В 1708 г. швейцарский каноник Шейхцер описал находку скелета на пластине сланца возле озера Констанс в Швейцарии. Он интерпретировал этот скелет как останки человека, погибшего при всемирном потопе. В 1811 г. Жорж Кювье, сам разделявший креационистские убеждения, доказал, что этот скелет принадлежал гигантской саламандре. Кювье, однако, считал, что человек возник одновременно с обезьяной, в подтверждение чего указывал на полное отсутствие в его время останков людей, отличных от современного типа.
История выявления животного происхождения человека восходит не к Ч. Дарвину, а к К. Линнею, который, создавая свою всеобъемлющую классификацию и систематику живых организмов в работе «Система природы», изданной в 1735 г., отнёс человека к животному миру и поместил его в классификации рядом с человекообразными обезьянами. Линней был креационистом в мировоззрении, он считал, что виды не изменяются, а существуют от века в том виде, в каком их создал Творец. Но системное единство в строении и функциях организма было столь очевидным, что как учёный Линней явно противоречил тому, что утверждал под давлением идеологии. К тому же в конце жизни под давлением фактов он был уже не столь категоричен и признал возможность изменения видов. Да и как могло быть иначе: систематика Линнея похожа на современный мультфильм, в котором множество неподвижных картинок составляет движение от примитивных организмов к высшим млекопитающим и человеку.
Затем во второй половине XVIII века французские учёные Ж. Бюффон и П. Кампер, сравнив строение основных органов человека и высших обезьян, показали их сходство и проследили сходство их органов с другими животными. Они же окончательно опровергли предположение о том, что обезьяны являются деградировавшими представителями человеческого рода.
В первой половине XIX века французский учёный Буше де Перт провёл археологические раскопки стоянок первобытного человека, что позволило обнаружить значительное количество каменных орудий труда, выделить периоды палеолита и неолита.
В 1809 г., обосновывая своё эволюционное учение, Ламарк высказал догадку, что человек произошёл непосредственно от шимпанзе. В 1871 г. Ч. Дарвин в книге «Происхождение человека и половой отбор» обосновал на чрезвычайно широком фактическом материале последовательно эволюционную концепцию происхождения человека, включавшую два фундаментальных положения: 1) человек произошёл от животных предков; 2) человек и современные человекообразные обезьяны произошли от общих обезьяноподобных предков. Дарвин выводил эти положения на основе косвенных данных, из сходства строения и функциональных особенностей органов между человеком и современными человекообразными обезьянами.
Тем не менее, обосновав историко-эволюционный подход в биологии, Дарвин задал могучий импульс будущему развитию универсального эволюционизма, охватывающего все отрасли знания, в том числе и антропологию. Он с огромной убедительностью и публицистической яркостью отстаивал идею происхождения человека, которая отнюдь не умаляет достоинства и потенциальные возможности человека, а, напротив, связана с верой в такие возможности, в способность человека к прогрессивной эволюции. В книге «Происхождение человека и половой отбор» Дарвин посвятил отдельную главу доказательствам происхождения человека «от какой-то низшей формы», причём в качестве самой близкой к нам формы он рассматривает человекообразных обезьян. Это рассмотрение подкрепляется безупречной аргументацией. Современная наука не только не опровергла аргументацию Дарвина, а значительно расширила и дополнила эту аргументацию, вобрав их в свой мировоззренческий арсенал.
Вот они, классические аргументы великого эволюциониста:
«Трудно переоценить моменты общего структурного соответствия в строении тканей, в химическом составе и конституции между человеком и животными, особенно антропоморфными обезьянами… Человек способен воспринимать от низших животных, например, определённые болезни. Этот факт подтверждает сходство их тканей и крови как структурное, так и композиционное, что можно увидеть и в микроскоп, и посредством химического анализа. Лекарства производят на них то же действие, что и на нас… Человек и прямоходящие животные сложены по общей модели, прошли те же примитивные стадии развития, сохранили общие черты. Поэтому мы смело можем говорить об общем происхождении» (Дарвин Ч. Происхождение человека и половой отбор – Соч., т.5 – М.-Л., 1953 – 562 с., с. 328–329).
Опираясь на эту неотразимую аргументацию, Дарвин бросает упрёк тем, кто в его время, как и сегодня, исходя из далёких от науки интересов, пытается возвести в ранг знания мифологию давно ушедших в прошлое веков. «Только естественный предрассудок и высокомерие, – пишет Дарвин, – заставляют нас искать родство с полубогами. Однако не за горами день, когда покажется странным, что натуралисты, сведущие в сравнительной истории развития человека, могли когда-то верить в то, что человек создан одним актом творения» (Там же, с. 329).
Последователь Дарвина Э. Геккель продолжил развитие его концепции, выдвинув гипотезу о существовании промежуточного между обезьяной и человеком вида животных – питекантропа, т. е. обезьяночеловека. Предками обезьянолюдей, по Геккелю, были дриопитеки (т. е. древесные обезьяны), одна ветвь эволюции которых породила современных человекообразных обезьян (антропоидов), а другая через питекантропов прошла к человеку. Значение этих идей Геккеля очень велико. Они создали культурно-мировоззренческую установку, в соответствии с которой в дальнейшем происходил палеонтолого-археологический поиск останков предков человека и близких к ним «боковых ветвей» эволюции, которые до нашего времени не дожили, вымерев на стадии «обезьянолюдей».
Последующие палеонтологические и археологические открытия не только полностью подтвердили, но и откорректировали, уточнили усовершенствовали теоретические наработки Дарвина и его последователей. Была создана научно обоснованная история развития жизни на Земле. Факты, на которых базируется эта история, взяты из палеонтологической и археологической летописи, зафиксировавшей в толще земной коры события и структуры очень далёких от нас времён с не меньшей достоверностью, чем хроники и другие письменные источники доносят до нас события и факты истории человеческого общества.
Как биологи-эволюционисты, так и палеонтологи в своих выводах о происхождении человека от обезьяны основывались на морфологическом сходстве строения органов и организма человека с ископаемыми и современными человекообразными обезьянами. Но не менее убедительными являются черты сходства в поведении и предпосылки человеческого образа жизни в биосоциальных группах представителей отряда приматов. Они изучаются современной этологией – наукой о поведении, которая в последние десятилетия добилась блестящих успехов и перевернула многие представления о поведении животных, исходящие из обыденного опыта и поверхностных наблюдений.
Важнейшими предпосылками гоминизации, т. е. превращения определённого типа обезьян в человека, явились специфическая организация обезьяньих сообществ, колоссальная роль личных взаимоотношений в выживании и оптимизации жизнедеятельности, повышенное значение поведенческих, ненаследственных факторов в жизни приматов, огромное сходство мобилизационно-приспособительных механизмов обезьян и человека.
Уже во второй половине XX века успехи науки в изучении поведения обезьян вызывают соблазн и даже дают определённые основания для объяснения поведения человека, исходя из поведения обезьян. Если говорить о биологических предпосылках человеческого поведения, не забывая о принципиальном различии их от предпосылок социально-мобилизационных, то такой редукционистский подход представляется вполне правомерным и достаточно плодотворным. В систематической форме этот подход был выражен в нашумевших в своё время на Западе книгах британского зоолога Десмонда Морриса «Голая обезьяна» и «Людской зверинец». Первая из этих книг была впервые издана в 1967 г., а вторая – в 1969. О сенсационности этих книг свидетельствует уже то обстоятельство, что после публикации «Голой обезьяны» автору пришлось на определённое время покинуть Англию вследствие обрушившегося на него потока обвинений и угроз со стороны клерикально настроенных обывателей, и не менее назойливого внимания со стороны почитателей.
Работая научным куратором Лондонского зоопарка, Моррис мог воочию наблюдать поведение обезьян и других животных в неволе, что постоянно наталкивало на сравнения их поведения с поведением человека в «людском зверинце» и с поведением других животных в природных условиях. Изучение человека с зоологических позиций приводит его к выводу, что, несмотря на все свои достижения, человек «внутри», в побуждениях своих, как был, так и остался особым видом обезьян. От ста девяносто трех видов мелких и крупных обезьян, существующих на Земле и имеющих волосяной покров, человек, по Моррису, отличается прежде всего тем, что это – голая обезьяна, имеющая самый большой пенис и наделенная очень большим самомнением. Приобретя возвышенные побуждения всего лишь за несколько тысяч лет своего цивилизованного существования, эта обезьяна не утратила ни одного из животных побуждений и древних инстинктов, которыми руководствовалась миллионы лет своей эволюции как живого существа (Моррис Д. Голая обезьяна – СПб.: Амфора, 2001 – 269 с., с. 5). Автор сознательно стремится сосредоточиться на тех сторонах жизни «голой обезьяны», которые явно прослеживаются в жизни других видов животных.
По мнению Морриса, «голая обезьяна» представляет собой цивилизованный гибрид, обезьяну-охотника, сочетающую в себе свойства растительноядного животного и хищника. Эта двойственность предопределяет поведение человека, который под давлением цивилизации стремится подавить свои животные побуждения, но то и дело уступает своей животной природе. Преобразование «голой обезьяны» в цивилизованное существо носит, по Моррису, скорее видимый, чем реальный характер (Там же, с. 218).