Все было тихо. Это ему не нравилось.
Экспедитор хотел бы получить хоть какое-то подтверждение, что ядерный ад действительно бушует в каких-то двадцати метрах от его кресла в каюте «Последнего броска».
«Это выводит из равновесия, да? – спросил Гор по трансмерному каналу. – Твои эмоции переполняют Гея-сферу. Почему бы тебе не включить какую-нибудь успокаивающую музыку?»
– ПРОКЛЯТЬЕ.
Но спокойствие в «Последнем броске» по-прежнему ничем не нарушалось. Экспедитор отчаянно искал подтверждение тому, что опускается сквозь фотосферу звезды среднего размера, хотя размер в этом случае не играл никакой роли. Хотя бы какой-то намек на вибрацию и то было бы прекрасно. Может, даже скрип предельно нагруженного корпуса. И жара. Верно, ведь в каюте, наверное, дьявольски жарко.
Ничего подобного. Превосходно усиленные силовые поля, обернувшие корабль, либо работают, либо нет. Никаких допусков и отклонений, которые ему, стиснув зубы, надо героически преодолевать. С таким же успехом он мог бы сейчас принимать споровый душ, а то и вовсе дремать в спальной каюте. Да, похоже, действительно все должно получиться.
Навигация на «Последнем броске» осуществлялась исключительно при помощи гисрадара. От остальных сенсоров не было никакой пользы. Их импульсы не могли проникнуть даже сквозь наружный стопроцентно отражающий слой силового поля. В плазме фотосферы не выжило бы ничто материальное.
Так что… оставался только гисрадар. Дисплей в экзо-зрении показывал Экспедитору бушующие вокруг корабля гигантские ураганы фотосферы, вихри частиц, настолько мощные и обширные, что можно было предсказать их повороты и удары. Интел-центр рассчитывал векторы вихрей, шквалы и вздутия магнитосферы и регулировал работу антиграв- и инграв-установок, таким образом удерживая корабль на заданном курсе.
Они спускались вертикально вниз, навстречу вскипающей плазме, прямо к сифону – теперь до него оставалось еще три тысячи километров, но это было уже в зоне конвекции, где температура достигала миллиона градусов по Цельсию, а плотность составляла десять процентов от плотности воды. И вот там их подстерегала реальная опасность для жизни, поскольку, как сказал Гор, полет в фотосфере был лишь разминкой. Экспедитор так и не научился ценить его чувство юмора.
Единственной его надеждой оставалась программа «Стардайвер», за последние несколько столетий добившаяся значительных успехов. Однако Астрономическое агентство Великого Содружества не так уж часто запускало свои исследовательские зонды. К тому же никто не давал гарантии благополучного погружения в зону конвекции даже при гиперпространственной защите, разработанной более восьмисот лет тому назад.
Экспедитор предпочел бы сначала провести несколько пробных полетов, постепенно наращивая глубину погружения, чтобы можно было оценить результаты работы модифицированных генераторов силовых полей. Расход мощности. Энергетическое воздействие. Встречное давление. Параллельное соединение с гиперпространством. Но нет…
– Они либо работают, либо нет, – заявил Гор. – Ничего другого нам не дано.
Об элементарном благоразумии и речи не было, и Экспедитор даже не пытался спорить. Кроме того, он признавал, что это только разожгло бы любопытство тех, кто преследовал их на другом корабле. И ни один Ускоритель не потерпел бы попытки помешать Иланте и ее Слиянию с Бездной.
Две с половиной тысячи километров.
Экспедитор отправился в полет спустя пять часов после просмотра последнего сна Джастины, и он так и не выяснил, что смешного она обнаружила в статуе Заступницы. Гор – естественно – только подмигнул и уклонился от ответа.
«Кто бы мог подумать?» – воскликнул он.
Экспедитор не сомневался, что они оба узнали в статуе какую-то личность из далекого прошлого.
– Как продвигается твое проникновение? – спросил он у Гора.
«Все подготовлено, – ответил тот. – Я не начну физический процесс, пока ты не возьмешь на себя управление сифоном».
– А что думает Тизак?
«Для него это всего лишь еще один сенсор».
– Не следовало ли сказать ему правду?
«Сынок, мы делаем все возможное, чтобы спасти нашу расу – и его тоже. Он так же упорно старается сохранить свой прежний образ жизни. Это не дипломатические переговоры, чтобы мы могли прийти к общему мнению. И его и наше сознание определено генетически. И в данный момент общей цели для нас не существует. Жаль, конечно, но ничего не поделаешь».
– Я понимаю. Просто надеялся, что встреча с Джастиной заставит его изменить свое мнение. Если бы он только мог понять, с чем мы столкнулись…
«В том-то и дело, что он понимает. Но все равно не собирается что-то изменять. Ему это не так необходимо, как нам, к тому же у нас мало времени».
– Понятно. А ты не хочешь сказать мне, кого вы узнали в статуе Заступницы?
«К нашей ситуации это не имеет ни малейшего отношения, да и не хочу тебя отвлекать долгой историей».
– Да, конечно.
До входа в зону конвекции «Последнему броску» осталось триста километров. Двигатели удерживали корабль, несмотря на чудовищные выбросы плазмы, вздувающейся вдоль индукционных линий, но потребление энергии продолжало возрастать. Кроме того, существовала проблема притяжения самой звезды. Чтобы противодействовать этой сокрушительной силе, при модификации были добавлены пять дополнительных инграв-установок. И они работали с максимальной мощностью. Стоило одной из них хоть на секунду отказать, и его размажет по палубе слоем в одну молекулу.
– Начинается.
Перед спуском в конвекционную зону Экспедитор невольно напрягся. Четкой границы, конечно, не существовало. Фотосфера раскалялась еще сильнее, а плотность возрастала.
При переходе из относительно прохладной фотосферы включился ультрадвигатель «Последнего броска» и стал отводить часть избыточной энергии от силовых полей в гиперпространство. Этот поток увеличивался почти в геометрической прогрессии. Специалисты, работавшие над проектом «Стардайвер», давно поняли, что преодолеть такой уровень температуры можно, только комбинируя рассеивающий эффект силового поля с экзотическими компонентами.
– Он держится, – с изумлением отметил Экспедитор, когда корабль погрузился в конвекционную зону.
Теперь наибольшую опасность представляли тысячекилометровые вздутия, без предупреждения поднимающиеся на поверхность и устремляющиеся к фотосфере. Они были из основных препятствий для зондов «Стардайвер», и даже сейчас, после столетий наблюдений и изучения, их появление удавалось рассчитать только приблизительно.
«Молодец, – спокойно откликнулся Гор. – Веди его дальше».
– Ладно.
Экспедитора стала- бить дрожь. Он провел рукой по лбу, с раздражением обнаружил изрядное количество влаги на пальцах и дал команду биононикам уменьшить уровень адреналина. Ему необходима холодная голова, а страх мешает ясно мыслить. «Можно подумать, что моя собранность и сосредоточенность чем-то помогут. Один отказ, один ненадежный компонент, малейшая ошибка в программе, и все будет кончено в доли секунды. По крайней мере, я ничего не узнаю до самого оживления. Если только оно состоится. Гор утверждает, что это последний шанс нашей галактики. Черт, как я скучаю по дочкам».
Теперь испарина покрыла все его лицо.
– Как ты думаешь, когда Иниго доберется до Маккатрана? – спросил он, чтобы отвлечься от мыслей о гибели, способной настичь в любой момент.
Его все еще удивляло сообщение Паулы Мио, сказавшей Гору, что Иниго, странная, двуликая Араминта и команда агентов каким-то образом привели корабль Троблума в Бездну раньше, чем туда добралась флотилия паломников.
«Ждать осталось недолго, сынок. Ты и оглянуться не успеешь, как вернешься к своим девочкам».
– Да, конечно.
Единственное, что его хоть сколько-нибудь радовало, это тот факт, что он старается ради Лиззи и дочек. Как ужасно было бы оказаться запертым в Солнечной системе вместе с ними и не знать, есть ли какая-то надежда на избавление. «Небольшая, но есть», – мысленно обратился он к своей семье. После того как Гор совершил маленькое чудо и добился помощи Иниго, Экспедитор смог себя убедить, что шанс на спасение еще остается. Очень хрупкий, но реальный. Теперь ему только надо справиться с сифоном.
На маневрирование между чудовищными выбросами конвекционной зоны ушло еще пятьдесят минут, и вот пятидесятикилометровое силовое поле сифона оказалось уже непосредственно под «Последним броском». Гисрадар показал бьющий через край поток разогретого до двух миллионов градусов водорода. Экспедитор осторожно провел корабль вдоль закругляющейся поверхности гигантской линзы, а потом еще немного опустился, так что нос корабля оказался почти вплотную к ее краю.
«Теперь самое трудное, – сказал Гор. – Покажи мне, что ты можешь».
«Последний бросок» еще чуть-чуть двинулся вперед, пока защитные поля корабля и сифона не соприкоснулись. Вот теперь Экспедитор физически ощутил трудность полета. Корабль, зажатый между силовым полем сифона и бурлящей плазмой, отозвался вибрационным гулом. Дрожь палубы под ногами вызвала у него кривую усмешку. Может, полная неподвижность – это не так уж и плохо?
Сенсоры сумели проникнуть только сквозь полупроницаемый сегмент поля. Интел-центр приступил к исследованию квантовых искажений, создаваемых сифоном, обрисовывая контур скрытого внутри защитной оболочки гигантского генератора. Медленно проступала его структура. Наконец Экспедитор получил достаточно информации, чтобы начать вторую стадию.
Несколько трансмерных каналов, открытых на «Последнем броске», с максимальной точностью были направлены к узлам контрольной системы сифона. Затем, после установления малоактивных контактов, начался анализ программы.
– Здесь нет такого разума, как тот, что контролирует механизм вознесения, – доложил Экспедитор. – Это, скорее, распределенный ИР, хотя параллелей с генетическими программами Содружества не так уж и много.
«Его можно взломать?»
– Есть несколько уровней защиты, включая и принудительный перевод на ручное управление, который придется заблокировать, но Интел-центр сообщает о нескольких инфильтрационных пакетах, могущих сработать.