Было очевидно, что она врёт. Нет, конечно, она хочет, чтобы нас защитили в случае чего, но и за Гава тоже волнуется. Ох уж это «сердце красавицы, склонно к влюблённости и увлечённости, как ветер в мае». Или как там пелось?
Как бы там ни было, я собирался запустить в полёт моего крылатого добытчика, но мама уже сварганила безвкусную кашу и усадила меня за стол. Орудуя ложкой, я раздумывал, стоит ей сказать о том, что пища становится вкуснее, если добавить специй, или лучше не расстраивать маму и делать вид, что всё, что она делает, ну очень вкусно⁈
Пока я раздумывал, вернулся Гав с новым стеклом, которое тут же пошел вставлять в спальню. Мама последовала за ним, и они долго о чём-то шептались. Их разговор мне был совершенно неинтересен. Ну что они там могут обсуждать? Шепотом беспокоятся о том, как бы не повторилось вчерашнее, и что делать, если повторится? Всё это ерунда. Нужно не волноваться, а решать проблемы.
Тем временем солнце заскучало и решило спрятаться за горизонт. На улице стало стремительно темнеть. Затопили баню, первым попарился Гав, а потом и мы с мамой. Когда купание было завершено, открыли дверь, чтобы выпустить лишний пар, Гав притащил нам новенький матрас и сообщил:
— Сегодня — на всякий случай — ночуйте тут, а я посторожу.
Сторожить он отправился в сарай, который стоял напротив дома. Гав на всякий случай прихватил с собой топор и нож. Зараза. Это немного осложняло мой побег, но, в принципе, ничего страшного не случилось. Справлюсь.
— Мама, я хочу в туалет, — жалобно сказал я, дёрнув за юбку мать, заправлявшую нашу новую постель.
— Идём, — вздохнула мама и прервала своё занятие. Мы вышли из бани и остановились у деревянного нужника. — Сам справишься?
— Конечно. Я же взлослый, — деловито заявил я и, шмыгнув носом, зашел в туалет.
Попав в вонючее нутро сельского туалета, я задержал дыхание и призвал Мимо, сделав его своей точной копией. Я вжался в стену, а мимик вышел из туалета и протянул руку маме. Хорошо, что на улице было достаточно темно и она не заметила что я прячусь в туалете. Вот бы вопросов было. «Миша, а как это ты — и ты. Вас что, двое? Я только одного рожала!». И тому подобное.
— Идём, ручки помоем — и спать, — ласково сказала мама.
— Идё-ё-ём, — протянул Мимо идиотским тоном.
— Зеваешь? Да, спать и правда хочется, — отозвалась мама и их голоса стали затихать.
Приоткрыв дверь туалета, я выглянул наружу — никого. Тихонько выбрался из нужника и побежал за дом, стараясь не шуметь. Спасибо Гаву за то, что вынес весь бурьян со двора, иначе я бы хрустел сухими стеблями, как спина старика разбитого радикулитом.
Обежал дом слева и оказался на улице. Снова спасибо Гаву, за то, что он так и не удосужился починить забор. Под ногами мелькала ухабистая дорога, я то и дело наступал в ледяные лужи, отчего внутри ботинков тут же начало хлюпать. Зато я смог рассмотреть прелести Михайловска. А прелесть тут была лишь одна. Фонари горели через каждые сто метров, из-за чего большую часть пути я проделал во тьме.
Хотя, вру. Было ещё кое-что. Обилие псин, чьи хозяева, похоже, считали своим долгом выпускать питомцев погулять ночью на улицу. Пробегая мимо открытой калитки, я нос к носу столкнулся с огромным барбосом, который тут же ощерил пасть и напружинил лапы, готовясь к прыжку.
— У, сюка! — выкрикнул я, призвал камешек и зашвырнул его в собаку.
— Га-а-а-али-и-ина! — заорал голем, отрикошетил от земли и ударил псину прямо в лобешник.
Запищав, собака рванула наутёк. Я отозвал голема и побежал исследовать тёмные закоулки Михайловска. Благо, память у меня была хорошей, и гаражи нашлись довольно скоро. Линия серого бетона растянулась на сотню метров. Напротив гаражей рос невысокий кустарник, как будто желающий скрыть уродливое строение с глаз жителей Михайловска.
Около пятидесяти гаражей с массивными стальными дверями и лишь у одной из них мельтешили четыре красных огонька. Огоньки порхали в темноте, словно светлячки, но по обилию мата было ясно, что это не насекомые.
— Ну и чё думаешь? Сёмыч подъедет? — спросил гудносый.
— Ясен пень. За то, что Гаврюха опустил Сёму, он его не простит, — ответил хриплый.
— Ой, да ладно тебе. А когда Кирюха ему нос сломал, простил же, — парировал гундосый.
— То было другое дело. Если б Сёма вальнул гвардейца, то его даже папаня бы не отмазал.
— Есть такое дело. За таксиста всяко никто заступаться не станет, — согласился гундосый.
Пока бедолаги обсуждали предстоящее дело, я прошмыгнул через кустарник и затаился. Вдали полыхнул свет фар, и к гаражам свернула машина, из которой орала музыка. Я даже разобрал пару строчек этой воровской мути:
'Гоп, полисмен, я важный банды член,
Тебе, юродивому, меня не повязать.
Гоп, полисмен, теперь я бизнесмен,
А значит, будешь с руки моей ты жрать'…
Машина остановилась рядом с четырьмя огоньками, мотор заглох. Послышался щелчок, и водитель вылез из машины.
— Хватайте свёртки и тащите в гараж. Расскажу, как пользоваться, — деловито сказал Семён.
Он открыл багажник, а через пару мгновений шайка скрылась в гараже, откуда тут же полился яркий свет. Но лился он недолго, дверь прикрыли, так что остался лишь тусклый лучик, манящий меня к себе, словно мотылька. Я подкрался к двери и услышал обрывок разговора.
— Короче. Вот предохранитель. Снимаете его — и можно шмалять. Дебил! Опусти ствол! И никогда не направляй на своих! — рявкнул Семён и, судя по звуку, врезал по роже своему товарищу.
— Сёмыч, так оно ж не заряжено.
— Насрать. Так привыкнешь тыкать пушкой в своих, а когда будет она заряжена, забудешься — и пальнёшь ненароком. А я подыхать из-за твоей тупости не собираюсь, — огрызнулся главарь.
— Да понял я, понял, — поникшим голосом протянул гундосый.
— А что будем делать, если он бабки откажется отдавать? — спросил сиплый.
— Тачку заберём и продадим. А если снова в драку полезет, то завалим, а труп в уличный сортир сбросим. Хрен его кто там найдёт.
— А что с бабой и пацаном будем делать?
— В расход. Нам лишние свидетели не нужны, — уверенно сказал Семён, и в гараже повисла напряженная пауза. — Трусы. Сам тогда их завалю.
— Да чё ты? Мы не струсили. Просто, как-то это… Не по-людски, что ли.
— Валер, ну можешь по-людски жить — топай домой. Машку на море тоже повезёшь за заводскую зарплату. Лет через тридцать, — укоризненно сказал Семён.
— Да не. Я с вами. Вопросов нет. Бабки нужны.
Приоткрыв немного дверь, я призвал голема и со всего размаха зашвырнул его внутрь гаража.
— Галина! Настало влемя завалить кашу! — выкрикнул я и, уперевшись плечом в дверь, захлопнул её.
Глава 18
— Кто там⁈ — выкрикнул гундосый в момент, когда Галина срикошетила от стены.
— Галя! Галя! Галя! Галя! Галя! Галя! Галя! Галя! — с нарастающей скоростью выкрикивал голем, ударяясь об пол, стены и потолок.
— Что это за хрень⁈ — взвизгнул Семён.
— Да я откуда знаю? Может, жук какой? — пробасил хриплый.
Послышался гулкий удар, и что-то громко рухнуло на пол.
— Пацаны! Эта падла Валерчика завалила!
Сдвоенный выстрел сотряс гаражную дверь, которую я прямо сейчас примораживал к воротной раме. Внутри начался настоящий ад. Мужики, судя по всему, схватили оружие, принесённое Семёном, и стали палить, пытаясь попасть в Галину. Дело интересное, но гиблое.
За дверью слышался нарастающий гул. Уверен, она летает там с такой скоростью, что обычный глаз не может даже проследить траекторию движения голема. Бах! Бах! Прозвучали пистолетные выстрелы, и рядом с моим лицом на стальном полотне двери вздулись два бугорка. Новый удар о землю, сопровождаемый чавкающим звуком, как будто тело пробили насквозь.
— Саня! — заорал Семён. И внезапно севшим, наполненным ужасом голосом добавил. — Валим отсюда!
Троица выживших подбежала к воротам и стала безуспешно ломиться в калитку, покрытую имеем. Били прикладами, пинали ногами, даже с разбегу пытались выбить её плечом. Всё безуспешно.
— Да что происходит⁈ Почему дверь заледенела⁈ — орал Семён, а гул в гараже всё нарастал.
— Галя! Грандиозно! Громит! Гадов! — Орал голем рикошетя от стен и потолка.
— Может, аномалия⁈ Отойдите! — гаркнул сиплый и выстрелил в дверь, после чего послышался ещё один глухой удар о землю.
— Дебил! — снова послышался крик Семёна. — Толя, дай лом! Быстре…
Договорить он не успел. Толик остался один и стал вопить, срывая глотку.
— Спасите! Кто-нибудь! На помо…
И ещё одно гулкое падение на пол. Входить я не спешил. Привалился спиной к бетонной стене гаража и решил подождать пару минут. Спешка может стоить мне жизни, если хотя бы один из отморозков выжил.
Но спустя пять минут Галину пришлось отозвать. Она разогналась до такой степени, что удары стали проминать стальную дверь, а бетон вокруг дверной рамы начал трескаться. Гул мгновенно исчез. Я развеял заклинание обморожения и приоткрыл дверь. Ну — как «приоткрыл»… Я потянул дверь и едва успел отскочить в сторону.
На меня вывалился Семён с разможженным черепом. Зрелище было отвратительное, но внутри гаража были виды и похуже. Войдя в гараж, я присвистнул. Галина постаралась на славу, если бы я её не отозвал, то она бы не просто оставила тысячи выбоин в стенах, полу и потолке гаража, но и разнесла бы его к чёртовой матери.
— Хотели пликончить меня и маму? Идиоты. Видать, вы ничего не слышали о бумеланге судьбы. Плавда он плилетел к вам немного ланьше положенного, — сказал я, брезгливо обшаривая карманы покойников.
За мою весёлую жизнь собирал я трофеи и побогаче, но имеем то, что имеем. Пятёрка олухов подарила мне три бумажника, в которых нашлось около пяти тысяч рублей. В местной экономике я не особо разбирался, поэтому не знал, много или мало я добыл валюты. Да и плевать. Трофей же! Бумажки тут же спрятал в карман штанов, правда купюры туда еле влезли.