— Машина у входа, — коротко бросил Гаврилов, голос его был напряжен, словно он ожидал нападения в любую секунду.
Мы вышли из пансионата и на душе у меня… Не знаю. Появилось какое-то смятение. Вроде бы я не особенно любил пансионат. Но здесь у меня появились друзья, да и много чего случилось. Хотел свободы? Хотел. Вот только еду ли я в свободную жизнь или в очередную тюрьму?
— Не отставай, — приказал Гаврилов, замедлив шаг.
Зараза. Быстрее бы вырасти и уже самому решать свою судьбу, а не вот это вот. Захотел папаша — сослал из Екатеринбурга в Ирбит. Передумал — и отправил в Тагил. Из Тагила… Понятия не имею, куда. Но сомневаюсь, что в тех краях будет курорт.
Выйдя за ворота пансионата, я увидел машину. Это был не броневик, как в прошлый раз, а обычное такси. За рулём никого не было. Гаврилов открыл мне заднюю дверь, а сам забрал мои тряпки и забросил в багаж. Не понимая, куда делся водитель, я залез в салон и, пытаясь закрыть дверь, чуть не вывалился из машины. Гав занял водительское сиденье, перевалился через спинку и потянул ручку на себя.
— Давай я, — сказал он и захлопнул мою дверь.
Салон такси был обтянут кожей. Потёртой, обшарпанной, местами порванной кожей. А пахло внутри так, будто здесь кто-то помер.
— А где мама? — спросил я.
— Сейчас заедем, — хмуро ответил Гаврилов, заглядывая в бардачок.
Я увидел, что там лежит пистолет, и сразу прочувствовал всю серьёзность момента. Очередная отправная точка, которая круто изменит мою жизнь. Гав поправил зеркало заднего вида, завёл машину, и мы тронулись с места.
— Куда едем?
— Туда, — хмуро ответил Гав, явно не настроенный на разговор.
А жаль, ведь вопросов у меня было много. Очень много.
Машина не спеша катила по утренним, заспанным улочкам Нижнего Тагила. Торгаши раскладывали палатки, ребятня лениво шлялась по тротуарам, размахивая палками, а больше никого и не было. Изредка встречались машины, пролетающие мимо.
Один водила даже отважился облаять Гаврилова за то, что тот так медленно ехал. Обогнал слева, открыл окно и собирался обложить матом, но наткнулся на суровое лицо спецназовца. Водила нелепо улыбнулся, кивнул и, дав по газам, скрылся за поворотом.
— Почему так плетёмся? Такое ощущение, что ты пелвый день за лулём, — спросил я, глядя в окно.
— Какой проницательный, — хмыкнул Гав.
— Останови колымагу! — заголосил я, понимая, что фокус выполняет профессионал и сохранность пассажиров он не гарантирует.
— Обязательно остановлю. Когда приедем на место.
Спецназовец сосредоточился на дороге и перестал мне отвечать. На гладко выбритой голове проступил пот, а лицо было таким напряженным, что казалось ещё немного, и его сердечный приступ хватит.
Мы выехали из города и попали на Серовский тракт. Просторная дорога шла через лес, а через девять километров судя по столбам разметки мы свернули налево в посёлок Братчиково. Посёлок расположился на реке Тагил. Десятки домов ютились на небольших островках, омываемых рекой со всех сторон. Обилие мостиков и громкое журчание воды. Довольно красивое место.
Правда, я говорю про природу. Сам посёлок состоял из покосившихся заборов и халуп, да верёвок, на которых сушилась рыба. В одной из таких халуп и жила моя мама. Мы остановились на улице Береговой, и я увидел маму. Она сидела на порожках дома с прогнившей крышей и потрошила рыбу, сваленную в таз.
— Идём, — впервые за долгое время сказал Гав.
Открыв дверь, я выскочил из машины и рванул к калитке.
— Лизка, ну шо ты за неумёха? Режь аккуратняе, вишь, края какие няровныи? Хто потом купить такую гадость? — отчитывала скрюченная бабка мою маму.
— Федора Егоровна, простите. Я буду стараться лучше, — устало ответила мама и заметила меня.
Её брови взметнулись вверх от удивления, и тут в калитку вошел Гаврилов.
— Елизавета Максимовна, собирайтесь. Вы переезжаете, — сухо сказал он, придавив Федору Егоровну взглядом.
— Э! Дылда, тябе кто на мой двор разрешил залязать? Кше отседава! — замахала старуха руками, стараясь выгнать сурового незнакомца.
— Архаров разрешил. Константин Николаевич, — стальным тоном ответил спецназовец, и бабка мгновенно умолкла, услышав имя барона.
— Эта, я пойду что ль. Курей гляну. А то там пятух наседок топчить, того и гляди растопчить. Хы-хы, — нелепо засмеялась старуха, кивнула каким-то своим мыслям и скрылась за домом.
Тем временем я подбежал к маме и обнял её.
— Опять в Ирбит? — спросила Елизавета Максимовна.
— Когда приедем, узнаете, — Гаврилов осмотрел двор в поисках того, кто может подслушивать. — Собирайте вещи.
— А мне особо и собирать нечего. Все мои вещи уже на мне, — иронично улыбнулась мама. — Сейчас, руки помою, и можем отправляться.
Она бросила нож в таз с рыбой, свернула за дом, послышался плеск воды. А через пару мгновений она вернулась и крикнула на последок:
— Федоровна! За эту неделю можешь не платить! — вытерла руки о платье и спросила. — Едем?
Судя по лицу мамы, она была рада тому, что снова я рядом, и плевать, куда нас везут. Главное, что до новой встречи не придётся ждать целый месяц. Мы вышли за калитку и сели в машину. Гавр, не теряя времени, завёл автомобиль и тронулся с места.
— Значит так, ввожу в курс дела. Грядёт большая война, и Архаров не хочет, чтобы вы пострадали.
— Пффф. Что за чушь? Война может и грядёт, зная нрав Архарова, но чтобы он о нас заботился? — со скепсисом сказала мама.
— Елизавета Максимовна, приказ звучал однозначно «сохранить жизни Михаила и его матери любой ценой».
— Ну понятно. Он даже имени моего не называет. Мать Михаила, — обиженно фыркнула мама и сложила руки на груди. — Видать, он просто боится потерять перспективного наследника.
— А это имеет какое-то значение? — спросил Гаврилов и посмотрел в зеркало заднего вида.
— Нет, — коротко бросила она. — А почему вы одеты по-граждански? Где броневик и куча солдат? Не так я себе представляла обеспечение безопасности.
— Всё это лишнее. Мы едем в Михайловск. Да, малой, в честь тебя город назвали, — усмехнулся спецназовец.
— Ага. Назвали ещё до моего лождения, — улыбнулся я и покачал головой.
— Типа того. Будем жить в моём старом доме. Никому не говорите о том, что вы родственники Архарова, это может быть опасно в случае, если у Черчесова или Малышева есть люди на наших землях.
— О-о-о. Теперь я не только изгнанная жена, а ещё и шпионка, — хмыкнула мама, но на её лице появилась улыбка. А ещё я заметил, что она с интересом посматривает на Гаврилова.
— Именно так, Елизавета Максимовна. Шпионка. По легенде вы — моя жена, а Михаил — мой сын. — Гав обернулся и подмигнул мне. — Здорова, сынуля.
— Папаша, смотли на дологу, — сказал я, так как машину повело в сторону кювета.
— И что мы будем делать в этом Михайловске?
Гаврилов пожал плечами и ответил:
— Жить.
После этих слов в салоне автомобиля наступила тишина. Мама прижала меня к себе и смотрела то в окно, то на Гаврилова. Гаврилов же сосредоточился на дороге, которая петляла через лес. Наконец Серовский тракт закончился, и мы свернули направо к городу Первоуральск.
Как только мы попали на его улицы, Гав снова вспотел. Вцепился в руль и старался ни в кого не врезаться. Оно и понятно, на пустынной трассе ехать куда проще, чем в оживлённом городе. С горем пополам мы выбрались из Первоуральска и двинули дальше.
Пока ехали, я отсидел пятую точку и лёг маме на колени, потом отлежал бок и перевернулся на другой. А мы всё ехали и ехали. Дорога казалась бесконечной, но наконец-то мимо окна мелькнула вывеска «Михайловск». Я подскочил и прижался лицом к стеклу в надежде увидеть что-то прекрасное. Наивный…
Визуально город делился на две части рекой Серга. Первую часть я лицезрел когда мы въехали в город. Сотни покосившихся от старости домов, все как один одноэтажные. Глазу зацепиться было не за что, кроме как за клубы дыма, поднимающегося в воздух с противоположной стороны реки.
Проехав через мост, мы оказались в промышленной части города. Можно сказать, что это был центр! Частные дома перемежались пятиэтажными зданиями, которые выступали в роли общежитий для трудящихся на заводах. А заводов тут было море! На вскидку я насчитал не менее шести, и это при условии, что население города вряд ли превышает даже десять тысяч человек.
Как вы понимаете, дышалось здесь «полной грудью». Если так пахнет воздух свободы, то он мне определённо не нравится. Верните меня в пансионат. Хе-хе. Шучу, не настолько уж тут было плохо. Жил я в трущобах и похуже. Попетляв по городу, мы проехали его насквозь и остановились на улице Зелёная.
— Вылезайте. Приехали, — сказал Гав, с какой-то тоской посмотрев на место нашего назначения.
— Ты тут ланьше жил? — спросил я.
— Жил, — коротко бросил Гаврилов и вылез из машины.
Я последовал его примеру и тут же наткнулся на завалившийся забор. Он зарос травой так, что его едва можно было различить. Да и весь двор Гавриловского дома превратился в непроходимые джунгли из бурьяна. Гав, словно ледокол, направился вглубь двора, топча сорняки массивными ботинками. Мама взяла меня на руки и пошла следом за ним.
Владения Гава состояли из сарая с прохудившейся крышей, дома с разбитыми окнами и колодца. А, нет! Был же ещё туалет! Если так можно назвать дырку в земле. Ну, что я могу сказать? Пока по комфорту однозначно выигрывает пансионат. Хотя-я-я… Я заметил за сараем ещё одно строение, судя по всему, это баня. Вот от баньки я бы не отказался. Ещё и с веничками. Ух!
— Идите в дом, обживайтесь. Я пока бурьян скошу, — сказал Гав и почесал затылок.
— Да, лаботы тут вагон, — присвистнул я. — Помочь?
— Ха-ха. Помочь, блин. Поможешь, если не будешь мешаться под ногами, — усмехнулся Гаврилов.
— Тогда удачно тебе потлудиться, — зевнул я и пошел в дом.
Из-за соседского забора послышался скрежещущий крик старика.
— Стасик, эт ты шоль?