– Некто, более значительный, чем ты? Кто же это?
Он никак не мог догадаться и потому злился. Кватукс не стал бы лгать, так что… кто-то более значительный, чем Иниго, по отношению к Бездне. У Оззи не было ни единого предположения.
– Наша миссия под угрозой, – заявил Аарон.
Он поднялся, и вокруг позаимствованного им мундира появился слабый пурпурный ореол защитного силового поля.
Оззи хихикнул.
– Тебе надо бы лучше знать Паулу Мио. Мало того что она с десяти шагов способна отморозить тебе яйца одним только взглядом, эта цыпочка весьма серьезная особа. Не удивлюсь, если она и окажется твоим таинственным боссом. В свое время она проворачивала и более грандиозные операции.
– Я не могу позволить ставить под угрозу миссию.
– Расслабься. Если бы Паула хотела тебя остановить, ты бы сюда не добрался. Кватукс советовал мне остыть. Старина Ква далеко не глуп. Надо дождаться Оскара. Подумать только, он еще в деле. Могу тебя заверить, моя уверенность поднялась на десять пунктов.
– Во имя Хоньо, кто такой этот Оскар Монро? – воскликнул Иниго.
– Оскар Мученик, – негромко ответил Аарон. – Он пожертвовал своей жизнью, чтобы Уилсон Кайм помог Отмщению планеты и спас человечество от осквернения и истребления. Если сюда действительно летит Оскар…
Аарон явно колебался, чего раньше Оззи за ним не замечал.
– Ну, так я полагаю, мы будем ждать? – спросил он, с любопытством ожидая реакции.
Для того, кто не мог похвастаться почти никакими воспоминаниями (или для его босса), было странно упомянуть столь посторонний факт. И тем не менее упоминание об Оскаре вроде бы поколебало прямолинейную установку Аарона на выполнение миссии.
После его вопроса возникла заметная пауза, и лишь затем Аарон заговорил:
– Мы должны продолжать рассматривать все способы проникновения Иниго в Бездну. Этот процесс нельзя прекращать.
– Но мы можем продолжить, сидя здесь, не так ли? – уточнил Оззи.
И Аарон снова проявил признаки сомнений.
– Это допустимо.
– Отлично. Хотя о проникновении в Бездну можно забыть. Если уж райели не могут туда пробиться, чтобы нас забросить, догнать флотилию паломничества не удастся никому.
– Кватукс говорил, что связь ненадежна.
– Старик! Есть осторожность, а есть паранойя. Мне кажется, всем понятно, к чему ты склоняешься.
– Ладно. – Аарон повернулся к Иниго. – Этан говорил Араминте, что Воплощенный Сон надеется на открытие Бездны для остальных верующих Содружества.
– Эту идею мы обсуждали еще до моего ухода, – ответил Иниго. – Я никогда не считал ее реальной.
– Если ты можешь установить контакт с Небесным Властителем, ты должен попросить его забрать тебя отсюда.
– Ох, Заступница, прекрати…
– Мы должны обдумать все варианты. Если уж физический полет в Бездну для нас недоступен, мы должны опробовать и такой метод или, по крайней мере, обсудить его. Ты должен снова увидеть сон из Бездны. Это же не может усугубить нашу ситуацию?
В дверях кухни появилась Корри-Лин. Оззи нисколько не сомневался, что она уже некоторое время стояла поблизости.
– Я буду с тобой, если ты попытаешься это сделать, – сказала она Иниго и подошла, чтобы его обнять. – Отныне и навсегда.
Он положил голову ей на плечо.
– Спасибо тебе. За все. За понимание.
– Ты был прав. Их жизнь стала бесполезной, пустой. Они получили дар, о котором никто из нас и мечтать не мог, но не позаботились оглянуться вокруг. Их тела летали, а души постепенно умирали. Это так печально. Нельзя допустить, чтобы такая судьба постигла верующих. Они пропадут, и галактика погибнет. – Она взяла его руки в свои. – Веди нас прочь от этой участи, Сновидец. Не позволяй Бездне уничтожить нашу волю.
– Я люблю тебя.
Иниго нежно поцеловал Корри-Лин.
Сцена стала такой интимной, что Оззи почти смутился, наблюдая за ними. Почти. Влюбленные стояли и смотрели друг на друга, улыбаясь от счастья и радости понимания. Никто другой для них не существовал.
– Старик?
Улыбка Иниго стала шире, а Корри-Лин рассмеялась.
– Да, Оззи?
– Есть предложение: выдай верующим Последний сон.
– Что?
– Корри-Лин права. Тебе пора начинать борьбу. Так что давай, покажи им, что мечта о переселении в Бездну была ужасной ошибкой, что они обрекают своих потомков на пустоту и вымирание. Как там говорил тот парень? «Часто надо сделать что-то неправильно, чтобы потом выйти на верный путь?» Этот шаг заставит отвернуться от движения самых верных твоих последователей. Возможно, они все поймут, а возможно, и нет. Но кому какое дело, старик? Тебе все равно никогда не удалось бы снова привлечь их на свою сторону. В крайнем случае, они сильно подпортят настроение Этану и Иланте. А если повезет, можно надеяться на бунт на кораблях флотилии.
– Да, – неожиданно оживилась Корри-Лин. – Они заслуживают того, чтобы все узнать. Они так долго ждали твоего возвращения. Верни им их истинную надежду. Эдеард так бы и поступил.
– Хорошо.
Иниго выпрямился. Его гея-частицы открылись, и Сновидец снова поделился своими мыслями. Со всеми.
Если бы Тизак был человеком, они с Экспедитором стали бы лучшими друзьями еще до того, как добрались до покинутого города в начале долины. Два дня путешествия по необитаемой местности сплотили их как нельзя лучше. Ухоженные поля и пастбища, окружавшие деревню, уже через три часа ходьбы уступили место дикорастущим лугам. В отсутствие пасущихся животных вьющийся эквивалент травы вырастал густым и высоким, так что его изогнутые стебли образовывали труднопроходимый ковер. Часто встречались плотные растения высотой до человеческого колена с копьевидными листьями, выделявшими слабые токсины. Тизак старательно обходил их стороной. Потому путь их оказался не таким прямым, как хотелось бы Экспедитору. Он мирился с этим, рассказывая Тизаку о своей жизни и семье.
– Я слышу, что твоя раса близка к разделению, как случилось с нашими предками, – заметил старый аномиец.
– Да, конечно, в нашей истории есть сходство с вашими преданиями. Но судя по тому, что нам известно о вас, в вашем обществе было меньше противоречий. Это вызывает восхищение. Хотелось бы, чтобы и мы смогли добиться согласия.
– У нас есть предания о конфликтах между нашими предками. Кое-кто верит, что эти истории потеряли свою силу по той причине, что их рассказывали недовольными голосами. Было бы странно, если в нашем прошлом полностью отсутствовала вражда.
– В этом между нами тоже есть нечто общее. Очень многие из нас любят поговорить о добрых старых временах лет тысячу назад. Но по словам тех, кто жил тогда, я понял, что проходящие годы зачастую искажают реальность.
– Кому захочется плохо отзываться о своих предках? Ведь они подарили нам сегодняшний день.
Кроме ядовитых растений, путь сильно затрудняли ручьи. Тизак весил намного больше, чем человек, и на топких берегах ему приходилось соблюдать осторожность. Проходя вдоль бурлящего ручья в поисках каменистого участка для переправы, он говорил, что в предательских трясинах попало в ловушку немало беззаботных путешественников.
В ответ на отредактированный рассказ Экспедитора о своей жизни он получил предание о Газуке на разрушающемся мосту, и о Разул, и о Фазку и десяток других скучных историй, весьма характерных для пасторального общества. Под конец он выслушал предание о Фозифе, оказавшееся по сравнению с остальными удивительно лиричным. Его удивило трепетное отношение к первому полету в другой мир, тогда как обо всех остальных достижениях аномийцев, ставших расой звездных путешественников, говорилось лишь несколькими короткими фразами. Зато эта история напомнила ему о космических программах эпохи холодной войны и о Ниле Армстронге, о чем он и рассказал. После его историй Тизак молчал целых сорок минут.
Для первой ночевки они остановились на краю небольшой рощи высоких деревьев с широкими поникшими ветвями. Экспедитор отстегнул с пояса цилиндрический автономный конденсатор величиной с ладонь, и тот негромко зажужжал, пропуская через себя воздух. Пластиковая емкость, вышедшая из него, словно желтоватая опухоль, стала раздуваться, наполняясь влагой. Эту воду Экспедитор залил в пакеты с пищевыми концентратами. Они оказались неплохими на вкус, хотя он предпочел бы съесть что-нибудь горячее. Тизак высосал содержимое двух горшков, которые нес в рюкзаке.
С наступлением темноты послышались голоса ночных животных. Экспедитор из прямоугольного куска пластика развернул вверх и вширь свою палатку. Тизак поблагодарил его за предложение разделить ночлег, но отказался, сказав, что предпочитает спать под открытым небом. Сон аномийцев не был таким глубоким, как у людей. Они всю ночь только дремали. И уж конечно, не видели никаких снов.
Вспомогательные подпрограммы разбудили Экспедитора сразу после полуночи по местному времени. Сканирование бионониками показало, что к нему приближаются три довольно больших зверя. Город вдали мерцал радужным сиянием, как будто в зданиях из цветного стекла остались сгустки дневного света. Переливающееся зарево составляло резкий контраст с черным массивом леса с другой стороны, откуда слышался шорох ветра в ветвях да трели ночных птиц. Экспедитор, повернувшись лицом к лесу, настроил биононики на комплексный энергетический импульс низкого уровня. После разряда звери отчаянно взвизгнули и бросились прочь, ломая нижние ветки и в спешке разбрасывая лапами клочья травы. Неизвестно, как Тизак относился к убийству местных животных, поэтому выстрел Экспедитора был эквивалентен всего лишь увесистому удару по носу, подкрепленному слабым электрическим разрядом.
– Я благодарен тебе, – произнес Тизак, поднимаясь со своего травяного ложа. – От трех > нет прямого перевода: ночных зверей < даже мне было бы трудно нас защитить.
– Вот видишь, машины иногда могут оказаться полезными.
– Со мной мой > нет прямого перевода: топор-дубинка <, он бы мне помог, – сказал аномиец, поднимая продолговатый кусок дерева, обведенный парой резных спиралей и увенчанный шишкой с острыми гранями. – Он еще никогда меня не подводил.