я достала из своего тайного арсенала спрей, немного отбеливателя и тряпку для уборки – шутка ли, девчонки ели у меня в комнате! Вдруг зажужжал телефон. В ночной тишине этот шум показался мне прямо-таки оглушительным, и я тут же схватила мобильник с прикроватного столика и отключила звук.