– Мне жаль, что твою маму убили, – сказала Эви. – Люди бывают очень жестоки. Порой им нет дела до других животных. Иногда им и до людей дела нет.
Оруэлл согласно вздохнул и сделал перерыв между бананами.
– Но ты хорошая девочка.
Эви вспомнила, что ещё сказал Оруэлл.
– Ты упомянул мальчика, которому тоже больно. Это Рамеш?
Оруэлл забрал у Эви последний банан. Рамеш показался вдалеке – он направлялся к ним с полным ведром.
– Да. Ему грустно с тех пор, как умер его отец. Обычно он приходит ко мне и плачет, когда никто не видит. Я знал его отца: он тоже был хорошим человеком. Но потом заболел и больше не мог ко мне приходить. Он умер. Но не как моя мама: он долго умирал. Рамеш очень страдал и страдает до сих пор. Но сейчас он счастлив, потому что здесь ты. Ему нужен друг.
Рамеш подошёл и поставил на землю ведро с недозрелыми жёлто-зелёными бананами.
– Угощайтесь! – жизнерадостно сказал он.
Эви заметила, как из-за ограды ей машет маленький мальчик с кудрявыми волосами. Это был Сэм, с которым она познакомилась несколько дней назад. Он поливал цветы перед домом и хотел, чтобы Эви научила его разговаривать с животными.
Девочка помахала в ответ.
– Кто это? – спросил Рамеш.
– Понятия не имею. Просто дружелюбный ребёнок, – пожала плечами Эви и постаралась ничем не выдать облегчения, когда Сэма увели смотреть на других животных.
Террариум
Покормив слонов, Эви с Рамешем отправились гулять по зоопарку. Эви старалась подслушать мысли всех животных, мимо которых они проходили.
Морской лев заунывно жаловался на посетителей:
– Бога ради, они думают, что я тюлень. Это возмутительно! Я не тюлень!
– Я знаю, что ты не тюлень, – поспешила успокоить его Эви. – У тебя уши расположены снаружи, а ещё ты передвигаешься при помощи ласт, а не прыгаешь на животе.
Морской лев услышал её и помахал ластой.
– Спасибо! Приятно, когда тебя понимают. Моя мама всегда говорила: будь собой и не будь тюленем.
– Хороший совет, – мысленно ответила Эви, пока Рамеш отвлёкся поиграть в «Пакмана». – Во всяком случае, первая половина.
В аквариуме она встретила беременного морского конька, который плавал, сцепившись хвостом со своей самочкой.
– Ой, Лана, – думал он, – как же я счастлив!
– Я тоже, Боб! Ты просто СВЕТИШЬСЯ!
После аквариума Эви с Рамешем пошли посмотреть на суматранских тигров. Один из них вышагивал вдоль ограды. Заметив Эви, он наградил её крайне неприветливым взглядом.
– На что уставилась? – мысленно рыкнул он.
– Ни на что, – Эви на всякий случай отступила подальше, – просто любуюсь твоей красотой.
– Что ж, спасибо. Приятно слышать. А ты знаешь женщину по имени Флора? – вдруг спросил тигр. – У неё тоже есть Дар.
– Да! – мысленно воскликнула Эви. – Это моя бабушка!
– Ну надо же! Тогда передавай ей привет от моего дедушки.
– Обязательно передам, – улыбнулась Эви.
Вдоволь налюбовавшись тиграми, они повернули налево – к пещере с летучими мышами. Эви только успела подумать, что у них очень милые, похожие на лисьи, пушистые мордочки, как мысли летучих мышей ворвались в её разум, оглушительно хлопая крыльями.
– Эй!
– Сюда!
– Я подлечу очень близко, но не врежусь в тебя!
– Ю-ху-у-у!
– Вжух!
– Мы не летаем! Мы танцуем в воздухе!
– Люблю дыню!
Эви подавилась смешком, и Рамеш недоумённо на неё покосился.
– Что такое?
– Ничего, – замотала головой Эви, – я просто люблю животных.
– Это видно, – улыбнулся Рамеш.
Затем он предложил Эви сходить в террариум. Ей и самой не терпелось заглянуть к рептилиям, чтобы попрактиковаться.
Террариум располагался в большом приземистом здании в центре зоопарка.
Первое существо, которое Эви там увидела, оказалось не рептилией, а амфибией: с плоским телом, большой плоской головой, маленькими синими глазами и широким ртом. Оно медленно вышагивало под водой, не обращая никакого внимания на Эви с Рамешем.
– Круто! – воскликнула Эви. – Аксолотль! Люблю их.
– Ты знаешь об аксолотлях?
Эви была оскорблена в лучших чувствах. Как Рамеш мог подумать, что она про них не знает?
– Раньше их считали чудовищами, хотя это ужасно несправедливо. Они совершенно не опасны. На самом деле это на них все вечно нападают. Рыбы откусывают им пальцы, но аксолотли отращивают новые. Они не позволяют всяким задирам сломить их дух.
Рамеш, впечатлённый её речью, кивнул.
– Ты и правда в этом разбираешься. А известно ли тебе, что в дикой природе аксолотлей практически не осталось? Из-за загрязнения окружающей среды. Поэтому наш зоопарк считается одним из лучших… Хотя я знаю, ты против того, чтобы животных держали в неволе.
– Ну да, – не стала отрицать Эви, – мне кажется, это нечестно. Их как будто посадили в тюрьму просто за то, что они не люди.
– Да, понимаю, о чём ты говоришь. Проблема в том, что люди уже столько всего наворотили, что некоторым животным в естественной среде просто не выжить. Но в нашем зоопарке заботятся о многих исчезающих видах. Сюда помещают тех, кто оказался на грани вымирания. Их берегут, им помогают и…
Рамеш всё говорил и говорил, но Эви перестала слушать, так как пыталась сосредоточиться и достучаться до разума аксолотля. Она закрыла глаза, вспомнила наставления бабушки Флоры и вообразила, что её мысль – это стрела. Направив её в голову амфибии, Эви отпустила тетиву.
– Привет! Ты меня слышишь? Я здесь! Высокая девочка, стою перед аквариумом.
Ответа не последовало.
Эви пускала мыслестрелы снова и снова в надежде уловить хоть какой-нибудь отклик, но тщетно: амфибия молчала.
– С тобой всё в порядке? – спросил Рамеш.
– Да, а что?
– Ты просто стоишь и смотришь на аксолотля, как будто гипнотизируешь его. Я тут уже минуты три распинаюсь, но ты, кажется, вообще меня не слушаешь.
– Прости. – Эви потёрла лоб. – Иногда у меня вдруг начинает болеть голова, и я выпадаю из реальности. Но всё уже прошло. Пойдём дальше?
После аксолотля они посмотрели на лягушку-быка, на каймановую ящерицу, а потом на змей: королевскую кобру, африканскую гадюку – и наконец приблизились к самой страшной рептилии в террариуме. Огромная зловещая змея плавала в большом аквариуме, почти до краёв заполненном водой.
Гигантская анаконда.
Эви прочитала надпись на табличке:
«Анаконда – полуводная змея, встречается в тропических областях Южной Америки. К этому виду относятся несколько змей рода Eunectes, но чаще всего так называют именно гигантскую зелёную анаконду. Являясь крупнейшей змеёй в мире, анаконда вырастает до 9 метров в длину и достигает веса 250 килограммов».
– Полагаю, ты и про анаконд всё знаешь, – пробормотал Рамеш.
– Не всё, но кое-что знаю, – пожала плечами Эви.
– И насколько они ядовиты? – с лукавой улыбкой поинтересовался Рамеш.
– Вопрос с подвохом. Анаконды неядовиты. Они удавы: обвивают своих жертв и душат, пока те не…
Рамеш обхватил Эви руками и крепко сжал. Он явно счёл это уморительным.
– Не смешно! – воскликнула девочка и ткнула его локтем в живот. От удара Рамеш согнулся пополам и закашлялся. Пришёл черёд Эви хохотать.
– Прости! Я не нарочно…
Но смех оборвался, когда она почувствовала холодное прикосновение чужого разума. Анаконда подняла голову над водой и смотрела прямо на неё.
– Беда грядёт.
– Что? – От неожиданности Эви сказала это вслух, но потом, опомнившись, повторила вопрос мысленно: – Какая беда? Не понимаю.
– Большая беда.
– О чём ты говоришь?
– Я вижу её в твоём будущем. Ты в смертельной опасности. И кто-то, кого ты любишь. Беда грядёт, беда грядёт…
Гигантская змеиная голова наконец скрылась под водой. А к холоду, проникшему в разум Эви, добавилась скованность во всём теле, будто анаконда не просто вложила ей в голову свои мысли, но и обвила тугими призрачными кольцами.
– Эви, с тобой всё хорошо? – Кажется, Рамеш не на шутку встревожился. – Выглядишь напуганной.
– Не могу… не могу дышать… – Эви почувствовала, что ей нужно как можно скорее уйти от аквариума с тёмно-зелёной водой. Она сделала шаг, другой и бросилась прочь из террариума – на улицу, где светило солнце и можно было вдохнуть полной грудью. Рамеш кинулся следом.
– Что случилось? – спросил он.
– Да просто голова закружилась, – соврала Эви. – Теперь всё в порядке.
Рамеш с подозрением на неё покосился, но ничего не сказал.
Пятью минутами позже Эви и Рамеш подошли к вольеру шимпанзе. Возле него стояло несколько ребят не из их школы. Один мальчик передразнивал обезьян, а остальные громко смеялись над его ужимками.
– У-у-у! А-а-а! – кривлялся он, восторгаясь своим остроумием.
Но Эви его не слушала. Мысли обезьян были куда интереснее.
– Стыд-то какой, – вздыхала самка шимпанзе, сидевшая под деревом неподалёку. – Мне невыносимо даже думать о том, что мы состоим в родстве с этими безволосыми макаками.
– Ой, Синтия, прекрати, – одёрнул её самец, свесившийся с толстой ветки. – Ты такая зануда.
Но тут внимание шимпанзе привлёк какой-то звук.
– Что это было? – спросила Синтия.
Рамеш задал тот же вопрос, только вслух.
Теперь и Эви услышала.
За авиарием с птицами раздавались громкие крики.
Рамеш посмотрел на Эви, на лице его отчётливо читалась паника.
– О нет, – пробормотал он.
– Что такое?
– Я понял, где кричат. Возле вольера со львами.
Они бросились бежать – через террариум, мимо авиария, туда, где толпились взволнованные посетители. Кто-то плакал, кто-то испуганно ахал, кто-то визжал.
Когда Рамеш с Эви протолкнулись к вольеру, одна женщина заметила на нём форменный жёлтый свитер. Хотя Рамешу было всего двенадцать, из-за своего роста он выглядел старше.
– Сделай что-нибудь! – закричала женщина, вцепившись ему в рукав. Эви подумала, что где-то её уже видела.