Сексуальная привязанность пар, сохраняющаяся годами, встречается и у обезьян, но довольно редко. Сексуальная мобилизация играет огромную роль в обезьяньих сообществах вследствие постоянного участия особей в сложных групповых взаимодействиях. Возможно, именно «общественным» характером жизнедеятельности приматов объясняется их естественная склонность к промискуитету.
Так, павианы чакма, павианы анубисы, макаки резусы, лапундеры, бурже, боннет и японские, саймири образуют временные пары, т. е. промискуитетные связи образуются путём недолгих отношений и последовательных смен партнёров. При этом лишь немногие пары могут по взаимному согласию сохранять половые контакты более длительные периоды времени. Повышенная сексуальность обезьян и постоянная способность к сексуальным контактам сочетаются с использованием секса для решения «общественных» проблем, для снятия стрессов, блокирования агрессии. Это обусловливает и повышенную частоту сексуальных контактов. Использование секса, таким образом, выходит далеко за пределы потребностей деторождения.
Так, у макак лапундеров частота половых актов между самцом и самкой может достигать 50 садок в час. Как отмечают М. Бутовская и Л. Файнберг, такая пара у макак лапундеров может держаться вместе до 14 дней. У человекообразных обезьян горилл и орангутангов средняя продолжительность контактов «брачных» пар составляет 1–6 дней, а половые контакты значительно реже, чем у павианов и макак. С одной стороны, самец и самка могут формировать «брачную» пару продолжительностью 1-28 дней, с другой – та же самка или самка, не образующая «брачной» пары может спариваться с разными самцами в течение одного и того же дня (Бутовская М.Л., Файнберг Л.А. У истоков человеческого общества – М.: Наука, 1993 – 256 с., с. 103–104). Те же авторы подчёркивают исключительное разнообразие у приматов типов сексуальных отношений, диапазон которых так широк, что включает практически все варианты: гаремные группы, моногамные пары и промискуитетные связи (Там же, с. 99).
Однако понятно хотя бы из вышеприведённых фактов, что при всём разнообразии всё это – не что иное, как разновидности промискуитета. Что бы мы сказали о человеческой паре, которая заключила брак, но продержалась всего 1–6 или же 19 дней? Да к тому же муж и жена вступали в сексуальные контакты в этот период с другими партнёрами каждый прожитый вместе день? Конечно, это промискуитет в различных формах и вариациях, а пары, которые держатся у обезьян достаточно продолжительное время, а также гаремные группы, как свидетельствуют те же авторы на основании самых разнообразных исследований, также постоянно занимаются сексом «на стороне».
Так, в гаремных группах горилл самцы с посеребрёнными спинами не препятствуют сношениям самок их гаремов с молодыми самцами. Это совсем непохоже на гаремы турецких султанов, арабских халифов или китайских императоров, каждый из которых зорко охранялся евнухами и стражей, а женщина, предавшаяся соблазну, подвергалась жестокой казни. Схватки между самцами за обладание самкой, безусловно нередкое явление и среди обезьян, и бурное кипение крови при виде самца, отнимающего самку, которое у людей называется ревностью и может привести даже к убийству, присуще, конечно же, и обезьянам. Но, как правило, драки на сексуальной почве возникают за «доступ к телу», а не вследствие обнаружения «измены», и агрессия между самцами чаще всего возникает вследствие нетерпения, когда половой акт длится слишком долго и долго не наступает эякуляция (Там же, с. 107). В целом промискуитет способствует гашению агрессии, снятию стрессов, созданию дружелюбных отношений (Там же, с. 28).
Пластичность и приспособляемость полового поведения, терпимость и разнообразие форм сексуальных отношений у обезьян способствуют образованию гибридов путём сексуальных связей между различными видами обезьян, установлению низкого изоляционного барьера и по морфофизиологическим, и по поведенческим признакам (Там же, с. 101). Обезьяны резко отличаются от других животных, например, от птиц, у которых ничтожные изменения ритуала ухаживания или пения полностью препятствуют спариванию и создают жёсткие межвидовые барьеры. Так, в лесах Гонконга наблюдаются смешанные сообщества макак резусов, яванских и тибетских макак, в которых немало гибридных особей. При этом самки одних видов принимают участие в заботе о детёнышах других. Поистине, если где-то может существовать коммунизм, то только у обезьян!
В перекрёстных браках между видами замечены и тамарины, и другие виды обезьян. Но чемпионам межвидового секса, безусловно, являются макаки: в Сухумском заповеднике наблюдались гибриды шестнадцати видов макак. При этом практически все гибриды у обезьян, в отличие от гибридов лошадей с ослами (мулов), тигров со львами и яблонь с грушами оказываются плодовиты. Это эволюционное достижение приматов (Там же, с. 102). Нет сомнения, что именно уникальная способность к межвидовому скрещиванию приматов способствовала в процессе антропогенеза перемешиванию различных видов и форм предков человека и образованию единого вида хомо сапиенс. Те, кто не перемешивался, вымерли!
У огромного большинства видов обезьян половые контакты инициируются самками. Так происходит у всех павианов, макак, горилл, орангутангов. У шимпанзе самка является инициатором акта лишь иногда, чаще это делают самцы. У саймири и тамаринов наблюдается взаимное инициирование путём позирования, обнюхивания и взаимных прикосновений. Весьма разнообразны у обезьян и способы полового возбуждения. Инициирующие секс самки заигрывают с самцами, подставляются, демонстрируют гениталии. Так, у известных сексоманов макак лапундеров самки возбуждают самцов, подставляясь, притягивая самца рукой или ногой, чмокая, поглаживая пенис или мошонку (Там же, с. 103).
Важным средством сексуального возбуждения у многих видов обезьян является ухаживание за шерстью, груминг. Фактически проникновение под шерсть является аналогом человеческого проникновения под одежду, что вызывает мощный возбуждающий эффект. Напомним, что люди унаследовали от обезьяньих предков и предрасположенность к некоторым действиям. Например, когда женщина, стоя к мужчине задом, сильно нагибается, это нередко вызывает возбуждение мужчины, поскольку она принимает позу подставления, свойственную приматам.
Возможно, высокая скорость эволюционных преобразований на пути от обезьяны к человеку, также объясняется промискуитетом приматов, повысившим интенсивность естественного отбора и подстегнувшим половой отбор. У ранних предков человека могло существовать несколько промискуитетных стратегий (Там же, с. 222–223). «Часто основным возражением против существования эволюции гоминид, – считают М. Бутовская и Л. Файнберг, – служит аргумент о необходимости постоянной заботы о детёныше… Этот аргумент не представляется убедительным. Селективный промискуитет мог обеспечить достаточно благоприятные условия для выживания детёнышей… Преимущественная практика моногамии у современного человека – результат недавней культурной эволюции. Анализ биологии репродуктивной системы человека свидетельствует в пользу биологической его предрасположенности к промискуитету… По всем параметрам сексуальность человека более сходна с аналогичным явлением у промискуитетных видов приматов, нежели у моногамных… Она противоречит гипотезе о моногамности человека в ранний период его развития» (Там же, с. 224, 225).
А только ли в ранний? Тяга к разнообразию сексуального удовлетворения в человеческом обществе неодолима, её не могут полностью заблокировать ни религиозные убеждения, ни нравственные нормы, ни правовые преследования. По мере либерализации общества сексуальные нормы становятся менее жёсткими, что в свою очередь порождает множество проблем, связанных с сохранением собственности и особенно с качеством воспитания детей. В свободном обществе человек постоянно разрывается между стремлением к сексуальному разнообразию и любовью к детям. Однако выбор мудрой стратегии поведения позволяет совместить эти два противоположных начала при условии здорового компромисса межу отцом и матерью детей.
Либерализация сексуальных отношений является фактором, подрывающим религиозную мораль и помогающим человеку сделать собственный выбор жизненной стратегии, независимый от навязываемых той или иной религией канонов. Это не означает, что человек должен вернуться в животное состояние, все его действия должны лишь стать более естественными и одновременно творчески ориентированными, быть проникнуты высокой культурой взаимоотношений между полами. А достигнуть этого могут помочь лишь научно обоснованная вера и постоянное самосовершенствование.
На ранних же этапах формирования человека первобытный промискуитет сыграл огромную роль прежде всего для выживания сообществ, преодоления конфликтов на почве секса, совместного воспитания потомства, передаче накопленных приёмов орудийной деятельности. Однако промискуитет предков человека был иным, чем промискуитет обезьян.
Таинственность сексуальной сферы в человеческом обществе, её окружённость флёром интимности и закрытости является благодатной почвой для самых разнообразных мифов, надуманных, искусственно сконструированных концептуальных сооружений. Так, известный зоолог Десмонд Моррис в уже цитировавшейся выше книге «Голая обезьяна» утверждает, что самки обезьян якобы никогда не испытывают оргазма, а женский оргазм появляется только в процессе антропогенеза. Он основывает это положение на следующем наблюдении:
«В сексуальном отношении самки ненасытны, никакой оргазм не приносит им разрядки и не удовлетворяет их сексуальные потребности. Пока у них течка, им нельзя терять ни минуты, они должны копулировать любой ценой. Если бы они испытывали бурный оргазм, то это отнимало бы у них драгоценное время, предназначенное для спаривания. По завершении полового акта, когда самец, эякулировав, слезает с партнёрши, самка не проявляет эмоционального подъёма и обычно уходит прочь как ни в чём не бывало» (Моррис Д. Голая обезьяна – СПб.: Амфора, 2001 – 269 с., с. 83).