Я сделала паузу, чтобы раздать картинки, которые заранее нарисовала. Лотти и Эмбер взяли их и тут же захихикали над моими скромными художественными способностями.
– Вы только вдумайтесь, стоит только девушке разозлиться, пусть и по веской причине, как ее тут же обзывают «поехавшей стервой». А если ее вдруг расстроит что-то и впрямь печальное, ей говорят: «Успокойся, милая, не будь истеричкой». На прошлой неделе Гай назвал меня «тронутой», когда мне хватило наглости спросить, неужели ему и впрямь нужен от меня только секс. И такие случаи на каждом шагу, – с грустной улыбкой поведала я. – Впрочем, Гай, и сам того не понимая, угодил в яблочко, – продолжила я, обведя жестом комнату, и девчонки нервно расхохотались. – Но… он ведь упрекнул меня вовсе не в том, что у меня ОКР. Нет, он назвал меня поехавшей лишь потому, что я повела себя совсем не так, как ему было нужно. В наше время женщина становится «безумной» в глазах мужчин, если даже просто хочет, чтобы к ней относились с уважением. Про нас говорят, что мы «присасываемся, как пиявки», называют «сумасшедшими бывшими»…
Я осеклась. А сбило меня то, что Лотти с Эмбер вдруг начали пихать друг дружку локтями и хихикать.
– Не наигрались еще? – тоном школьной учительницы поинтересовалась я. – Могли бы и повнимательней отнестись к человеку, которого насильно упрятали в психушку!
– Но ведь на самом деле все случилось добровольно! – с улыбкой напомнила Эмбер. – Та самая дама по имени Сара предупреждала нас, что ты будешь делать вид, будто тебя тут насильно держат.
И они снова захихикали.
– Расскажи ей!
– Нет, ты!
– Да о чем вы? – спросила я, страшно переживая, что они смеются надо мной.
Лотти закашлялась.
– Прости, Эви, тебя правда ужасно интересно слушать, я не шучу! Но дело в том, что Гай… – И она снова покатилась со смеху, не в силах продолжать.
– Гай? Что «Гай»?
Лотти разобрал такой смех, что она даже говорить не могла. Эмбер взяла инициативу в свои руки.
– Ну… мы… мы с Лотти подменили его травку на обычные приправы, он скурил их, а потом все равно делал вид, будто его торкнуло!
И они снова расхохотались и хохотали добрых две минуты. Я и сама не смогла сдержать изумленного смеха.
– Серьезно? Вы шутите?
– Не-а! Дурацкая, конечно, выходка, но оно того стоило! – сказала Лотти, утирая слезы, ручьями бегущие у нее по щекам. – Кстати, нам помогала Джейн! Она очень хочет тебя навестить, Эви, было бы здорово, если б ты дала ей шанс. Она страшно за тебя переживает и, кстати, очень нам помогла разыграть Гая! Какое же он ничтожество, ей-богу.
Я улыбнулась, а внутри у меня вдруг разлилось приятное тепло – прям хоть в рекламе диетических каш снимайся.
– Вы и впрямь пошли на это? Ради меня? – спросила я, смаргивая слезы, снова выступившие на глазах.
Эмбер одарила меня ослепительной улыбкой:
– Ну конечно! Мы не позволим какому-то придурку так с тобой обращаться!
– Мы всегда рядом, Эви, – робко сказала Лотти. – Если ты, конечно, не против…
– Конечно, нет!
– Чудесно! – громко объявила Эмбер. – Давайте-ка Эви завершит свою речь, пока мы все тут не расплакались.
Я шмыгнула носом и попыталась собраться с мыслями.
– Хорошо… Так вот… Женщин издревле рассматривали как слабый пол, более подверженный психическим расстройствам… Я пыталась понять почему. И пришла к двум выводам. Первый: если уж ты родилась женщиной, то этот мир рано или поздно сведет тебя с ума. Второй: если ты женщина, тебя все равно наверняка сочтут безумной, даже если это не так, – сообщила я и достала листовки Всемирной организации здравоохранения. – Смотрите. Эти ребята пекутся о здоровье ВСЕГО МИРА. И, по их мнению, пол становится причиной множества психических расстройств. Не бывает такого, чтобы человек проснулся в один прекрасный день и подумал: «Ой, кажется, я совсем слетел с катушек!» Как правило, этому предшествует цепь взаимосвязанных обстоятельств. И в случае с женщинами эта цепь получается довольно-таки длинной. Нам меньше платят, твердят, что надо быть красивыми и стройными, и в то же время велят без конца есть шоколад, иначе с нами «не прикольно», а еще нас без конца объективируют и требуют «успокоиться», если нас что-то сильно волнует… Разве этого мало, чтобы «слететь с катушек»? Разве ежедневные столкновения с неравенством не ведут нас к безумию?!
– Ура! Ура! Эвелин в премьер-министры! – закричала Лотти, сложив руки рупором.
Я снова набрала побольше воздуха:
– А когда мы обращаемся за врачебной помощью, опять же получаем клеймо «сумасшедших», потому что врачи разделяют то же самое ошибочное мировоззрение. Было даже одно исследование, по результатам которого выяснилось, что если к психиатру с жалобой на депрессию обратятся парень и девушка, то девушке с большей вероятностью выпишут антидепрессанты, чем парню.
– Да ладно!
– Кошмар, да? А ведь это бьет не только по девчонкам, но и по парням. Феминизм ведь основан на идее равенства? Чем же он полезен мужчинам? Как вообще наше испорченное общество может помочь хоть кому-то? Я тут заглянула на сайт «Самаритян»[33]… – сказала я и раздала им распечатки. Они принялись с таким вниманием и усердием их изучать, что мне безумно захотелось обнять их что есть силы. – Так вот, оказывается, парни чаще совершают самоубийство. Если не брать в расчет рак, лихачество на дорогах и нападения бандитов, большинство подростков и юношей, ушедших из жизни, сводят с ней счеты самостоятельно. Вы от меня не устали? Порой у меня от таблеток начинается мания, так что скажите, если я вдруг начну вести себя как маньячка.
Лотти игриво закатила глаза:
– Нет, мы не устали! Ты очень интересно рассказываешь! Успокойся, милая!
– Вот как, значит!
Нас всех разобрал смех.
– Ну ладно, о чем это я! Неравенство бьет по всем. Стандарты поведения, которые навязывают и мальчишкам, и девчонкам, уродуют нас. Девчонки живут в условиях постоянного давления, нередко получают психиатрические диагнозы и клеймо безумных. А парням не позволяют открыто говорить о своих чувствах, потому что «настоящие мужчины так не делают», и они замыкаются в себе, а в какой-то момент не выдерживают. Нужно это менять.
Эмбер откусила кусочек печенья и засыпала крошками пол, но меня это не особо встревожило.
– Так что же делать, Эви? Как быть?
Я скорчила сосредоточенную мину и почесала затылок:
– Хм… Ну… Даже не знаю. Может, устроить забастовки на улицах, а потом революцию и свергнуть всю систему?
– Ты это, поосторожнее, – предупредила Эмбер, отправив на пол еще россыпь крошек. – За такие разговоры людей в психушку отправляют!
Ее слова сперва так меня шокировали, что я даже не рассмеялась – как и Лотти. Но потом до меня дошло, и я захихикала, а потом и захохотала. Потом послышался смех Лотти, а потом с заметным облегчением рассмеялась и Эмбер. Мы хохотали и хохотали, пока остатки макияжа не размазались у Лотти по лицу, а Эмбер не покраснела так, что стала одного цвета со своей рыжей шевелюрой, а я впервые за много недель наконец почувствовала себя собой.
Когда мы хорошенечко отсмеялись, я почувствовала теплое прикосновение. Лотти взяла меня за руку и стала разглядывать мою изуродованную кожу. По ее щеке сбежала слеза. Но только одна.
– Эвелин, – тихо сказала она. – Почему ты здесь?
Я посмотрела на них обеих. Вот они – мои новые подруги, которые неизбежно когда-нибудь станут старыми. Люди, за которыми я пойду и в огонь и в воду.
– Сейчас расскажу, – пообещала я.
И поведала им всю правду.
Эпилог
Привет, Оли, это Эви. Как твои дела? Давно не виделись. Хотела спросить, не хочешь встретиться, кофе вместе попить? Мне кажется, нам с тобой есть что обсудить…
О Холли Борн
Днем Холли Борн работает журналисткой и ведет раздел, посвященный отношениям, на сайте TheSite.org – благотворительном информационном ресурсе для молодежи в возрасте от шестнадцати до двадцати пяти лет. А ночью пишет молодежные романы и посты для блога, посвященные феминизму.
Первые романы Холли – «Родственные души» и «Манифест, как стать интересной» – были радушно приняты критиками и переведены на шесть языков. Больше всего она любит шумно сетовать на стигматизацию психических заболеваний, ущемление прав женщин и недооценку актерских талантов Киану Ривза.
Q&A с Холли
Что для тебя значит феминизм?
Равенство для всех и каждого, вне зависимости от пола. Да-да, все НАСТОЛЬКО ПРОСТО. Знаю, есть люди, которые думают, что феминистки жаждут отобрать власть у парней, посадить их на поводки, сплетенные из волос, растущих у нас под мышками, и запереть в клетках. Это неправда. Феминизм существует на благо всем полам. И всем приносит пользу.
Что вдохновило тебя на написание «Эви хочет быть нормальной»?
Мне безумно хотелось написать о рецидивах и о том, как наличие психиатрического диагноза меняет восприятие себя. Я помогаю вести страничку под названием TheSite.org, и недавно мы запустили дружественный проект под названием «Безумная любовь». Он посвящен тому, как психические расстройства влияют на отношения и наоборот. Тут-то у меня и возник образ Эви! Мне интересно было выяснить, какова она – «нормальная» концентрация безумия, если встречаешься с человеком, который без конца водит тебя за нос.
Чем тебя заинтересовал феминизм?
Мне всегда казалось, что в мире что-то не так… но я никак не могла понять, что же меня настораживает. Во мне долгое время жили очень противоречивые чувства: с одной стороны, я понимала, что существует какая-то неправильность, а с другой – стремилась ей поспособствовать. Помню, одним дождливым днем парни из моей школы решили выстроить в обеденный перерыв всех девчонок в шеренгу и выяснить, у кого самая аппетитная попка. У меня тогда было две мысли: «Ну и мерзость!» и «Надеюсь, победа будет за мной!».