— Ну и какого хрена? Где кристалл? — возмутился Санёчек, осматривая округу.
Вздохнув, один из гвардейцев подошел к обуглившемуся цветку и пнул его ногой. Почерневшая корка осыпалась чёрным пеплом, который тут же подхватил ветер и унёс вдаль. В центре обгорелого пятна остался полупрозрачный белый кристалл.
— Отлично. Барс будет доволен, — радостно сказал Санёк, после чего свистнул. — Все на выход! Дальше группа зачистки будет трудиться.
Богдановцы подчинились, и группа двинула в обратном направлении.
— Как-то всё легко прошло, — сказал Леший.
— Ага. Эти вервольфы — нечто. Вот бы и нам завести себе пару таких псин, — одобрительно кивнул Макар.
— А я бы лучше сам научился магией пользоваться, а не вот это вот всё, — прокряхтел Серый, расстёгивая куртку. На грудине красовалась фиолетовая гематома.
— Как думаете, много нам заплатят? Мы же почти ничего не делали, — спросил Прохоров.
— Не важно, сколько заплатят. Мы своё и так получим, — тихо шепнул я.
Ребята посмотрели на меня вопросительно, но сразу поняли, что больше я ничего не скажу, поэтому дальше пошли молча.
Преодолев половину пути до выхода, я выставил руку в сторону, и на неё приземлился маленький комарик, наполненный кровью броненосцев. Он тут же сбросил кровавый сбор на внутреннюю подкладку моей куртки. Санёчек шел впереди, и наблюдал за гвардейцами, не давая им и шанса на побег.
Кстати, после боя он снова нажал синюю кнопку, и ток маны в телах бойцов иссяк. Вот бы пощупать этот пульт! Уверен, я бы смог изменить полярность или, как минимум, перегрузил систему и заставил его взорваться, как однажды сделал с артефактным глазом безликого.
Хотя, сделать это я смогу лишь в том случае, если пульт артефактный; если же это обычный прибор, работающий на микросхемах, то на этом мои полномочия, как бы, всё. Ну и ладно. Зато у меня есть пакость куда интереснее и приятнее. Банда Барса приехала сюда ради кристалла, ну так мне он тоже нужен, а точнее, нужен он Галине.
Я призвал и не глядя швырнул её через плечо. С оглушительным криком голем рванул в сторону кристалла.
— Гали-и-ина-а-а!!!
— Какого хрена⁈ — испуганно вскрикнул Санёчек и обернулся, увидев на фоне синего неба стремительно удаляющуюся чёрную точку.
— Кто такая Галина? — закосил я под дурака.
На этом наш разговор закончился, так как Галя на всём ходу врезалась каменной башкой в кристалл, разбив его на части. Земля тут же задрожала, небо потемнело, а по округе прокатилась волна энергии, едва не сбившая нас с ног.
Скажете, это опрометчивое решение? Я зря так поступил во время первой же вылазки? Я пожадничал и решил забрать кристалл себе сейчас, вместо того, чтобы выкрасть его по дороге обратно или ночью? А я скажу, что это взвешенное решение. Во-первых, я не собираюсь сотрудничать с рабовладельцами, а во-вторых, хочу убедиться кое в чём.
У меня есть теория, что разломные кристаллы как-то связаны с куполом, защищающим Ленск. И если это так, то…
— Твою мать! Да какого хрена⁈ — на грани паники заорал Санёк и рванул на выход. — Быстрее, валим! Сейчас разлом схлопнется к чёртовой матери!
Мы, как добросовестные работники, последовали за ним. Впереди показалась белёсая дымка, в которую один за другим вбежали Богдановцы. Туда же влетел Санёк, а я задержался на долю секунды, давая Галине возможность вернуться. Увесистый камень влетел в ладонь и был перенесён в Чертоги Разума. После себя Галя оставила мне небольшой кусок почерневшего корня. Голос Ут тут же зазвучал в моей голове:
«Обнаружен образец ДНК. Желаете ознакомиться?»
Не время сейчас для этого. Использовав кольцо, я перенёс корешок во внутреннее хранилище и прыгнул в белёсое марево закрывающегося разлома. В спину ударила волна энергии, вышвырнув меня под струи проливного дождя. Не удержавшись на ногах, я плюхнулся в грязь и услышал яростный вопль Барса.
— Какого хрена произошло⁈
— Я-я-я… Всё было, как обычно. Зашли, на нас напали, один пёсик погиб, остальные справились. Мы, мы, мы… Добрались до конца, нашли кристалл. А потом чёрная точка… Заорала что-то вроде «Галина» и потом… — сбивчиво говорил Санёчек ровно до того момента, пока Барсу не наскучило.
Роман Рафаэльевич мощным ударом подсёк ноги Санёчка и когда тот приземлился в грязь, пнул его увесистым башмаком в живот.
— Сука! Тащились сюда целый день и ради чего? Ради того, чтобы всё просрать? Какая, нахрен, Галина⁈ Ты со своей шмарой вчера до утра кувыркался и с недосыпа теперь всякое мерещится? — Склонившись над Санёчком, одноглазый главарь занёс кулак, чтобы врезать приручителю, но не стал этого делать. Вместо этого он, скрежетнув зубами, с подозрением уставился на нас. — Обыщите щенков, — приказал он своим людям.
— Роман Рафаэльевич, мы тоже слышали крик, — подтвердил я слова Санёчка.
Ко мне подошел хмурый старик, с которым мы ехали в вездеходе, и сухо сказал:
— Карманы выворачивай.
— Да пожалуйста, — хмыкнул я и вывернул карманы куртки и штанов, а после расстегнул молнию, чтобы продемонстрировать, что я ничего не прихватил с собой.
Артёма, Макара, Серого и Лешего также обыскали, после чего вынесли вердикт:
— Чисто!
Барс подошел ко мне и, прищурившись, спросил:
— Без обид, ребятки. Просто уж очень странным мне кажется то, что до вашего появления у нас подобных проблем не было ни разу. А тут первый выезд, и разлом закрывается сам собой. Чудеса, не правда ли? — Вода стекала по его лицу, делая его похожим на утопленника. По крайней мере, в свете фонарей кожа Барса выглядела мертвецки-бледной.
— Мы ни на шаг не отходили от Саши, можете у него спросить, — сказал я, не отводя взгляда от единственного глаза Барса.
Роман Рафаэльевич обернулся и посмотрел на Санёчка, который едва дышал от боли, но таки смог кивнуть головой, подтверждая мои слова.
— Хочешь сказать, что это случайность? — ухмыльнулся Барс, показав зубы, и просверлил меня взглядом.
Уфа.
На самой окраине города жизнь замерла. Полуразвалившиеся домишки, в которых жили старики да алкаши. И те и другие доживали свой век, утратив надежду выбраться из этого района. В одной из таких халуп остановилась Елизавета Максимовна, а также её спутник, защитник и просто котёнок специального назначения.
Дом был брошен, соседи утратили интерес к жизни, а посему вопросов никто не задавал. Живи — не хочу. Одноэтажный дом, стены которого украшали уродливые мазки глины, смешанной с соломой. Пожалуй, только это уродство и не давало Елизавете Максимовне околеть от приближающейся зимы.
Она сидела у покосившейся печки и забрасывала в неё отсыревшие дровишки, которые потрескивали и нехотя отдавали тепло. Натопить дом было делом непростым, так как в нём имелась тысяча и одна дыра, через которую внутрь проникал холод. Гаврилов латал эту халупу уже неделю, но каждый раз оказывалось что ещё есть, над чем поработать.
Елизавета Максимовна закинула последнее полено в топку и, закрыв дверцу печки, улыбнулась. Ей на ум пришла мысль, которая тут же сорвалась с языка.
— Забавно. Мы живём рядом с рекой Белая, но при этом наш дом стоит на улице Чёрный Яр. Можно ли сказать, что мы по собственной воле выбрали не белую полосу в жизни, а чёрную? — спросила она и посмотрела на Гаврилова, который прямо сейчас замазывал глиной щели, обнаружившиеся под потолком.
Когда она смотрела на капитана, ей хотелось улыбаться, но тревога о единственном сыне так глубоко залегла на душе у женщины, что в последнее время она лишь хмурилась, стараясь сдержать слёзы. Первые дни казалось, что Елизавета Максимовна сойдёт с ума. Мысли роились в голове, показывая её мысленному взору картины, которые были одна другой страшнее.
Михаил погиб от взрыва снаряда; не смог выбраться из пансионата и сгорел заживо; его взяли в плен и пытают; он доблестно сражался, защищая младших, и был разорван в клочья пулями, иссечён саблями, разорван зубами сторожевых псов… Проклятье! Да чего только не лезло в голову бедной женщины.
Чёртова неопределённость. Елизавета Максимовна устала гадать. Устала надеяться. Она просто хотела знать правду. Знать, жив её сын или нет. Гаврилов бодрился и заверял, что Мишка не так прост, чтобы погибнуть там, но Лиза видела, на что способны Имперские гвардейцы. Пятилетнему мальчишке с ними не тягаться. Впрочем, и всей Архаровской гвардии не хватило, чтобы остановить Имперцев…
Гаврилов работал под самым потолком, сбросив с себя футболку. Хоть Лиза и мёрзла, но капитан привык к холоду, и ему здесь было даже жарко. Пыхтя, он повернулся к девушке, вытер пот, выступивший на лбу. На предплечье Гава вздулись струны сухожилий. Капитан улыбнулся и сказал:
— Елизавета Максимовна, я думаю вот что. — Он неспешно подошел к женщине, сидящей на корточках, прижал её голову к себе и погладил по волосам. — Если у нас сейчас чёрная полоса, то дальше неминуемо будет светлая.
От этих слов Елизавета не сдержалась и хихикнула, как влюблённая дурочка. Всё-таки этот солдафон был не просто воякой, а ещё чувствовалась в нём какая-то интеллигентная жилка. Может, книжек много читал? Хотя, где он мог их читать? В окопах?
— Стас, мне бы твою уверенность, — прошептала Лиза и обняла Гаврилова.
— Держи, — ответил капитан и протянул ей ладонь, в которой ничего не было физически, но метафорически там была и любовь, и уверенность, и нечто более ценное.
Гаврилов предлагал Елизавете Максимовне обратиться за помощью к роду Титовых. По старой памяти, они всяко помогли бы опальной жене Архарова, но Лиза запретила даже думать о таком. Если Император объявит солидную плату за головы жен Архарова, то кто знает? Вдруг бывшие союзники решат воспользоваться щедрым предложением?
Рисковать не хотелось. Лучше тихо жить, зализывать раны, да собирать слухи, которых у местных алкоголиков было навалом. Ведь им только и оставалось, что следить за чужой жизнью, ведь своей у них не было.