Другое дело, что континенты были всё ещё не на своих современных местах, и растительность на них изменялась в связи с тем, насколько их континентальные плиты «выезжали» в те климатические зоны, на которых они располагаются при нашем существовании (продолжая и теперь продвигаться дальше на своих скользящих по астеносфере плитах). Например, в Антарктиде тогда царил субтропический климат, произрастали буйные теплолюбивые леса, нежились на солнце пальмы, буки, лавры. После отделения от Австралии, Антарктида передвинулась к южному полюсу и стала обрастать ледяным щитом, на котором уже ничего не росло. В Гренландии и на Шпицбергене прекрасно себя чувствовали магнолии, платаны, дубы, берёзы, тополя и клёны.
Развитию растительности способствовало и очень широкое по сравнению с современным распространением зоны жаркого и влажного климата, которая охватывала пространство от 650 южной до 650 северной широты. Севернее и южнее были расположены пояса умеренно-тёплого климата. Соответственно на большей части земного шара определённые преимущества получала теплолюбивая растительность, но высшие растения уже приобрели способность в обстановке смены времён года, климатических зон и эпох не бояться ни жары, ни холода.
В конце палеогена произошло значительное глобальное похолодание и сужение зон тёплого и жаркого климата. Появились ледяные шапки в Арктике и Антарктиде. Менялись и особенности распределения влажности, наряду с сильно увлажнёнными регионами возникали области с засушливым и почти безводным климатом. Впервые в истории земной природы возникали степи, саванны, полупустыни и пустыни со своим специфическим растительным и животным населением.
По мере приближения к современному состоянию разнообразия геолого-географических регионов внутри климатических зон на континентах с образованием высоких горных цепей, широких рек, непроходимых болот изоляцией ими различных групп растительных и животных организмов происходило постепенное повышение разнообразия этих организмов, причём растительный мир значительно быстрее приближался к современному состоянию, чем животный.
Экспериментирование для создания всё более разнообразных мобилизационных инноваций в животном мире проходило в кайнозойскую эру на фоне смены климатических эпох: за эпохами глобальных потеплений неизменно следовали эпохи глобальных похолоданий и даже оледенений, характеризовавшихся суровым климатом и нередко ставивших под угрозу само существование даже самых прогрессивных видов. Эти эпохи охватывали жизнь огромного числа поколений, требуя от них решительной перестройки способов приспособления и форм осуществления биологической работы. Тёплый климат способствовал размножению и распространению животных, а чересчур холодный – к обустройству разнообразных средств для самоутепления (разрастания шерсти и появления меха или пуха, выкапывания нор, строительства гнёзд), т. е. к повышению интенсивности биологической работы для выживания. Использовалось также переселение в более тёплые края, которое стало нарабатываться различными видами птиц в конце палеогена, когда распространение резко континентального климата вызвало такое же резкое увеличение температурно-климатических различий между временами года.
С начала палеогена всё сильнее сказываются преимущества плацентарных млекопитающих. Другие отряды класса млекопитающих являются не чем иным, как переходными формами или боковыми линиями эволюции от пресмыкающихся к млекопитающим. Так, яйцекладущие млекопитающие, подобно рептилиям, откладывают яйца, а когда детёныши вылупляются, вскармливают их молоком. У них также наблюдаются значительные колебания температуры тела, так что они – только наполовину млекопитающие. Сумчатые произошли, по-видимому, от некрупных динозавров, среди которых были и прыгающие виды. Это только наполовину плацентарные млекопитающие. Наиболее примитивным отрядом плацентарных млекопитающих являются насекомоядные. Они способны питаться разнообразными видами насекомых, которые при более высокоорганизованном устройстве органов питания млекопитающих совершенно несъедобны и отвергаются даже при смертельно опасном вынужденном голодании.
От древних мелких насекомоядных млекопитающих путём наращивания размеров и массы тела произошли хищные млекопитающие. Они в процессе биологической работы по добыванию пищи развили мощные клыки и коренные зубы с острыми режущими поверхностями, но у них деградировали вследствие неприменения резцы. Если насекомоядные заняли нишу насекомоядных динозавров, то хищные млекопитающие освоились в нише хищных динозавров. У них тоже средние размеры тела, значительно уступают по массе крупным растительноядным животным, на которых они иногда охотятся. Но их сила не в «весовой категории», а в могучем вооружении мощными челюстями, разросшимися клыками и острыми длинными когтями, а также в боевых приемах и способах подкрадывания, преследования и атаки. Нападение хищных млекопитающих начинается полной мобилизацией тела и сопровождается мощным рычанием для мобилизации психики и концентрации мышечной энергии на выдохе. Высокий уровень специализации на потребление животной пищи привёл у хищников к укорочению кишечника и снизил почти до нуля способность к усвоению растительной пищи.
Поэтому вряд ли правы те авторы, которые выводят происхождение копытных от хищных либо от насекомоядных млекопитающих эры динозавров. Копытные, которые развиваются именно в палеогене, произошли, скорее всего, от каких-то мелких растительноядных рептилий, остатки которых не сохранились в палеонтологической летописи, как и останки потомков этих рептилий – растительноядных млекопитающих. Либо их просто до сих пор не нашли, потому что не искали. Развитию копыт способствовала постоянная, в течение многих и многих поколений, неустанная биологическая работа, связанная с бегом по пересечённой местности, которая приводила к ороговению, а затем и к полному отвердеванию стоп. По мере наращивания массы будущие копытные набивали себе твёрдые мозоли от трения и ударов по грунту, при этом у них сохранялись на контактных с грунтом частях конечностей короткие пальчики с коготками на концах. По мере отвердевания мозолей образовывались копытца, а пальчики сливались с ними, причём в зависимости от способов передвижения и постановки ног оставались выступать либо два пальчика, либо непарное их количество – 1,3 или же все 5. Те копытные, у которых наибольшее развитие сохранилось у двух пальцев, получили название парнокопытных, те же, у кого выдаётся нечётное число пальцев, причислены к отряду непарнокопытных.
В палеогене возникли гиракотерии, ставшие предками лошадей, которые, как известно, относятся к непарнокопытным. К непарнокопытным относятся и различные виды носорогов, также появившихся в это время. Особенно впечатляет могучий индрикотерий с очень длинными мускулистыми ногами, длинным туловищем (до 8 метров в длину и 5 метров в высоту), с очень длинной шеей, приспособленной длительной биологической работой к доставанию высоко расположенных веток деревьев, зелёная масса которых служила ему пищей.
Для защиты этому гиганту служили мощные длинные ноги с трёхпалыми копытами, самый лёгкий удар которых мог проломить череп любому хищнику. Даже тираннозавру в лучшие годы эпохи динозавров вряд ли удалось бы завалить индрикотерия.
Другим могучим представителем семейства безрогих носорогов был бронтотерий. Во второй половине палеогенового периода в связи с повышением различий между различными палеогеографическими регионами планеты стали образовываться относительно изолированные фаунистические комплексы. Самые известные из них названы по их наиболее типичным представителям, безрогим носорогам бронтотерию и индикатерию.
Бронтотериевая фауна образовалась в болотистых тропических лесах Евразии по берегам рек и озёр и включала очень крупных свиноподобных, гиппотопотамоподобных, тапироподобных существ.
Индрикотериевая фауна, развивавшаяся в речных долинах Центральной Азии, также включала свиноподобных существ и тапиров. Её особенностью было наличие большого числа грызунов.
Среди парнокопытных, возникших в палеогене, известны древние бегемоты, быки и олени. Конечно, они были ещё не такими, как нынешние, было множество видов, которые до нас не дошли, но конструкции тел и естественных приспособлений у них были похожими на нынешних. К этому времени, по-видимому, появились некоторые хоботные, но время их широкого распространения наступило только со следующего периода. Весьма специфичными «экспериментальными» созданиями были непарнокопытные энтелодоны – громадные хищные свиньи, достигавшие более 3 метров в длину, удар клыков которых мог, по-видимому, выпустить кишки даже у слона.
В это же время млекопитающие, нарастившие значительные массы тела и оказавшиеся способными усваивать выбрасываемую морскими волнами на берега разнообразную питательную массу (водоросли, планктон, мелких рыбёшек, беспозвоночных), при недостатке этой массы становятся ныряльщиками, а затем используют свои обширные лёгкие и ещё развивают их для длительных плаваний под водой. Затем они уходят в открытое море навсегда. Так возникли китообразные, ластоногие, сиреновые. Они как бы повторили путь, пройденный до них плавающими динозаврами, заняв их экологическую нишу. В палеогеновых слоях палеонтологи находят множество скелетов примитивных китообразных.
В этот же период обособляется отряд приматов, которые заселяют обширные лесные пространства, оглашая своими криками, писками и бормотанием тропические джунгли. Первые приматы были похожи на лемуров, занимающих на древе эволюции промежуточное положение между насекомоядными и приматами. Но они очень быстро развивались и уже к середине палеогена их виды подразделились на низших и человекообразных обезьян.
Развитие приматов знаменует новый этап не только в эволюции млекопитающих, но и в эволюции земной жизни в целом. Жизнь на деревьях и связанная с ней биологическая работа требовали развития чрезвычайно сложных механизмов поведения, коммуникации, совместных действий, выяснения отношений доминирования, манипулирования предметами, универсальных способов питания. Результатом всего этого явилось значительное развитие головного мозга с большим количеством борозд и извилин его коры. Пятипалые конечности обезьян были гораздо лучше приспособлены к предметной деятельности как форме биологической работы, чем лапы хищников или копытных.