— Значит, что детство для меня закончилось?
— Почти. Со шпаной своей будешь видеться, но только в моём присутствии. А так, твой день будет состоять на девяносто процентов из тренировок. Правда, здорово? — Гаврилов явно пытался меня запугать, так как его бесила моя манера общения, а ещё он хотел, чтобы я бросил даже думать о том, чтобы самолично вляпаться в новые неприятности.
— Не жизнь, а мечта, — равнодушно ответил я и потащил его за рукав. — Всё, топай в дом. Мама тебя уже заждалась.
Мои слова смутили капитана, видимо ещё не привык к тому, что я знаю об их отношениях. А может и вовсе не привык к отношениям с живой женщиной. Слегка покраснев, капитан Гаврилов вошел в дом, где его встретила улыбающаяся мама. Было заметно, что Елизавета Максимовна готова в любую секунду броситься на шею спецназовцу, но с моим появлением она слегка поумерила пыл.
— Привет. Кушать будешь? — спросила она, хоть и с теплотой, но не настолько тепло, как рассчитывал Гаврилов.
— Да. Голодный, как собака, — кивнул капитан, снял куртку и потянулся к маме, которая сделала полшага назад и указала на меня взглядом.
— Ой, да чего я там не видел? Обнимайтесь, сколько душе угодно, — вздохнул я, закатив глаза, взял куртку капитана, накинул её на себя вместо плаща и пошел в баню.
— Миш, там же дождь, — окликнула было меня мама.
— Пусть идёт. Он уже взрослый, — остановил её Гаврилов.
— Интересно, где это он насмотрелся на страстные объятия? — промурлыкала мама и, судя по чмокающему звуку, впилась в губы нашего кормильца.
Выйдя из дома, я попал под сильный ливень, пахнущий свежестью. А свежести мне сейчас как раз и не хватало. Ведь куртка Гаврилова просто разила потом и слезами. Ха-ха. Шучу, слезами там не пахло, а вот куревом — ещё как.
Добежав до бани, я разместился на лавке в предбаннике и зевнул. Погода располагала лишь к одному. К желанию закрыть глаза и крепко вздремнуть. Скатал куртку капитана, и тут почувствовал, что в кармане есть что-то твёрдое. Оказалось, что это смартфон. Но не такой, какой был у меня, а закованный в железную оправу с калёным стеклом. По такому топором ударь — и ничего не случится.
Нажал кнопку включения, и на экране выскочило сообщение «энергетическая структура маны не совпадает с владельцем аппарата. При попытке повторного включения, смартфон будет уничтожен». Ого, как серьёзно. Это вам не разблокировка телефона по отпечатку пальца или лицу, тут система намного сложнее/круче/мощнее. Явно военная разработка.
В моём мире существовали энергетические слизни, паразитирующие на магах. Они засасывали в себя часть маны колдуна и сохраняли её в себе. И — нет, они не были хищниками и ни на кого не нападали. Скорее, это духи, с которыми можно было заключить пакт, сделав их своими фамильярами.
Эти слизни выступали в роли мобильного хранилища маны. При необходимости маг мог быстро вернуть до восьмидесяти процентов пожертвованной маны. К чему это я? Да к тому, что при определённых условиях слизни могли высасывать ману не только из владельца, но и из всего живого в радиусе десятка метров.
Если бы у меня был такой фамильяр, то я запросто смог бы откачать ману у Гава, а потом с её помощью разблокировать смартфон. Уверен, там много всего интересного. Да, с таким фамильяром я бы и о дефиците маны позабыл. Немного модифицировал бы его и получил бы карманного вампира, тянущего ману со всей округи. В разумных пределах, само собой.
Убрал смартфон Гаврилова обратно в куртку, а сам призвал из кольца трофейный. Открыл поисковик и вбил в строке поиска «Архаров». Информация загружалась целую вечность. Я почти уснул, но наконец-то поиск выдал:
«Род Архаровых уничтожил банду Сеньки Березина».
«Архаров помог остановить расширение аномалии».
«Род Архаровых поймал пещерного тролля и продал его в имперский цирк».
«Архаров приютил беженцев с земель барона Богданова».
Если основываться на этих заголовках, то мой отец — святой человек! По крайней мере, стал святым в последнее время. О! Ничего себе. Сразу не заметил, что есть фильтр по дате выхода новостей. Ставлю от свежих к старым. Оп! Совсем другое дело!
«Архаров отразил наступление графа Черчесова, после чего казнил три сотни пленных».
«Архаров отвёл войска с земель барона Богданова, тем самым обрёк род соседа на гибель».
«Архаров бросил на произвол судьбы барона Титова. Репортаж из агонизирующего баронства. Кто он? Предатель или жертва нападения графов Малышева и Черчесова?»
«Сколько жен у Архарова? И насколько это законно?»
«Архаров и опыты над детьми! Сенсационное расследование!»
Дальше пошли уж совсем чернушные заголовки о похищении людей, вымогательствах, шпионаже и прочем. Ради интереса решил посмотреть, что там за опыты над нами ставят, и через пару секунд давился от смеха. Оказывается, нас с самого рождения заставляли драться насмерть, а ещё обкалывали химозой, убивающей эмпатию и волю, делая из нас бездумных/тупых рабов.
По факту, все эти статьи оказались желтой прессой. Фактов не было, сплошные домыслы «от очень надёжных источников». Видимо, этими источниками были соседские бабки, выжившие из ума. Да, Архаров ставил нас в ужасно некомфортные условия, местами даже жестокие, но вот отправлять нас на убой он не спешил.
Скрипнула домовая дверь, и я тут же отправил смартфон в пространственный карман. Шлёпая по лужам, по дорожке шел Гаврилов. Довольный, почти счастливый. Остановился у бани на секунду, как будто что-то обдумывал, а после потянул ручку на себя и вошел в предбанник.
— В телефоне моём копался? — сурово спросил он.
— Плобовал. Но он заблокилован, — меланхолично ответил я и протянул капитану его крутку.
— Ох и грамотей. Хорошо, что ты читать умеешь, а то бы второй раз разблокировал экран, бах! — Гаврилов ударил ладонью по скамейке, на которой я сидел, и придвинулся ближе. — И руки оторвало бы по самые локти.
— Маме моей будешь сказки лассказывать. В этой железяке плактически нет маны. Пли всём желании она не пличинит вледа. Максимум, сломается, — скучая, сказал я и зевнул.
— Знаешь что? Вундеркинд чёртов, — возмутился Гаврилов и вырвал куртку из моих рук.
— Злишься, потому что нечего сказать? — усмехнулся я.
— Злюсь, потому что замёрз, как собака, а ещё у меня тут сопляк не тренированный сидит. Дуй в парилку. Там тебя ждёт волшебный топор и куча поленьев, которые нужно нарубить.
— А пока я лублю длова, ты пливезёшь пива и девчонок? — спросил я, улыбаясь, и капитан не выдержал — закатился громогласным хохотом.
— Ха-ха! Ну ты даёшь. Девчонок… — Он вытер слезу, навернувшуюся на глаза, и сказал. — Сперва подрасти, ловелас малолетний. Всё, топай.
Он подтолкнул меня в парилку, где у стены лежали поленья и топор. После больничной койки тело приятно ныло, желая получить порцию нагрузки. Жаль только дров было маловато. Поставил полено вертикально, схватил топор обеими руками, занёс над головой и со всей силы опустил вниз. Две деревяшки отлетели в разные стороны, и я перешел к новому полену. Спустя пятнадцать минут целых поленьев не осталось.
— И это всё? — спросил я, утерев пот со лба.
— Ну как сказать, — хмыкнул капитан, зашел в парилку и ударил ногой по бочке, стоящей в углу. Она оказалась пустой. — Надо бы воды принести.
— Там же ливень, — обалдел я от такого задания.
— Ну и отлично. Ты как раз разогрелся. Сходишь пару раз туда-сюда, а я тем временем баню затоплю. Давай, давай. Не трать время попусту.
— Каллович, совсем у тебя совести нет, — покачал я головой, выходя из парилки.
— Я тебе сейчас уши надеру! — прикрикнул на меня капитан.
— Не подходи! У меня топол! — закричал я и шутливо стал отбиваться, не пытаясь его поранить.
— Ещё раз огрызнёшься, и я тебе его промеж булок затолкаю, — погрозил мне пальцем Гаврилов.
Смеясь, я выбежал под дождь и едва не поскользнулся. Поставил топор, прислонив его к стене бани, а сам пошел к колодцу. Земля размокла, превратившись в кашу, и мои новенькие кроссовки, подаренные Гавом, превратились в два куска грязи. Остановившись у колодца, подставил ящик, залез на него и стал вращать ручку.
Издавая жуткий протяжный скрип ведро неторопливо поднялось наверх. Вытащил его, снял с крючка и поволок в баню. Нести было тяжело, ещё и грязь эта то и дело норовила уйти из-под ног, опрокинув меня на спину. В итоге я расплескал половину ведра, пока дотащил его в парилку.
— По полведра носишь? Халявщик, — хмыкнул Гаврилов, стоя на коленях возле печки, в которой уже тлел розжиг.
— Я, в отличии от тебя, лаботаю, — возмутился я и направился на выход.
— Так я сегодня уже отработал, — резонно заявил Гав. — Считай, что у меня выходной.
Выйдя на ливень, я понял одно. Я буду наполнять водой чёртову бочку до самой ночи. А мне очень не хотелось этим заниматься. Да, тренировка, и всё такое. Спина и плечи уже ныли от тяжести ведра, но — блин. С такими тренировками я снова угроблю спину. А мне ещё жить и жить! Не хочу я так же страдать, как в прошлой жизни. Значит, выход только один.
Я поставил ведро в грязь и потащил его к колодцу, прижимая к земле. Позади меня оставалась ровненькая полоса грязи, без лишних рытвин и канав. Пока шел, заметил, что мама смотрит на меня из окна, помахал ей рукой, она сделала то же самое в ответ. На лице мамы была тревога и даже злость. Злилась явно на Гава. Оно и понятно. Единственного сына после больницы — вот так вот эксплуатируют! Срамота!
Я дотащил ведро до колодца, отставил его в сторону и потянулся к мане. Приложил ладонь к земле и направил волну холода тоненькой ниткой в сторону бани.
Дорожка грязи, которую я разровнял ведром, тут же стала схватываться льдом. С самодовольной улыбкой я зацепил ведро за крюк, сбросил его в колодец и услышал едва различимый бульк. Залез на ящик, и стал крутить ручку. Спустя тридцать секунд ведро показалось из колодца. Я вытащил его, снял с крюка, а после с разбега поставил его на ледяную дорожку.