— Юрий, как прошла зачистка разлома? — спросил Архаров, отложив в сторону газету.
— Отец, всё замечательно. Без потерь. Есть пара раненых, но они скоро вернутся в строй, — парень улыбнулся, но его лицо выглядело болезненно.
— Неважно себя чувствуешь? — спросил Архаров, осмотрев сына с головы до ног.
— В пути немного растрясло. Почти тысячу вёрст по буеракам. Сам понимаешь, — снова улыбнулся Юрий и положил на стол бархатный мешочек. — Небольшой сувенир.
— Понимаю, понимаю. Дороги нынче никто не прокладывает. Бесполезная трата ресурсов, — кивнул Константин Игоревич и взял со стола мешочек. Внутри пульсировала мана. Открывая подарок, Архаров уже знал что найдёт там. — Слёзы? Неплохой улов. Сможем продать их и купить пару защитных артефактов.
Внутри мешочка лежали сферы, похожие на жемчуг. Внутри плескалась молочно белая жижа, по которой пробегали голубоватые всполохи искр. Сама оболочка слёз была мягкой; попадая в желудок, она мгновенно растворялась, наполняя тело маной. Правда Архаров не одобрял использование этой гадости, помня, как десять лет назад один из его сыновей слетел с катушек. Пришлось его…
Ход размышлений барона прервала назойливая трель телефонного звонка.
— Минуту, — недовольно сказал он и потянулся к трубке. — Да?
— Константин Игоревич, вас беспокоит Иван Викторович Углов. — Робкий голос лился из трубки, пока его не перебили.
— Знаю, ты у меня записан, дубина. Говори быстрее, я занят, — рыкнул барон.
— Ваше благородие, дело в том, что ваш сын Михаил. Это тот, который в отчёте числится под номером двенадцать.
— Мишка? — барон расплылся в широкой улыбке, ожидая отличных новостей. — И что с ним?
— Дело в том, что он разнёс дверь аудитории, в которой проходила лекция по базовому контролю маны. — Углов замялся.
— В каком смысле — разнёс?
— Он её заморозил, а дверь дубовая и толщиной в три пальца. От резкого перепада температур она не выдержала и рассыпалась. Вы говорили, что в случае форс-мажора необходимо оповещать вас лично. Так вот, у нас форс-мажор. Его следует наказать?
— Всё зависит от того, зачем Михаил это сделал. Он что-то сказал?
— Д-да, — с запинкой пояснил Углов, явно не уверенный в том, как следует преподнести эту информацию. — Сказал, что хочет заниматься в старшей группе. Михаила интересует магия.
— Ха-ха-ха! Вот это — мой парень! — расхохотался Архаров и, в порыве веселья, хлопнул ладонью по столу. — Ну, что я могу сказать? Молодец. Не зря я на него ставил. Передайте Михаилу, что он должен стать лучшим в группе трёхлеток, вот тогда и поговорим о его переводе. До связи.
Барон бросил трубку и, широко улыбаясь, плюхнулся на кресло.
— Случилось что-то хорошее? — спросил Юрий.
— Случилось. Очень скоро тяжесть ответственности за судьбу рода ты сможешь разделить со своим братом. Михаилом. Правда, нужно подождать. Лет десять. Может, немного больше.
— Ха-ха. Большой срок для человека, ничтожный для величия рода, — звонко рассмеялся Юрий и поклонился отцу.
— Ты, как всегда, утончёнен. Не удивительно, что по тебе девки сохнут.
— Ну что вы, отец. До ваших любовных похождений мне ещё очень далеко.
— Ха-ха-ха! И то верно! Ладно, присаживайся, давай обмоем удачное закрытие разлома. — Барон потянулся к бутылке коньяка, но замер на полпути и строго посмотрел на сына. — Вы же привезли что-то ещё помимо слёз?
— Константин Игоревич, обижаете. Три грузовика доверху забиты кусками тварей и разломными минералами.
— Вот теперь точно можно отпраздновать. Молодец.
Отец с гордостью посмотрел на сына, хотя в глубине души всё равно был неудовлетворён его достижениями. Парню двадцать пять лет, а он до сих пор не смог перепрыгнуть ранг магистра. Константин Игоревич смотрел на Юрия, а думал о сопляке, живущем в Тагильском пансионате. Может, он сможет достичь ранга абсолюта?
Глава 16
Жизнь странная штука. Кому-то она ставит подножки, а кого-то тянет за ухо в кабинет управляющего пансионатом. Я был именно тем, кого тянули за ухо.
— Это же надо. Сломал дверь. Ты её покупал, чтобы так делать? — бухтела Ирина Парфирьевна.
— Она мешала мне лазвиваться, — ухмыльнулся я и тут же скривился от боли, ведь тётка выкрутила ухо сильнее.
Я отказался уходить с занятия и Ирине Парфирьевне пришлось утащить меня силой. По дороге она позвонила Углову и описала случившееся. В трубке я услышал лишь «Какой ужас! Я сообщу барону, а вы тащите этого негодника ко мне.». Вот меня и тащили. Учительница постучала в кабинет, а после, не дожидаясь разрешения, открыла дверь и втолкнула меня внутрь.
— Вот. Полюбуйтесь на него. Разве похоже, что ему стыдно? Стоит, улыбается! Ни стыда, ни совести! — скрежетала Ирина Парфирьевна, тыча пальцем в мою сторону. — Была бы моя воля, я бы таких, как ты…
— Ирина Парфирьевна, выйдите на минутку, пожалуйста, — перебил поток её излияний Иван Викторович и пригладил чёлку.
— Я? — изумилась и, кажется, даже оскорбилась она. — Хорошо. Я-то выйду, но очень надеюсь, что вы всыплете этому негодяю по первое число!
— Не переживайте. Михаил будет наказан должным образом, — улыбнулся Углов и взглядом указал ей на дверь. Как только Ирина Парфирьевна вышла из кабинета, Углов заорал, как умалишенный. — Какого чёрта ты себе позволяешь⁈ Думаешь, что всё дозволено⁈ Да я тебя розгами насмерть забью! — Он со всего размаха шарахнул кулаком по столу, да так, что стакан с карандашами перевернулся. Потом он вдруг наклонился вперёд и практически шепотом продолжил. — Нужно держать лицо перед подчинёнными. То, что ты сломал дверь, это, конечно, плохо, и за это я спишу с тебя все заработанные баллы.
— Не получится, у меня их и так нет, — улыбнулся я.
— Точно. Ты же прогульщик. Совсем забыл. — Углов поднял вверх указательный палец, призывая к тишине, и снова заголосил. — Прекрати рыдать! Меня не разжалобить сопливой физиономией! — Кашлянул, глотнул водички и снова зашептал. — Так вот, твой отец, Константин Игоревич, велел передать, что он позволит тебе посещать занятия старшей группы — но только в том случае, если ты займёшь первое место в рейтинге трёхлеток. Времени тебе на всё про всё — до конца месяц. Не успеешь? Значит, выиграешь приз в размере десяти ударов розгами по спине.
— Выбол без выбола? — спросил я, делая вид, что недоволен таким исходом.
— Типа того, — ухмыльнулся Иван Викторович. — Всё, можешь идти. — Углов снова поднял палец и, срывя глотку, завопил. — Выметайся к чёртовой матери отсюда! Ещё один проступок, и я превращу твою жизнь в ад!
Едва не расхохотавшись, я прикрыл лицо руками и побежал на выход, прижав ладони к лицу и нарочито громко всхлипывая. Как и ожидалось за дверью подслушивала Ирина Парфирьевна, я едва не сшиб её с ног. Завывая и всхлипывая я побежал по коридору в сторону барака, а за спиной услышал жалостливый голос женщины:
— Иван Викторович, я всё понимаю, но можно было с мальчиком и помягче.
Ох и Углов, чёртов театрал. Ладно. Теперь моя задача — получить высший балл. Но есть одна проблема. Несмотря на то, что моё тело порядком окрепло, я отстаю по куче дисциплин. Да что уж там? Я отстаю практически по всем дисциплинам, кроме единоборств. Там у меня есть определённые успехи, спасибо моему неизменному спарринг-партнёру Мимо. Без ночных тренировок я бы и здесь не блистал.
И как я должен одолеть всех трёхлеток? До конца месяца осталось три недели, у меня ноль баллов. Трёхлетка, занимающий первую строчку рейтинга, в загашнике имеет аж восемьсот баллов. Это, мягко говоря, многовато, тем более, что за эти три недели он ещё баллов заработает.
Если я буду играть по-честному, то розги мне обеспечены. А я как-то не горю желанием огребать за чёртову дверь. Ладно, придётся сыграть по правилам пансионата. Начинаю операцию «сильный получает всё»!
Я направился в игровую. Сегодня здесь не было пятилеток. Если начистоту, то старших ребят в игровое время частенько уводили в подвал, откуда они возвращались израненными и со странным блеском в глазах. Сперва я не понимал, чем они там занимаются, но после Сергей мне всё объяснил.
В подвале была оборудована небольшая арена, способная вместить до сотни человек. Конечно же, ребят не заставляли драться друг с другом, этого хватало и на тренировках по боевым искусствам. Там было нечто куда более интересное для меня. Сергея и остальных отводили в подвал для того, чтобы они могли опробовать свои навыки в реальном бою.
А сражаться приходилось с разломными тварями. Конечно, гиблое дело выпускать пятилетку против монстра, рождённого для того, чтобы нести смерть. Но вот против подранков… Раненые твари не так опасны, а ученики академии, одолев подобных созданий, чувствовали себя повелителями мира. Повелители мира, которые не могут дать отпор Прохорову… Идиотизм какой-то.
Стоило мне подумать о том, что Прохоров держит в ужасе весь пансионат всего лишь при помощи жалкого покрова пламени, который он, вдобавок, толком не освоил, как накатывало дикое раздражение. Бояться этого бездаря… Ха-ха. Бездаря. Совсем недавно и меня отфильтровали, как бездаря. Чёрт с ним. Пока пятилетки бьются на арене, я стану сильнейшим в группе трёхлеток.
В игровой ничего не менялось вне зависимости от того, был тут Артём или нет. Сильные издевались над слабыми. Месяц назад в пансионат привезли новенького. Лысая яйцевидная бошка, заячьи зубы, оттопыренные уши. Он будто был создан для насмешек окружающих. Вот и сейчас его окружила группа из десяти человек.
— Ребята, пуфтите, фто я вам фделал? — фыркал новенький из-за заячьих зубов.
— Фто? Фто? Ты фто-то фказал? — передразнил его довольно высокий парень с рыжими волосами и веснушками на лице. — Ха-ха! Вы только посмотрите на этого урода! Чё вылупился? На колени!
Мощным ударом рыжий сбил новенького с ног, и толпа стала его пинать, всё более увлекаясь. Я тяжело вздохнул и решил присоединиться к веселью.
— Свалили отсюда. У вас тли секунды, — холодно сказал я, дёрнув на себя рыжего трёхлетку.