И тут я увидела Гая. Он ждал у фонаря, который мне совершенно не хотелось трогать – настолько меня обрадовали мороз и иней. Я остановилась.
– Гай? – позвала я, хотя ни капельки не сомневалась, что передо мной именно он.
Он поднял взгляд и одарил меня улыбкой, которую в ряде штатов Америки непременно признали бы незаконной.
– Доброе утро, Эвс, – сказал он и тут же, безо всяких прелюдий, поцеловал меня.
Губы у него были холодные, но от их прикосновения меня охватило счастье, и мне безумно захотелось ответить на поцелуй. Он слегка отстранился, положил руку мне на плечи, и мы пошли в колледж вместе. Мимо мелькали фонарные столбы, но я этого не замечала.
– Ну что, заглянешь ко мне сегодня?
Я кивнула. Сердце бешено колотилось в груди.
– Обещаю, будет круто, – заверил он и сжал мою руку то ли в агрессивном, то ли в романтичном жесте – это уж как посмотреть. Но я уловила и то и другое и нервно сглотнула.
– Отлично, – ответила я.
Всю дорогу до колледжа я украдкой на него посматривала, и с каждым шагом он нравился мне все больше и больше. Подумать только, меня обнимает за плечи парень! А ведь раньше такое случалось только с другими девчонками! И какой парень! Изумительно хорошенький… С узкими, но симпатичными ноздрями и диковинными – но тоже вполне симпатичными! – темными кругами под глазами.
Он молчал, а я не понимала, стоит ли заговаривать? Но все же попробовала завязать беседу, боясь, как бы голос не выдал мои чувства.
– Как прошла вечеринка у Джоэла? – спросила я.
– О, эпично, – с усмешкой отозвался он.
– Понятно…
И тишина. Во мне пробудилась паранойя.
– Жаль, что тебя там не было.
Паранойя тут же растаяла, как дым. Руки у него тоже были странные, но красивые – с крупными, набухшими венами, слегка покрасневшие от холода – еще бы, ведь он был в одной футболке! Мне вдруг захотелось погладить его по руке, и это желание пересилило. Я ласково коснулась его запястья, и по моим пальцам тут же пробежал электрический ток. Гай кашлянул и отдернул руку. Паранойя опять пробудилась.
Я сделала вид, будто не заметила этого, и продолжила украдкой за ним наблюдать. Он порылся в кармане джинсов, достал потрепанную самокрутку, зажег ее, затянулся, а потом выдохнул дым мне в лицо. Я закашлялась, а он расхохотался.
– Ничего смешного, придурок!
Но эти слова только сильнее его развеселили. Он снова обнял меня за плечи. Паранойя растаяла.
Уже на подходе к колледжу Гай затащил меня в переулок.
– Мы же опоздаем! – воскликнула я, но он закрыл мне рот поцелуем.
Для человека, без конца курящего травку, он был удивительно сильным. Он прижал меня к поросшей мхом садовой ограде и навалился сверху, осыпая поцелуями мои губы, лицо и шею (ничего приятнее мне в жизни не доводилось испытывать). Я поцеловала его, старательно копируя его движения и постанывая в ответ на его стоны.
– И почему время тянется так медленно! – шепнул он мне на ухо. – Жду не дождусь, когда ты наконец окажешься у меня в постели!
Первая мысль
А- А- А- А- А- А- А- А- А- А- А- А- А- А- А!
Следующая мысль
Ты же этого и хотела, Эви! Стать как все!
С тобой он ведет себя как с нормальной девчонкой,
а нормальные девчонки спят с парнями типа Гая!
– Я тоже… – прошептала я в ответ, но голос предательски дрогнул.
Новые поцелуи. Вдалеке послышался звонок, сообщавший о том, что первая пара начнется через десять минут. Я нехотя оттолкнула Гая:
– Нам пора!
– Куда ты спешишь? – спросил он и снова прильнул к моей шее.
– Мы же опоздаем!
– И что?
– Ненавижу опаздывать.
Он отступил на полшага и усмехнулся.
– Какая же ты зануда, а, – бросил он и направился к колледжу.
А я так и осталась в панике стоять у ограды. Мое тело беззвучно кричало: «Стоп, а куда делись те губы?»
– Эй! – крикнула я Гаю вслед. Паранойя снова закопошилась внутри. – Куда ты?
– В колледж, – не оглядываясь, сообщил он. – Видишь ли, одна моя знакомая отличница по имени Эвелин терпеть не может опозданий!
– Могу! Еще как могу!
На самом деле мне и впрямь хотелось успеть на пару, но еще сильнее хотелось, чтобы Гай на меня посмотрел.
– Поздно, теперь уже я и сам расхотел опаздывать.
Он не стал возвращать руку мне на плечи, а когда мы зашли на территорию колледжа, заметно отдалился – хотя, может, мне просто показалось. В этом плане я себе не доверяла. Но между нами, определенно, без труда поместился бы еще один человек – это факт. Гай шагал быстро, и вскоре мы зашли в здание. Внутри царила суета: студенты спешили на занятия, зажав под мышкой книги и папки. Я остановилась посреди коридора, надеясь на романтичное – или хоть какое-нибудь! – прощание. Но Гай просто развернулся и молча удалился, быстро исчезнув в толпе студентов. Я коснулась своих губ кончиками пальцев.
– Ну ладно, пока, – сказала я вслух, не зная, что и думать.
Прозвенел звонок. Началась первая пара. Внутри всколыхнулось мерзкое чувство, которое тут же захотелось смыть. Осознание, что я опоздала на социологию.
Глава тридцать восьмая
ОЛИ ВЕРНУЛСЯ. ВЫСОКИЙ, прямой и тощий, как жердь, он напряженно сидел на своем излюбленном месте в кабинете киноведения – по соседству со мной. Казалось, сердце тут же рухнуло куда-то вниз, оторвавшись от артерий и наполнившись свинцовой тяжестью. Стыд наполнил меня без остатка, начал мучительно пульсировать в жилах.
Я медленно направилась к своему месту, и с каждым шагом мне становилось все хуже. В голове проносилось наше свидание… мои позорные выходки…
– Привет, – робко сказала я.
– А, Эви, привет.
Оли посмотрел на меня, и я точно собственное отражение увидела. В испуганно округлившихся глазах читалось притворное «Да что ты, я в полном порядке!», руки были крепко сцеплены, а пальцы нервно переплетены, точно он прятал в них невидимый огненный шар, взгляд метался из стороны в сторону, а нога так сильно тряслась под партой, что Оли то и дело бил коленом по столешнице, да так сильно, что его шариковая ручка слетала на пол.
– Ты вернулся! – воскликнула я, представляя, как нелегко ему это далось, как они с психотерапевтом вели отсчет в календаре до этого возвращения, сколько сил оно у него отняло… а главное, сколько еще их уйдет и сколько ежедневной работы предстоит проделать, пока страх наконец не улетучится.
– Ага. Я… м-м-м… приболел немного.
Я кивнула и села рядом.
– Вот ужас. Но сейчас-то тебе полегче?
В ответ он улыбнулся – ослепительно, но ужасно фальшиво.
– О да, спасибо, мне гораздо лучше!
В аудиторию ввалился Брайан и пустился в пространные рассказы о том, как он отжигал на выходных. Нога Оли дрожала, точно желе. Такая тряска, наверное, калорий пятьсот за минуту сжигает. Я тоже невольно затрясла ногой. Хотя именно этого и боялась.
ПЛОХАЯ МЫСЛЬ
Это заразно! Ты подхватила его безумие!
МЫСЛЬ ЕЩЕ ХУЖЕ
Или он – твое?
Брайан начал развязно вещать о скрытой рекламе. А я рассеянно достала из рюкзака, который мама явно забыла обыскать, бутылочку антибактериального геля для рук. Оли заметил, как я протираю им свои потрескавшиеся, воспаленные руки.
– Ты простудилась? – шепотом спросил он.
– А? – переспросила я и только тогда заметила, что делаю. – А, нет! У меня просто… э-э-э… кожа очень реагирует на холод!
Он пялился на мои руки так, что я почувствовала себя очень неловко – точно предстала перед ним обнаженной. Впрочем, кожа и впрямь была в жутком состоянии – и когда это все успело так далеко зайти… У ногтя на большом пальце и вовсе живого места не осталось – я содрала всю кожу. Все руки были в трещинах и болезненных, ярко-красных мозолях. Кожа в тех местах, где я еще не успела ее содрать, была такой сухой, что напоминала обветрившуюся чешую. На тех местах, которые я оттирала с особенным усердием, поблескивали жуткие, красные ссадины. Интересно, заметил ли Гай все это, пока я его гладила?
– Эвелин? Ты как?
Базиликовые глаза Оли впились в меня, и мне вдруг захотелось плакать. Казалось, его собственная нервозность испарилась без следа, уступив место переживаниям за меня. В его взгляде не было ни тени смущения, ни капли отвращения. Напротив: он заглянул мне в глаза с искренним пониманием.
Он меня раскусил. Он все понял. Сломленные люди и впрямь чуют друг друга, точно радары. Но я-то вовсе не была сломлена! У меня-то все было прекрасно! И выдерживать его взгляд было попросту невыносимо. Я резко отодвинула стул и вскочила.
– Эви! – удивленно воскликнул Оли.
– Куда это ты собралась? – рявкнул Брайан.
Я не могла остаться. Жалость Оли душила меня, как и всякая мысль о чужом сочувствии. Стоит людям только узнать… стоит им понять, что со мной творится… и они тут же принимаются меня жалеть… а потом, несмотря на все их «понимание», начинают сердиться, что я никак не поправлюсь.
– Мне нехорошо, – сказала я, быстро собрала вещи и закинула рюкзак на плечо. По сути, я даже не солгала.
– Ну ладно, ступай, – сказал Брайан, взмахнув худощавой рукой.
И я пулей вылетела из кабинета.
Я металась по пустым коридорам, силясь привести мысли в порядок. Странно было разгуливать тут в одиночестве, когда все остальные – те, кто спокойно живет своей жизнью, не трогая фонарей и не переживая о грязных руках, – сидят на парах. Я тайком заглянула в несколько окон, наблюдая за тем, как идут занятия. Я смотрела на студентов, мечтая стать такой же, как они, человеком с их мозгами, с их дурацкими проблемами. Впрочем, я и на серьезные проблемы была согласна, лишь бы не на свои.
Если бы мама вдруг заболела раком, а папу сбила машина – или еще что-нибудь в этом роде, – моей вины в этом не было бы. Конечно, это жутко, но я бы здесь была ни при чем. Все дело было бы в жестокости и несправедливости жизни, в конце концов, от беды никто не застрахован. Но в моем случае… В моем случае корнем всех зол была моя же слабость. То, что я никак не могла взять себя в руки, в отличие от всех вокруг. Сара наверняка бы с этим поспорила, но в тот миг мне казалось именно так…