— Я расскажу все.
Длинные тонкие пальцы яростно забарабанили по столу. Покрывавший их лак стал быстро менять цвет, переливаясь всеми цветами радуги.
— Вы помните Подмастерье Зорбу, пропавшего на Темных Болотах полтора года назад?
О, да! История породила немало слухов и мрачных легенд. Молодой монстролог, решивший избрать для своей самостоятельной заключительной работы одну из тварей Болот и не испугавшийся многочисленных предостережений, просто исчез. Отправившиеся на поиски маги Академии и Двора, ведомые проводниками из охотников, так и не смогли ничего выяснить. Каждый дюйм Болот источал эманации Тьмы, искажая заклятия, мешая расследователям. Они-то вернулись все, но безрезультатно.
— Он учился на курс старше меня. Мы…
Румянец смущения залил нежные щеки.
— Мы были близки. Зорбу был таким балагуром. Он не боялся ничего. Когда настало время для работы над трактатом, ему в голову пришла мысль описать какого-нибудь монстра с Темных Болот пострашнее. Дескать, до него никто не решался. И правильно делали! Вы знаете, чем это закончилось.
Нолия всхлипнула.
— Я умоляла отпустить меня на Болота! Я верила, что моя любовь поможет найти его, выяснить, что же случилось, но наставники, подчиняясь запрету на посещение берегов Темной реки, наложенного из-за пропажи Зорбу, не хотели ничего слышать. И я убежала, бросив учебу в середине сессии. Меня, конечно, быстро нашли и доставили к ректору. Бросив неодобрительный взгляд, милорд сказал, что если я до сих пор не научилась самоконтролю, из меня уже не выйдет хорошего мага, и недрогнувшей рукой написал приказ об отчислении.
Вот оно что! Но магичка продолжала.
— Мне было все это совершенно неважно. Наконец-то я свободно могла отправиться на поиски.
Она усмехнулась.
— Конечно же, ничего не вышло. Разве может недоучка сделать то, что не удалось опытным магам? Но надо было на что-то жить. На Запад возвращаться было стыдно, и я осталась в Княж-городе. Достопочтенная Мегана, выслушав мою историю, позволила сдать экзамен на Ищейку. Знаний на это хватило, хотя я и не доучилась один год. Ну что, Вас успокоил мой рассказ?
Чувство неловкости царапало душу купца, но он прогнал его.
— Успокоил, но и вы должны понять отца, нежно любящего единственную дочь, обманутую этим шкурником.
Нолия грустно улыбнулась.
— Я понимаю.
— И все же интересно …
Ригбор потянул затекшие руки.
— Как именно Вы найдете Мулибию и Трэйби?
С лица магичкий окончательно исчезли остатки печали.
— У меня есть напарник.
Громкий чмокающий звук раздался из полноватых губ. И в комнату стремительно ворвался небольшой снежный буран, хотя нет, это кусок странного перекати-поля. Или ком горной лавины. Нет, это все-таки было какое-то животное.
Присмотревшись повнимательней, Ригбор восхищенно ахнул.
— Это же …, это …
— Да!
Утверждающе торжественно кивнула Нолия.
— Перед Вами Кайра, снежный лев Нарна.
Купец восторженно любовался грациозной кошкой. Он всегда любил необычных животных, и даже приказывал набивать чучела из шкур самых красивых, приносимых охотниками.
— Но где Вы его взяли?
— Великая Айлин как-то посещала Академию. В дар бестиарию она преподнесла двух львят — самца и самочку. Это один из их потомков. Кайра — мой тотем, а эту связь не так-то просто разорвать. Поэтому после отчисления его мне оставили. Именно с помощью льва я разрешу Вашу проблему.
— Я рад. Выступаем через два часа. Жду Вас у Ворот Заката.
— Мы будем готовы.
И они улыбнулись. Оба.
Двое молодых людей, почти полностью поглощенных собой, неторопливо шагали по неширокому тракту, извилисто изгибавшемуся среди холмов. Хотя для них, истово влюбленных, все выглядело не столь обыденно.
Для Мулибии это было обычной пыльной дорогой, порой «украшенной» кучками конского навоза.
Нет, на самом деле это светлый и радостный Путь в еще неведомое, но уже нежно любимое ею место, где они с Трэйби наконец-то будут счастливы; к сладостной жизни, которую не омрачат ни навязчиво заботливый отец, ни огромный, но странно пустой дом, ни маячившая время от времени перспектива замужества с сыном очередного папиного компаньона.
Охотник видел не голубое небо. Нет, это был величественный купол гигантского храма, украшенного девственно белыми покровами облаков, возведенного во имя величайшей ценности мира сего — его Мулибии. Он покрыл бы ее изображениями все алтари Эвиала и сам бы возлагал на каждый свои скромные дары — частицы его жаркой и искренней любви. Он сравнял бы с землей все горы, чтобы собрать самые прекрасные драгоценные камни, он оборвал бы все цветы, чтобы вручить все это любимой.
Не солнце сияло высоко в небе. Это горел горячий гигантский светильник, пылающий, подобно их неистовой любви, согревающий, так приятно обжигающий и ласкающий, словно пытаясь превозмочь их страстные поцелуи.
Нет, не цикады стрекотали в придорожной траве. Это все твари Эвиальские тянули восторженные гимны, воспевающие ее страсть к этому темноволосому парню, восхищаясь его лицом, мускулистым телом, смелым сердцем, благородной душой и тысячами прочих достоинств, из-за которых она и влюбилась в него.
Все вокруг говорило ему о ней. Высокие холмы шептали о прекрасных формах Мулибии, зеленые стебельки трав были мягки, подобно ее длинным рыжим волосам, бегущий неподалеку ручеек искренне и с упоением, но все также безрезультатно пытался журчать хоть вполовину благозвучней голоска Мулибии.
— Я люблю тебя!
Сказали они одновременно, и весь мир вокруг в очередной раз исчез, растворившись в жарких поцелуях.
— Знаешь, дорогая — произнес Трэйби, когда они, утомившись дорогой, устроили привал и съели неприхотливую еду: хлеб, сыр, мясо, зелень, которые охотник достал из котомки.
— Помню, одна старая женщина сказала мне фразу, прочитанную ею в какой-то книге: «Сколь прихотливо сияние сапфира и сколь проста блеклость булыжника. Кто положит рядом прекраснейшую драгоценность и убогую дешевку?».
Он вздохнул.
— Услышав это, я был глубоко поражен. Ведь это про нас с тобой. Ты, Мулибия, красивейший драгоценный сапфир, ты с рождения привыкшая к богатству и роскоши, и я, простой булыжник, которые тысячами валяются под ногами, бедный охотник за монстрами, каждое утро отправляющийся на промысел и даже не знающий, не только удастся ли сегодня получить хоть какой-то заработок, но и, вообще, сохраню ли я жизнь. Долго эта фраза бродила в моих мыслях, причиняя страдания …
— Глупый!
Мулибия оборвала его, приобняв за плечи.
— Если я действительно драгоценный камень, то вставленный в самую красивую и дорогую, но и в самую прочную оправу, которая с каждым днем сжимала меня все больше и больше. Я мечтала о свободе, желая вырваться из-под опеки отца, думавшего, что он действует мне во благо, но не слушавшего моих мыслей и мечтаний, считая их возрастными бреднями, которые скоро пройдут.
Она теснее прижалась к парню.
— А ты, Трэйби, полагающий себя булыжником, забываешь, что этот камень свободен. Вольно валяется он на дороге, попадаясь под ноги всем без разбора: и богатому дворянину, и бедному крестьянину. Ты, обычный камень, не испугался проклятий и угроз моего отца, не устрашился общества известных своей жестокостью поури, не убоялся напасть на Святую Обитель, зная, что Красные монахи это так не оставят. Нет, если ты и булыжник, то самый лучший, и спускающий такое сияние, перед которым блекнет такой простой сапфир как я.
— Но дорогая …
Мулибия, не давая договорить, заткнула ему рот поцелуем, заставившим забыть все мысли, просившиеся на язык.
Когда, наконец, их губы разомкнулись, девушка заговорила первой:
— Но что будет дальше? Ты и, правда, не опасаешься погони?
Трэйби улыбнулся.
— Дорогая, самые сильные преследователи, которых пошлет Ригбор, не идут ни в какое сравнение даже с маленьким саблехвостом, которых я уничтожал в свое время немало.
— А если нас догонит сам папа? Что ты с ним сделаешь?
— Ты что Мулибия? Да он причинил мне немало гадостей, он приказал своим слугам избить меня, когда я наивно пришел свататься, но я не буду убивать его, этого отца моей будущей жены.
— Жены? Что-то я ничего об этом не слышала.
Трэйби упал на колени.
— Я как раз хотел поговорить об этом. Мулибия, мне так хочется, продолжить наше дальнейшее совместное существование в качестве супругов. Я знаю, в дневном переходе отсюда, в Зубъих горах, есть жилище Святого Отшельника. Он с радостью обвенчает нас. Ты согласна быть моей женой?
Восторг полосатым питоном обвил ее душу.
— Конечно же, да!
— Так поспешим же!
Нолия приехала на небольшой повозке, ведомой черным халистанским иноходцем, невозмутимо реагирующим на, бежавшего рядом, Кайру. Женщина не держала в руках поводья, зачем эти орудия управления монстрологу?
— А где Ваши спутники?
— Они присоединятся к нам у Обители. Именно там последнее известное пребывание Трэйби и Мулибии. Это, правда, существенно облегчит поиски?
— Вы не ошиблись. Но еще больше поможет какая-нибудь вещь, которая касалась их.
— Да, я знаю. Вот.
И Ригбор протянул магичке финифтиевый браслет.
— Его подарил моей дочери этот голодранец. Она забыла его дома.
Женщина осторожно взяла украшение и протянула его льву. Тот внимательным образом обнюхал его, а затем недовольно рыкнул.
Последовав его примеру, Нолия также пустила в ход обоняние. Ее ноздри затрепетали, принюхиваясь.
— Так, проверим. Хм, создатель браслета родом из Пятиречья. А вот и запах торговца. Изрядный пройдоха.
Она резко дернулась и чихнула. А после улыбка понимания материализовалась на губах.
— Что же, Ригбор, Вам повезло, что Трэйби занимался промыслом на Темных Болотах. Тьма оставляет едва уловимый отпечаток на всех, имеющих с ней дело, даже если это уничтожение ее порождений. Конечно, умелый маг вовремя очистится, но что ожидать от простого охотника? Я почуяла эту «метку» и теперь ни за что не упущу его. Надо только взять след.