[865]. Из них Спондилий и Никита из Писидии выделяются как печально известные развратники. Сообщается, что спальничий-евнух, который отличился в бою, напав на сарацин и отвоевав обоз, действовал так не по опытности в военном деле, а из любви к деньгам[866]. Алчность приписывается, безусловно, также Иоанну Орфанотрофу, чье правление представлено как тирания[867]. Паракимомен Василий изображен погрязшим в продаже должностей при Константине VII[868]. Дурной характер евнухов привлекает внимание и в «Истории» Атталиата: рассказ о евнухе – «сатрапе» Болгарии заставляет его задуматься об общих недостатках евнухов[869], он подчеркивает их зависть и лживость[870]. Вспоминается и интригующий инцидент, описанный в «Истории» Вриенния и связанный с евнухом-протовестиарием Иоанном[871]. Этого евнуха назначил командующим войсками император Никифор III Вотаниат, который освободил от этой должности Алексея Комнина. Когда Алексей передал войска Иоанну, то галопом ускакал с поля, – Иоанн сымитировал это действие, за что получил оскорбления от воинов. Вриенний сообщает, что они смеялись над Иоанном и кричали «Клу-клу!», что, по его словам, было обычной реакцией на евнухов, – это явно фигура речи, обозначающая насмешку[872]. Протовестиарий Иоанн вообще выглядит довольно дурно в «Истории» Вриенния: он описан как тщеславный и непостоянный человек[873]. Георгий Палеолог якобы спас его от турок, но, несмотря на свою искреннюю благодарность, он обратился против своего спасителя, так что Вриенний заклеймил его как коварнейшего человека (δολιώτατος)[874].
Положительные взгляды на евнухов в Византии
Несмотря на столь резкие антиевнушеские настроения, высказывались и положительные оценки, причем иногда теми же авторами, что давали евнухам отрицательные характеристики. Например, Скилица мог признать то доверие, которое правители оказывали евнухам, ту преданность, которую они проявляли, и их ценность как специальных агентов. Так, Ореста он описывает как одного из преданнейших евнухов (ἕνα ὄντα τῶν πιστοτάων εὐνούχων) Василия II, – характеристика, примененная им и к Эргодоту (τις τῶν πιστικωτάτων), евнуху Константина VIII[875]. Преданность (или убедительность) Эргодота была такова, что его избрали для особых поручений. Константин VIII собирался отправить его к Константину Далассину, чтобы доставить к императору и сделать наследником. Позднее Иоанн Орфанотроф действительно отправил Эргодота к Далассину, поскольку тот был опытен в таких вопросах[876]. Константин Сарацин известен своей верностью Константину IX Мономаху, а Никифор отличался лояльностью (εὔνοιαν ἐτήρει) тому же императору[877]. Скилица мог давать и более откровенные положительные характеристики евнухам. Петра, раба семьи Фок, который впоследствии сделал выдающуюся военную карьеру, он характеризует как деятельного (δραστήριον) и очень искусного в военном деле[878]. Иоанн Орфанотроф также был известен своим деловитостью и способностями (πρακτικὸς ἄνθρωπος ὤν)[879]. Сергий, евнух Василия II, описывается как человек разумный и искусный оратор (ἄνδρα φρενήρη τε καὶ δεινὸν εἰπεῖν)[880]. Некоторые описания действий евнухов вызывают положительную реакцию, даже если Скилица сам ее не выражает. История спальничего, который сразился с сарацинами, чтобы вернуть свое имущество, включена хронистом в текст, потому что она имеет развлекательный характер, а критическая интерпретация мотивов евнуха встречается только в одной ветви рукописной традиции. В остальном Скилица подразумевает здесь контраст с поведением византийских воинов, но трудно не восхититься мужеством евнуха. Другим евнухом, отличившимся в военной кампании, был Иоанн Философ, один из слуг императрицы Зои[881]: он с большим успехом провел ночную вылазку против печенегов, хотя Скилица просто описывает этот эпизод, не делая Иоанну никаких явных комплиментов. Важно оценивать также, что Скилица может и нивелировать свои положительные оценки евнухов: так, Пётр обладает важным навыками, несмотря на то что он евнух; Орест, возможно, и был предан, но у него не было навыков ведения войны или управления; Константин Мономах сделал Никифора стратопедархом не из-за его военных способностей, а потому, что тот был преданным сторонником императора; хотя Иоанн Орфанотроф – яркая политическая фигура, он всё же управлял тиранически. Несмотря на эти характеристики, очевидно, что Скилица может наделять евнухов положительными качествами.
Явно положительные мнения о евнухах высказывали и другие авторы. Особенно запоминающийся случай связан с парой евнухов-педагогов (одного из них звали Леонтакий), которые фигурируют в «Истории» Вриенния[882]. Эти евнухи помогли Михаилу Дуке (одному из внуков кесаря Иоанна Дуки) сбежать из крепости, где его держал заложником норманнский наемник Руссель де Байё: они должны были бежать ночью и добраться до Никомидии. Вриенний описывает этот план как разумный и смелый (συνετὴν ἅμα καὶ τολμηράν) и описывает Леонтакия как человека разумнейшего (νουνεχέστατος). Другому евнуху-педагогу не удалось скрыться (как и брату Михаила Иоанну), и его автор хвалит за ту стойкость, с которой он перенес последующие пытки: Вриенний замечает, что, хотя тело его было слабо, душа его была благородна. Другой интересный случай – описание Феодора Кратира у Продолжателя Феофана. Феодор был евнухом при дворе Феофила и заслужил внимание благодаря необычным событиям на константинопольском ипподроме[883]. Феодор осмелился посмеяться над боевыми упражнениями араба, который джигитовал с двумя копьями. Критика Феодором этого представления вызвала порицание у императора, который назвал его женоподобным и немужественным (θηλυδρία καὶ ἄναδρε). Однако затем евнух напал на этого араба с одним копьем и сбросил его с седла, за что был щедро вознагражден Феофилом. Акцент в этой истории делается на благочестии Феодора, а не на каких-либо тайных боевых навыках, которыми он обладал, ибо он уповал на Бога, что добьется успеха. Впрочем, этот Феодор был более известен как один из сорока двух мучеников Аморийских. Хотя Лев Диакон выказывает враждебность к Иосифу Вринге (или, по крайней мере, ссылается на его негативные оценки Никифором Фокой и Иоанном Цимисхием), он может хвалить Василия Лакапина за то, что он был деятелен (δραστήριος) и проницателен (ἀγχίνοος), – качества, за которые он хвалит и Никифора Фоку[884]. В отличие от Льва Диакона, Продолжатель Феофана известен своей похвалой евнуху Иосифу Вринге[885]. Он характеризует Иосифа как въедливого (πυκνός), честного (ὀρθός), верного (πιστός), быстрее орла противостоящего общественной несправедливости, благочестивого, справедливого, беспристрастного – короче говоря, образцового[886]. Он описывается также как обладающий полезным (χρηστός), честным и бдительным умом, а также как ревностный (σπουδαῖος) и горячий (θερμός)[887]. Мнения разделились и относительно Никифорицы[888]. Горячим его поклонником был Кекавмен, который хвалил его как человека, превосходного во всем, способнейшего, опытного в военных и политических делах, великодушного, разумнейшего и искусного в мысли и речи[889]. Однако в этой похвале Кекавмена присутствует оговорка: он отмечает, что Никифорица обладал этими качествами, хотя был евнухом. И если Атталиат поносил его, другие авторы, например, Вриенний, могли представлять более противоречивый образ этого евнуха, как хваля, так и критикуя его. Вриенний утверждает, что Никифорица был человеком способным (ἐντρεχῆ) и деятельным (δραστήριον), умным и опытным в делах, но способным на злой умысел (βαθυγνώμονα)[890]. Хотя Лев Диакон мог хвалить Василия Лакапина, он признавал и его алчность[891]. Другим могущественным придворным евнухом, имевшим неоднозначную репутацию, был Иоанн Орфанотроф, как мы уже видели по хронике Скилицы. Пселл подробно останавливается на характере этого евнуха, анализируя его хорошие и дурные качества[892]. Он всячески восхваляет его ум, трудолюбие, административный опыт (он был особенно искусен в финансовых вопросах), бдительность и преданность своему брату императору Михаилу. Упрекает же он его за властный характер, притворство и особенно за алчность и пьянство. Пселл также пытается создать больше серых зон: он утверждает, что Иоанн не был зловреден, но мог пугать и внушать страх. Пселла часто хвалят за его реалистичные изображения людей своего времени, но здесь всё же можно распознать элементы стереотипов хорошего и плохого евнуха. Различные образы евнухов существовали и в византийских романах: в пару к описанному выше враждебному примеру в них встречаются евнухи, которые представлены надежными и преданными помощниками и опытными посредниками