Рядом отчаянно сражался Артём. Он покрыл нож пламенем и рассекал воздух, опаляя волосы и одежду атакующего. Огонь лизнул лицо парнишки и тот отшатнулся назад. Это и оказалось для него роковой ошибкой. Артём неуловимым движением поднырнул под руку парня и пробил апперкот в челюсть. Голова бедолаги запрокинулась назад и он рухнул, приложившись затылком об пол.
Увидев, что Артём добил своего противника, я решил тоже закругляться. Вокруг Остапа бушевали порывы ветра, разбрасывая в стороны щепки, оставшиеся от мебели. Ветер был на порядок сильнее, чем при прошлой нашей встрече. Даже мои заклинания не могли пробить его стихийный покров.
— А ты неслабо подрос, — усмехнулся я.
— А ты постарел. Но даже так, отец с радостью задаст тебе парочку вопросов, — прорычал Остап, пытаясь отсечь мне кисть.
Однако, у меня не было желания лишаться конечностей. Не сегодня уж точно. Я потянулся к хранилищу и призвал Дырокол. Ха-ха. Только сейчас придумал название новенькому револьверу. Впрочем, в бою я его уже опробовал. Отличная штука!
В следующее мгновение я произвёл четыре выстрела. Яркие лучи вырвались из ствола револьвера и оторвали Остапу ноги вместе с руками. Огрызок человеческой плоти рухнул на пол, заливая его кровью. Вообще-то ему положено было тут же впасть в болевой шок, но Остап, тяжело дыша, уставился на меня, испепеляя взглядом.
— Знаешь, Остапка, я не очень люблю ходить в гости, — произнёс я, улыбаясь. — Давай лучше, я тебя приглашу к себе погостить. А когда я вернусь из Хабаровска, то навещу твоего папашу. Обещаю.
Мы с Артёмом стояли среди разрушенного бара, покрытые кровоподтёками, ранами и пылью. Владелица бара, почти плача, держалась за голову, сжимая в руке телефонную трубку. Она разглядывала сломанные столы и стулья, и беспомощно наблюдала, как огонь медленно распространяется по полу и потолку, пожирая её детище. Остап открыл рот, чтобы что-то сказать, но я прикоснулся рукой к его культе, оставшейся на месте руки, и заморозил рану.
— Твой папаня мог не тратиться на протез, всё равно ты его весьма бездарно потерял, — хмыкнул я и повернулся к владелице бара. — Тётушка, прости нас, грешных. Не переживай, ущерб компенсируем.
— Будет вам ущерб. Скоты малолетние. Через пару минут приедут полицаи и я вас на рудниках сгною. Твари, — с ненавистью прорычала тётка.
— Вот как? — улыбнулся я. — Тогда нам пора бежать. Спасибо, что предупредила! — выкрикнул я, закинул Остапа в пространственный карман и рванул к выходу.
По пути я забросил туда же и всех мальчишек, валяющихся без сознания.
— Стоять, сволочи!!! — завизжала тётка.
Я же, не глядя, бросил на пол стопку купюр (там должно было быть около двадцати тысяч) и понёсся по подворотням в сторону железной дороги. Артём бежал рядом. На его лице сияла довольная улыбка.
— Миха, вот теперь я могу точно сказать, что поездка выдалась весёлой! — задыхаясь, произнёс Артём и ладонью стёр кровь, сочащуюся из раны на лбу.
Пробежав сотню метров, я услышал вой сирен. Хвала богам, что тётка сболтнула лишнего. Иначе пришлось бы разбираться с полицаями. Мы пробежали ещё двести метров, нырнули под мост и затаились. Я выбросил Остапа на травку и принялся замораживать его раны.
— Повезло вам, идиотам, что мы с Тёмой такие гуманисты. Друге на нашем месте перерезали бы вас и дело с концом.
Остап на мои слова лишь холодно и равнодушно усмехнулся:
— Да мне не привыкать к смерти. Так или иначе, я сдохну через три года.
От неожиданности я замер. Взгляд быстро скользнул по его энергетическим каналам. Я невольно содрогнулся: структура души была испещрена эрозиями и трещинами. Он действительно не жилец. Из пространственного кармана выбросил десять подельников Остапа и провёл диагностику.
Его спутники выглядели ничуть не лучше. При этом я уже видел подобное. Черчесов страдал от того же недуга, только у ребят всё намного, намного хуже.
— Что с вами случилось? — не удержался я от вопроса.
Остап тяжело вздохнул и посмотрел на Артёма:
— Все мы дети Архарова, но в отличии от вас, у нас никогда не было матери. Наша мать — это пробирка в лаборатории. Наша судьба — служить роду Архаровых. Служить ценой жизни. — На его лице появилось ироничное выражение, как будто сердце парня было глубоко ранено этим обстоятельством. — Тебе стоило пойти с нами. Так было бы лучше для рода.
— Лучше для рода, говоришь? — спросил я, повернув лицо Остапа к себе. — Я глава твоего рода. Сейчас мы вынуждены прятаться под чужими именами, но Архаровы живы. Я спас Маргариту Львовну, вернул её домой. Нам принадлежит больше земель, чем было в своё время у Константина Игоревича. А что сделали вы со своим отцом?
Остап замер в замешательстве.
— Но как ты…? Как тебе удалось проникнуть через магический защитный контур?
В этот момент я понял, что не я один пытался спасти род. Судя по всему, Остап тоже бывал в Хабаровске, только никаких успехов не достиг. Если так, то возможно, мне удастся подружиться с Преображенским. Но это не точно.
Сверху послышался топот и грубые мужские голоса.
— Они туда побежали! Я видел!
— Анисимов! За мной!
Я быстро зажал Остапу рот, поняв, что мимо нас бегут полицаи. После оторвал от рубахи Остапа кусок ткани и запихнул ему же в рот в виде импровизированного кляпа.
— Полежи тихонько. Я пока тебе место забронирую, — сказал я и вытащил из кармана телефон.
Набрал номер Гаврилова и… И нифига. Связь не ловит. Ну что тут скажешь? Если не работает сотовая связь, используй ментальную! Потянулся по ментальной связи к ребятам и с превеликим трудом у меня получилось передать сообщение. Попросил Серого взять с собой бойцов, подняться в мою квартиру, а после сообщить, как они будут на месте.
Ожидая, я извлёк из хранилища одежду для Артёма. Моя-то как новенькая. Только кровью слегка запачкана. Кстати, забавно, но в эту ткань ничего не впитывается. Она будто прорезинена. Поэтому кровь просто скатывается по ней, оставляя мелкие капельки в виде росы. Смахнул — и готово! Очень практичная вещь. А вот Артёму пришлось переодеться.
Всё это время Артём зыркал на Остапа, будто что-то хотел сказать, но не решался. Я не лез в их личную драму. Пусть сами разбираются, друзья-товарищи.
Спустя пятнадцать минут на связь вышел Серый и сообщил, что он с Лешим и ещё парочкой бойцов стоят рядом с телепортационной печатью, созданной мною.
— Ну что, Остапка. Обживай темницу. Дружище, — хмыкнул я, вытащил кляп изо рта Остапа, и тут же запихнул туда телепортационную костяшку, пустив по ней тоненькую струйку маны.
Остап замычал и исчез в синеватом свечении. Ту же процедуру я повторил и с его товарищами. Забавно выходит. Преображенский пытался взять меня в плен, но вместо этого в плен попали одиннадцать его творений.
Регенерация залечила порез на лбу Тёмыча, он умылся, смыв кровь с лица, а после мы с Артёмом аккуратно вылезли из-под моста. Вокруг никого не было. Судя по всему, вести о банде подростков с магическими способностями распугали местных и они попрятались по домам. Не спеша, мы двинули в сторону вокзала, делая вид, что просто прогуливаемся.
Сели в вагон и чертовски удачно поймали проводника. Всклокоченные волосы, глаза на выкате. Рот разинут, как будто в нём застыл немой вопрос.
— Уважаемый. Можно принести нам еду из вагона-ресторана? — спросил я.
— Ага. Сделаем, ваше вашество. А вы слыхали? Там, кажись, война началась. Вон, чёт горит. — Он указал пальцем на чёрный столб дыма, оставшийся после нашего несостоявшегося обеда. — Говорят, снова хунхузы напали. Бабахало знатно.
— Какой ужас, — наигранно произнёс я. — В таком случае, нам стоит поскорее отправляться.
— Да-да. Так и сделаем. Только одного пассажира дождёмся и отправляемся, — закивал гривой проводник, принял заказ и ушел.
Я задвинул дверь купе и лёг на койку, закинув руки за голову.
— Чувствую, на балу будет ещё веселее, — задумчиво сказал я, глядя в потолок.
— Ты слышал, что сказал Остап?
— Да, он помрёт через три года. Но и мы можем склеить ласты, не прожив столько, — беззаботно произнёс я.
— Я не про это. Остап сказал, что он всего лишь инструмент для рода, — в голосе Артёма сквозила жалость.
— Так вот почему вы сдружились. Понятно. Общая травма сближает.
— Козёл, — буркнул Артём и плюхнулся на свою койку. — Но может, ты и прав.
— Конечно же, я прав. Я же глава рода. Моё слово — закон! — усмехнулся я и тут же получил подушкой по голове.
Артём улыбнулся и сказал:
— Зазнайка.
— Не без этого, — согласно кивнул я и подложил его подушку себе под голову.
— Подушку-то верни.
— Ещё чего. Теперь это мой трофей. А у тебя на втором ярусе ещё одна лежит.
Мы засмеялись и дальше поехали без приключений, но не менее весело. Обсуждали прожитое, шутили, веселились. Появилось ощущение, что дистанция между нами стремительно уменьшалась. Как и расстояние до столицы.
Спустя десять дней ранним утром мы прибыли в Хабаровск. Вокзал встречал нас привычным городским шумом и столпотворением народа. Бабки куда-то тащат огромные баулы, усатые мужики с тележками предлагают толстосумам услуги по перевозке багажа. Среди людей шныряют беспризорники, выискивая зазевавшихся пассажиров, чтобы их обокрасть.
Мы с Артёмом по местным меркам были одеты средненько, поэтому на нас никто не обращал внима… В следующую секунду я чётко почувствовал на себе чужой холодный взгляд. В толпе промелькнул слишком равнодушный прохожий. Мужчина в строгом пальто внимательно изучал газетные заголовки, а краем глаза посматривал на нас. Следил он весьма профессионально, так как шел, не натыкаясь на пассажиров, толпящихся повсюду.
Артём заметил моё беспокойство и небрежно махнул рукой:
— Ты же знал, что будут следить. Пусть развлекаются.
— Согласен, — усмехнулся я и приобнял брата.
Мы вышли из вокзала и тут же были атакованы бешеными таксистами.
— Писот рубилей да гастиниц, — сказал усатый мужик с невероятно сильным акцентом.