Я использовал Всевидящее Око и устало вздохнул. Впереди два десятка человек отбивались от сорока тварей. При этом гибли они в равных пропорциях. На каждого человека приходилось две потухших энергетических точки, принадлежавших существам. Я вдавил педаль газа в пол и, не отводя взгляда от дороги, сказал Серому:
— Приготовься к бою.
Глава 8
Пограничная застава у села Удельно-Дуваней.
Седой как лунь старший сержант Митрофанов Митрофан Митрофанович прослужил в гвардии Титова всю жизнь. Когда был мальчишкой, мечтал попасть в гвардию. Когда попал на войну, мечтал покинуть гвардию. А когда покинул гвардию, то понял, что ничего, кроме как воевать, он и не умеет. Пришлось вернуться.
Десятки лет зачистки разломов, отражения наступлений тварей, сражения с соседями. Всё это оставило на душе и теле Митрофана множество шрамов. А душевные раны — так до сих пор и не затянулись. Друзья гибли пачками. Они умирали настолько часто, что Митрофан в один момент перестал запоминать имена. А зачем? Всё равно этих бойцов скоро не станет.
И вот сейчас он снова сражается за свою жизнь. За жизнь своих людей. Во имя… Он уже и сам не знал, во имя чего именно. Выживание ради выживания. Ради того, чтобы дожить до ночи и лечь спать, где во сне к нему непременно явятся души погибших, души тех, кого он сам убил. Они будут стенать, плакать, обвинять, кричать от боли. Раньше было страшно, а теперь…
Разведка доложила о приближении тварей за минуту до того, как они атаковали. Опять эти идиоты ворон считали вместо того, чтобы предоставить достоверные разведданные. Митрофан поднял тревогу. Кто успел одеться и выбежать на боевые позиции, тот молодец, а кто не успел… Кто не успел — сражались в одних трусах. Да, на морозе в трусах холодно, но ещё холоднее остывающему покойнику.
Твари шли волнами. В первой были вервольфы, они прощупали слабые места обороны. Следом за ними атаковали снежные волки. Очень быстрые твари. Их нужно убивать до того, как они сократят дистанцию. Но как только волчар взяли на прицел, птерос врезался в трансформаторную будку, от чего во всём селе погас свет. И начался ад.
Люди гибли десятками. Кровь, крики, всполохи автоматных очередей в ночи. Рык голодных до плоти тварей. Один из волков прыгнул прямо Митрофану в лицо. Зубы сомкнулись на лбу солдата, содрав изрядный кусок кожи. Едва нос не откусили.
Митрофан не растерялся. Рука вояки стальным прутом вонзилась в раззявленную пасть по самый локоть. Тварь задёргалась в конвульсиях, пытаясь вырваться, ведь дыхание перекрыло начисто. Но куда тут денешься? Руки Митрофана — как стальные плоскогубцы. Если ухватил, то уже не отпустит. Так волчара и издох.
Митрофан смахнул его, как соплю на снег, и тут же был сбит с ног новой тварью. В темноте не разобрал, что за пакость, а просто вонзил нож ей в шею. Вскочив на ноги, он понял, что звуков стрельбы всё меньше. Заставу не удержать. Нужно подкрепление. А если его не будет, то придётся вызвать огонь на себя.
Митрофан рванул к зданию КПП, в котором молодой мальчишка лет восемнадцати трясущимися руками вызывал базу. Митрофан отогнал его в сторону и велел держать дверь, в которую спустя мгновение начали ломиться рычащие твари.
— База! Это застава Удельно-Дуваней! Нас конкретно обложили! Срочно требуется подкрепление!
«Ш-ш-ш. Удельно-Дуваней, база на связи. Подкрепления не будет. По всей границе началось наступление тварей. Свободных бойцов нет. Держитесь собственными силами».
Услышав короткое сообщение, Митрофан почувствовал, что вот-вот настанет его бессрочный отпуск на небесах. Внезапно раздался рёв двигателя, следом за которым послышался глухой удар, будто что-то массивное врезалось в здание. Твари тут же перестали ломиться в дверь. Вдалеке слышался лязг стали и рычание зверюг, говорящее о том, что кто-то всё же явился на помощь. Но кто?
— Сиди тут. Я посмотрю и вернусь, — сказал Митрофан, перезаряжая автомат, и мигом выскочил на улицу.
Впереди шел нешуточный бой, который люди определённо проигрывали. А всё знаете, почему? Потому что они сражались в полной темноте. Понятия не имею, как так вышло, но бойцы довольно быстро гибли один за одним. Я вдавил педаль газа до упора и на всех парах ворвался в село Удельно-Дуваней. Фары специально погасил, чтобы не распугать тварей. Ну, что сказать? Сделал я это не зря.
Звуки стрельбы скрыли рёв мотора, и я на всём ходу сбил пять существ, одно из которых намотало на колёса. А потом… Потом машину занесло. Задняя часть врезалась в дом, от чего нас бросило вправо. Мы сбили бетонный столб, лобовое стекло треснуло, а вездеход замер, как вкопанный.
Я включил фары и выскочил из вездехода, едва не схлопотав пулю. Очередь прошлась по борту машины, выбив из неё искры. Стреляли не в нас, а в атакующих существ. Впрочем, у солдат-то и выбора не было, ведь твари внезапно переключились на нас. Судя по всему, они не желали оставлять врага за спиной, а может, поблизости был Шепчущий, руководящий нападением.
Как бы там ни было, но стало очень жарко. Хорошо, что мы не доехали до перекрёстка, иначе нас бы задавили числом. А так, мы вполне размеренно принялись шинковать зверюг, лезущих слева, справа, прыгающих с крыш соседних зданий. Но просто, конечно же, не было.
Когда мы сбежали из Екатеринбурга, я гулял по железнодорожным путям и видел ящера, который угодил в кислотную аномалию. Аномалия растворила его плоть за жалкие секунды. Так вот, сейчас по крышам домов ползло штук десять таких же. Правда, они меня не беспокоили. Ящеры совершенно глупым образом прыгали с крыш прямо на нас. Сделал шаг в сторону — и нанёс удар, который ящер пережить не смог. Легкотня.
У Серого дела так и вовсе шли замечательно. Он призвал пару вервольфов и те рванули в темноту, откуда через мгновение донеслось яростное шипение ящеров. Одним словом, за Серого я больше не переживал. С рядовыми тварями всяко справится. Мне же досталась цель поинтереснее.
С крыши, зашипев, сиганул ящер, желая вцепиться зубами в мою шею. Но так уж вышло, что зубы его сомкнулись на моём молоте, который и сломал твари острые клыки вместе с шеей. Я искал нового противника, когда в мою грудь со свистом вонзилась острая игла. Скривившись от боли, я вытащил иглу и присвистнул. Ого! В длину сантиметров двадцать! Так ещё и прошила крысиный мундир. Обалдеть!
Закрыв глаза, я позволил эхолокации отрисовать трёхмерную карту местности и тут же обнаружил на крыше одноэтажного дома существо, напоминавшего своими формами морского ежа. Разбежавшись, я уцепился за конёк крыши, опёрся о стену и, подтянувшись, забрался наверх. Новый свист — и в плечо вонзается ещё одна игла.
— Ах ты, пакость! — прорычал я и, не вытаскивая иглы из раны, нанёс удар молотом.
Знаете. Бывают плохие идеи, а ещё бывают очень плохие. Так вот, то, что я сделал, было ну очень плохой идеей. Тварь была в высоту около метра. Округлая, усеяна шипами. Ёжик-переросток, блин. После моего удара тварь мгновенно умерла. Но на прощание она выстрелила всеми имеющимися иглами в разные стороны.
Из-за этой пакости я превратился в подушечку для иголок. Иглы застряли в руках, ногах, животе. Одна игла прошла очень близко к сердцу. Сказать, что было больно — значит не сказать ничего.
Несмотря на это, я радовался. Радовался тому, что игла не попала в глаз. Ведь если мой мозг будет уничтожен, то, скорее всего, это будет конечная остановка в моей истории. А ещё я радовался тому, что этот шипастый выродок достался мне, а не Серому. Готов спорить, что эти иголки содержат яд.
В небе раздался пронзительный крик. Боец кричал от боли и ужаса. Правда, он быстро замолчал, так как с высоты рухнул на асфальт. Я собирался достать из хранилища пулемёт и пересчитать пёрышки твари, убившей парня. Но в этот момент по всему селу зажглись огни, а в небо ударили два прожектора. Яркие лучи выдернули из темноты пару птеросов, дав солдатам возможность навестись на цель.
Загрохотали автоматы, выплёвывая десятки трассерных пуль. Одна из очередей пробила крыло птероса, и тот, надломившись, рухнул вниз. Рухнула эта падаль удачно. Прямо на наш вездеход, порвав своей тушей тент. Птерос стал трепыхаться, бить крыльями, громко вопя, этим и приблизил свою погибель. Серый тут же заскочил в кузов, нанёс пару ударов, и тварь затихла.
— Держите сектора! Я проверю машину! — крикнул хриплый голос, и к вездеходу короткими перебежками подлетел седой мужик с лицом, залитым кровью.
В этот момент Серый выскочил из кузова, сжимая топор в руке.
— Вы кто такие⁈ Руки в гору! — заорал седовласый.
Я пробежал по крыше пару метров и прыгнул за спину бойцу. Рывком я отобрал у него автомат, но дед не сплоховал. Он мгновенно вытащил пистолет и направил его мне в лицо.
— Вот это и есть хвалёное гостеприимство барона Титова? Мы, можно сказать, спасли жизнь его бойцам, а вы в нас пукалками тычете? — усмехнулся я, заметив, что Серый в любую секунду готов обрушить топор на голову этого буйного солдафона.
— Чего? Спасли? — спросил дед и осмотрелся по сторонам. — Ох, мать моя… Это вы столько накрошили? — изумлённо ахнул он.
— Нет, они сами себя молотком и топором насмерть забили, — саркастично ответил я.
— И то верно. Ерунду сморозил, — улыбнулся дед и убрал пистолет в кобуру. — Меня Митрофан звать. Я старший на заставе. Решил, что вы контрабандисты или диверсанты. Попытались воспользоваться тяжким положением и прорваться, пока мы тут помираем.
— Да нет, мы к родственникам приехали. Меня Михаил зовут, — сказал я и, сняв дублёнку, продемонстрировал родовую татуировку.
— Архаровские, значит? А я-то думаю, как такие пацаны, как вы, могли столько зверушек покрошить. А оно — вон чё, — улыбнулся Митрофан. — Вы только, это, не светите лишний раз татуировками, а то народ-то всякий бывает. А род ваш в розыске. Император солидное вознаграждение предлагает за ваши головы, — предупредил старик.
— Даже так? Занятно, — задумчиво сказал я, надевая дублёнку. — Спасибо за предупреждение. Так мы проедем?