– Нет. – Мальчик помотал головой. – Я сказал маме, но она считает, что я выдумываю всякие глупости.
– Хорошо, – с облегчением вздохнула Эви. – Запомни: никому об этом не говори. – Она приветливо помахала маме мальчика. В голове роился миллион вопросов, но она чувствовала, что с ними лучше подождать. – Ладно, мне пора идти.
– Я хочу разговаривать с животными, – упрямо повторил мальчик. – С большими животными. Особенно с лошадьми. Ты когда-нибудь с ними разговаривала?
Но Эви уже шла дальше по улице.
– Пока.
– Меня зовут Сэм! – крикнул мальчик ей вслед.
– Пока, Сэм.
– Пока, Эви.
Девочка шагала, не оборачиваясь, и внутри у неё росла тревога. Как будто опасность, о которой предупреждала бабушка Флора, внезапно подобралась чуть ближе.
Ягуар
На той же неделе Эви с папой понесли стекло и картон на переработку.
– Как дела в новой школе? – спросил папа, когда они подходили к контейнеру для сбора стеклотары. – Завела новых друзей? Есть там хорошие ребята?
– Ну, я познакомилась с одним мальчиком по имени Рамеш. Его мама работает в зоопарке.
Папа вдруг побледнел, будто Эви выругалась в его присутствии, причём выбрала самое грязное ругательство, какое только можно вообразить.
– Он иногда помогает маме. – Эви забросила бутылку в контейнер и услышала, как та разбилась. А потом всё-таки решилась задать папе тот самый вопрос. – Он приглашал меня зайти как-нибудь посмотреть на… – она запнулась, заранее зная, что папе это не понравится, – посмотреть на животных. И я подумала: может, правда, сходить? Например, в эту субботу?
Эви видела, что папу глубоко потрясли её слова. Недовольно хмурясь, он достал из сумки пачку из-под хлопьев.
– Ты же вроде была не в восторге от зоопарков, – наконец сказал он. – Говорила, что животные не должны сидеть в клетках, что им лучше жить на воле, как и задумано природой.
Так оно и было. Но затем бабушка Флора сказала: если Эви хочет развить свой Дар, она должна практиковаться с разными животными. А для этого лучшего места, чем зоопарк, не найти.
– Пап, ну пожалуйста!
Папа уставился на пустую бутылку из-под оливкового масла, которую держал в руке так, словно он был Гамлетом, а бутылка – черепом бедного Йорика. Потом перевёл взгляд на дочку.
– А как же Леонора?
– Она больше со мной не общается. Проводит всё время с противными девчонками. Рамеш – мой единственный друг. Хотя даже не знаю, можно ли назвать его другом. Но с ним приятно поболтать. Во всей школе только ему интересно обсуждать необычные факты о животных.
Папа тяжело вздохнул и очень долго смотрел на Эви. Казалось, в голове у него проходит срочное совещание по крайне важному вопросу.
– Ладно, – сдался он наконец, – разрешаю тебе пойти в зоопарк. Только будь осторожна.
Эви кивнула и пообещала, что будет очень осторожна. Она чувствовала, как внутри поднимается радостное волнение: ведь ей ещё никогда не доводилось бывать в зоопарке. А теперь она сможет прочитать мысли животных, о которых даже не слышала (или забыла, что слышала). Если верить сайту зоопарка, в Лофтинге собрали множество экзотических животных: газелей, бегемотов, слонов, орангутанов, морских львов, обычных львов, суматранских тигров, равнинных горилл, сурикатов и даже галапагосских черепах.
Папа закинул последнюю коробку в контейнер и повернулся к Эви.
– И обещай, что не будешь делать ничего необычного.
– Обещаю, – послушно сказала Эви.
– Могу я тебя кое о чём спросить?
– Конечно!
– Тебе ведь больше не снился этот сон?
– Какой?
– О змее и лягушке.
– Э-э-э, нет, – ответила Эви.
Она соврала, и, судя по недоверчивому папиному взгляду, он обо всём догадался.
– Будь осторожна, Эви, – повторил он. – Это всё, о чём я прошу.
В ту ночь ей опять снились джунгли. Но на сей раз обошлось без удава и лягушки. Эви снилось, что она маленькая девочка и мама взяла её на прогулку по лесу. Она рассказывала дочери обо всех прекрасных созданиях, которые встречались им на пути: о стеклянных лягушках, туканах и красных ара. А ещё предупреждала Эви об опасных существах: гремучих змеях, краснобрюхих пираньях, электрических угрях и пятнистых древолазах. Она даже рассказала Эви о бразильском странствующем пауке.
Во сне девочка отчаянно хотела её предостеречь:
– Мам, я должна тебя предупредить. Этот паук уби…
– Ш-ш-ш! – Мама прижала палец к губам, заметив что-то впереди.
Они как раз подходили к поляне, где стояла хижина, в которой они жили. А навстречу им крался огромный, смертельно опасный ягуар с золотистым мехом в чёрных пятнах.
– Иди в хижину, Эви, – негромко приказала мама.
– Мамочка!
– Иди… в… хижину, – звенящим от напряжения голосом повторила мама. Но Эви не послушалась. Охваченная ужасом, она словно приросла к земле.
А мама просто подошла к ягуару и погладила его. Затем закрыла глаза – и ягуар растворился в джунглях, словно передумал их есть.
Потом всё вокруг замерцало, и картинка сменилась. Эви увидела, как мама разговаривает с хорошо одетым мужчиной. Над верхней губой у него топорщились густые чёрные усы.
Это был Мортимер Джей Мортимер.
За ним стояла толпа лесорубов и виднелся белый грузовик, в кузове которого уже лежало срубленное дерево.
Эви обратила внимание на правую руку Мортимера. Сейчас она видела её лучше, чем на фотографии. Всю руку от запястья до плеча обвивала чёрная татуировка – змея с распахнутой пастью и высунутым языком.
Мама выглядела очень расстроенной.
– Я не позволю вам уничтожить эту часть леса. Здесь живут вымирающие животные и племя хуаорани. Это их дом. Вы не посмеете его вырубить!
И мама добавила несколько слов, которые Эви никак не ожидала от неё услышать. А потом появился отец и попросил маму успокоиться. На этом сон закончился.
Открыв глаза, Эви решила во что бы то ни стало разобраться, было это воспоминанием или нет. Она зашла в Интернет и вбила в строку поиска два слова:
Племя хуаорани
Поиск выдал 134 700 результатов.
Эви на всякий случай порылась у себя в голове, хотя точно знала, что никогда прежде не читала о племени хуаорани.
А это могло означать только одно. Её сон не был сном. Он был воспоминанием.
Слон по имени Оруэлл
Эви была очень рада.
Субботним утром в городском зоопарке Лофтинга им с Рамешем первым делом поручили покормить слонов.
На кормовой кухне Рамеш набрал два ведра бананов, одно передал Эви, и они направились к слоновьему вольеру, самому просторному в зоопарке. По пути они миновали двух беззаботных жирафов («Эй, там, внизу! Привет!» – донеслось до Эви сверху).
Мама Рамеша уже стояла у вольера и протягивала бананы крупной слонихе. Миссис Сенгупта напоминала тонкое деревце; её густые непослушные волосы отказывались смирно сидеть в конском хвосте и торчали во все стороны. Как и Рамеш, она была одета в форменный жёлтый свитер лофтингского зоопарка.
– Привет, – радушно улыбнулась она, завидев Эви с Рамешем. – Ты ведь Эви? Поздоровайся с Лайони!
Лайони, слониха, которую кормила миссис Сенгупта, ловко ухватила морщинистым хоботом банан и отправила его в рот.
«Восхитительно, – подумала она. – Какой невероятно вкусный фрукт! Я безумно счастлива его есть».
– Здравствуйте, миссис Сенгупта! Привет, Лайони! – помахала Эви.
Скормив слонихе ещё парочку бананов, миссис Сенгупта предложила им заняться слоном, который стоял возле дерева в углу вольера. Слона звали Оруэлл. Ствол у дерева был голый и бледный: самцы ободрали бивнями всю кору и съели её.
– Слоны вообще любят есть, – сказал Рамеш, – но индийские отличаются особым аппетитом. Они только и делают, что едят, – добавил он и протянул Оруэллу банан. – Едят, едят, едят, гадят, потом опять едят, едят, пьют, потом снова едят, спят, просыпаются и едят. Но в основном всё же едят.
Эви показалось, что Оруэлл нравится Рамешу больше прочих зверей в зоопарке. Когда неторопливые слоновьи мысли проникли к ней в голову, девочку окатило волной спокойной грусти.
– Когда ешь, становится легче, – думал Оруэлл, заглатывая банан целиком. – Бананы всё делают лучше. Благодаря им отступает печаль.
– А почему тебе грустно? – спросила Эви, протягивая Оруэллу новый банан. Она старалась вести себя как можно естественнее, чтобы Рамеш не заподозрил, будто на его глазах разворачивается обмен мыслями.
– Ты… меня понимаешь?
– Да, я понимаю всех животных. Вернее, многих. Точнее, некоторых. Это называется Даром. Иногда он просыпается у людей. Для меня очень важно развить свой – так сказала бабушка Флора. Я пытаюсь почувствовать даву, ту, что объединяет всех живых существ. Ты знаешь о даве?
– Конечно, – ответил Оруэлл. – Каждый зверь знает, что это такое. Она связывает нас друг с другом.
Эви улыбнулась.
– Но в любом случае я зря спросила.
– О даве?
– Нет. О том, почему ты грустишь.
К тому времени как Эви закончила говорить, Оруэлл успел съесть ещё три банана.
– Ничего страшного, – сказал он. – Мне грустно, потому что я вспомнил, как умерла моя мама. Это случилось ещё на Старой земле. Там было очень жарко. Её застрелили люди с ружьями. Всё произошло на моих глазах. Это было ужасно. Мне еще долго снились кошмары. Ты знаешь, что слонам снятся кошмары? После маминой смерти меня отправили в приют для слонят, и я каждое утро просыпался в слезах. Даже приехав сюда, я так до конца и не оправился от потери. Но тебе ведь знакома эта боль?
Рамеш сложил оставшиеся у него бананы в ведро Эви, которое почти опустело, и отправился на кормовую кухню за новой порцией. А потрясённая слоновьей проницательностью Эви стояла и молча смотрела в грустный правый глаз Оруэлла (левый она не видела).
– Да, моя мама тоже умерла, – мысленно проговорила она, вернее, прошептала. – Но откуда ты знаешь?
– Слоны всегда все знают. Мы чувствуем чужую боль: и твою, и боль мальчика. Это очень тяжёлая ноша.