Под руководством Лёхи гвардейцы действовали быстро и слаженно. Может потому, что были отлично обучены, а может потому, что Леший так орал матом и раздавал пинки, что даже тупой баран понял бы, чего от него хотят и что с ним станет, если не выполнит приказ.
Я же отправился добивать отрицателей. Хотя, что значит добивать? Искалеченные консервные банки еле передвигались. Доспехи деформировались так, что мешали им шевелить руками и ногами. Всё, что мне было нужно сделать, так это обрушить молот на их головы.
Подскальзываясь в озёрах крови, я утопал по самое колено в потрохах. Это было мерзко. Но я продолжал идти для того, чтобы занырнуть в зловонное нутро пятидесятиметровой образины, растёкшейся на десятки метров. Мягкую плоть, покрытую слизью, пришлось заморозить, чтобы не задохнуться от зловония. После я поднялся по ледяной горке и прыгнул вниз, туда, где сверкала жемчужина.
Фиолетовый кругляш размером с апельсин лучился столь мощной энергией, что у меня перехватило дыхание. Выстрели я такой жемчужиной из Оторвы — смог бы не только снести к чёртовой матери весь Хабаровск, но и сам бы разлетелся на мелкие кусочки, забросав ими целый континент.
Пока мои ребята занимали позиции возле железнодорожной насыпи в четырёх километрах от села Могилёвка, меня настиг неминуемый вопрос. Ожила рация. Из динамика, срываясь на нецензурную брань, раздался голос генерала Вяземского:
— Михаил Даниилович, вашу мать! Что это было⁈ Разведка доложила, что вы выпустили на свет божий громадную образину! И куда рванули ваши бойцы, чёрт возьми⁈ Подохнуть решили?
Я не смог сдержать смех, представив перекошенное от ужаса лицо генерала, и спокойно ответил:
— Это был одноразовый фокус, товарищ генерал. Мой покойный отец когда-то баловался химерологией и запечатал лучший из экземпляров в артефакт. Сами понимаете, ситуация была критической. Вот мне и пришлось выпустить зверушку, чтобы хоть как-то переломить ход битвы. Зверушку и ещё пару сотен химер поменьше… — Натянуто произнёс я и добавил. — А что до моих бойцов, так они занимают плацдарм, оставленный неприятелем.
На другом конце рации на несколько секунд повисла тишина. Затем генерал, уже более спокойно, но всё ещё потрясённо проговорил:
— Химера, говорите? Видал я в жизни всякого. Но такое… О таком я даже не слыхал.
— Понимаю ваше удивление. Когда я нашел заначку отца, тоже был весьма озадачен. Я и сам кое-чему научился в области химерологии. Правда, масштабы моих способностей гораздо скромнее, — соврал я, даже не моргнув глазом.
Генерал Вяземский на мгновение замолчал, очевидно, обдумывая услышанное, после чего уверенно заявил:
— Михаил Даниилович, благодаря вашим решительным действиям мы смогли отбросить противника назад. В противном случае линия фронта была бы прорвана, а там и до столицы рукой подать. Не сегодня, завтра, враг дошел бы до Хабаровска. Я немедленно доложу наверх о случившемся. Уверен, Император будет впечатлён. Держитесь, скоро подойдёт подкрепление.
— Благодарю, генерал, — сказал я, радуясь тому, что подкрепление всё же пришлют.
Рация отключилась.
— Может, всё не так уж и плохо? Вместо виселицы подарят орден? — спросил я в пустоту, а после осмотрел поле боя.
На душе сразу стало тоскливо. Десять тысяч человек погибли в одночасье. Да, это были враги. Но тому, кто грезит о мире во всём мире, от этого не легче. Кажется, что сегодня я стал немного дальше от своей цели. Но был ли выбор?
Тяжело вздохнув, я не торопясь побрёл в сторону своих бойцов. Они как раз занимались укреплением новых позиций. Подтаскивали пулемёты, миномёты, рыли окопы. Бесполезная работа, ведь я не собирался останавливаться на достигнутом. Нужно как можно скорее завершить это безумие и… И перейти к новому безумию в лице Короля Червей…
Я даже не заметил, как стемнело. Бойцы сидели у костров, обсуждая увиденное. Я ловил на себе странные взгляды. Такое ощущение, что гвардейцы боятся меня. Оно и понятно. Командир притащил на поле боя чудовище, размеры которого внушают ужас даже видавшим виды бойцам.
Взобравшись на насыпь, я увидел рабочий посёлок Хор, расположившийся в километре от нас. Он утопал во тьме. Ни единого фонаря, ни единой лампочки или свечи. Только темнота, будто всё живое вымерло. Однако, я знал, что это не так.
— Хой! — выкрикнул я.
Эхо подхватило мой клич и разнесло его по округе, а эхолокация услужливо отрисовала карту в моём сознании. В посёлке около сотни отрицателей и ещё семьдесят мирных жителей. Обычных людей, прячущихся, словно крысы по углам. Они напуганы. Трясутся от страха, тощие как щепки. Видать, провизия кончилась и прячутся они давно.
— Ты чего орёшь? Победу празднуешь? — спросил Леший, остановившись рядом.
— Скорее, готовлюсь к новой вылазке, — пояснил я, толкнув Лёху плечом. — Завтра заберём посёлок под наш контроль.
— Может, стоит дать бойцам передохнуть? У нас в строю осталось меньше четырёхсот человек.
— А кто сказал, что я отправлю их на штурм? — хмыкнул я. — Вы будете сидеть здесь и ждать, пока я захвачу посёлок.
— Типичный Михаил Кон… — вздохнул Лёха и тут же осёкся, поняв, что чуть не сболтнул лишнего. — Даниилович.
— Бери на себя командование гвардейцами. У тебя хорошо получается.
— Э-э-э! Мы так не договаривались. Я думал, что это одноразовая акция, — возмутился Лёха, раскинув руки в стороны. Я смерил его укоризненным взглядом и Леший кивнул. — Да понял я, понял. Никто, кроме меня, и всё такое.
— Лёх, ты используешь силу ног лучше всех на свете. Чего стоили пинки, которые ты отвешивал особо нерасторопным гвардейцам? Загляденье просто! Уверен, ты справишься.
— Ага, блин, пинки. До сих пор на меня волком смотрят. Того и гляди, финку в бочину воткнут.
— Не воткнут. Большинству из них ты сегодня спас жизнь, исцелив от ранений, — парировал я.
— Ну да, есть такое дело, — смущённо согласился Лёха, потерев затылок. — Ладно. Пойду пинать мужиков. А то вон, часовой хренов. Уснул, походу.
Леший кивнул в сторону покачивающегося гвардейца и бодрым шагом двинул к нему.
Вдохнув прохладный воздух полной грудью, я прислушался. Ночка выдалась странно тихой, даже слишком тихой — после всего того ада, что бушевал вокруг пару часов назад. Осмотревшись по сторонам, я заметил ангар железнодорожного депо. Пустые рельсы вели к полуразрушенным стенам, пропахшим мазутом и гарью. Идеальное место для экспериментов с химерами. Туда я и направился.
В центре депо стоял покорёженный локомотив, на борту которого красовалась массивная пробоина. Такое ощущение, что его пробил насквозь пушечный снаряд, а может, и пика отрицателя. Заняв место на крыше локомотива, я открыл пространственный карман и начал выбрасывать туши существ, собранных мной в аномальной зоне.
Одна за другой на пол падали мёртвые твари. Сверху на них сыпались крыски, которых у меня было предостаточно. Достав катар, я спрыгнул на вершину горы мертвячины и принялся разделять трупы на куски. Для каждой из химер мне нужен был кусочек не меньше двухсот граммов, а в двухсоткилограммовой туше таких кусков очень и очень много. При этом два центнера весила самая лёгкая тварь.
Здесь были останки ледяной птички с горы: израненные крылья, рассечённая грудная клетка, покрытая налётом изморози. Ещё имелась отвратительная паукообразная тварь, из брюшка которой продолжала медленно вытекать едкая жидкость, прожигающая бетонный пол депо.
Богомолоподобная особь лежала, раскинув серпообразные лапы в разные стороны. Да и чего тут только не было. Всё это многообразие объединяло одно. Жуткая вонь. Я поморщился от мерзкого аромата, наполняющего помещение, но подавил отвращение и принялся за работу.
Осторожно прикоснувшись к груде плоти, я мысленно приказал Ут:
— Активировать модификатор Химеролог.
Из крыс, как обычно, вырвались мышечные волокна и стали притягивать к себе останки тварей. Ошмётки плоти зашевелились, словно в них вдохнули жизнь. Кости с влажным хрустом соединялись, плоть срасталась в новые жуткие формы, слизь и кровь стекали на пол, шипя и испуская едкий пар.
Через несколько мгновений передо мной поднялось создание с телом богомола, с паучьими конечностями, покрытыми ледяными наростами, из спины торчали покрытые слизью шипы, а многочисленные глаза горели яростью и неутолимым голодом. Неплохой образец. Его я тут же отправил на сбор трупов отрицателей. Всё-таки мне нужен материал для построения химер.
Поздней ночью у железнодорожного депо было прохладно и зябко. Два гвардейца стояли, прижавшись плечами к кирпичной стене, лениво перебрасываясь фразами. В воздухе витал слабый запах табачного дыма. Вдруг из глубины депо донёсся глухой, жуткий звук — скрежет, хруст костей, шипение и низкий утробный рёв. Гвардейцы переглянулись.
— Слыхал? — испуганно прошептал первый, молодой парень с усталым лицом и серыми глазами, затягиваясь сигаретой. — Говорят, молодой граф душу демонам продал, вот и таскает на поле боя всякую пакость.
Второй, постарше, с морщинистым лицом и коротко стрижеными седеющими волосами, спокойно покачал головой, равнодушно посмотрел в сторону звуков:
— Да плевать я хотел, кому и что он там продал. Если он душу заложил ради того, чтобы мы с тобой выжили, то стоит в ножки графу поклониться и служить верой и правдой. Прошлые аристократики нашего брата не щадили. Сам знаешь, как дела делались. — Старый гвардеец отобрал сигарету у молодого и затянулся.
— Верно говоришь, — кивнул молодой. — Как в присказке. Пушечное мясо идёт на убой, граф валяется бухой.
Старик помолчал немного, снова затянулся сигаретой и выдохнул облако дыма в ночное небо. Затем устало кивнул:
— Так и есть. Но этот граф, похоже, не так плох, как мы думали. А самое главное, мы живы.
Гвардейцы замолчали, глядя в темноту, из которой продолжали доноситься глухие и пугающие звуки, не предназначенные для посторонних ушей. Но сейчас это было совсем не важно — главное, что завтра они снова смогут увидеть рассвет, а если повезёт, то однажды и с близкими встретятся.