Это наблюдение, безусловно, поверхностно и противоречит более систематическим наблюдениям и киносъёмкам сексуального поведения обезьян в естественных условиях. Документальные съёмки половых актов диких обезьян, проведенные американскими кинематографистами в начале нынешнего XXI века, показывают, что самки обезьян, наоборот, испытывают полное сексуальное удовлетворение практически при любых добровольных половых сношениях, и это подтверждает мнение большинства антропологов (выраженное в классической форме российским антропологом Я.Я. Рогинским) о том, что постоянство оргазма именно потерялось у женщин вследствие так называемой расплаты за прямохождение. Трудности оргазма у значительного большинства женщин постоянно отмечают и сексологи. Да и в обыденной жизни явления аноргазмии приводят к разрушению многих пар. У Морриса же всё наоборот. Моррис объясняет наличие оргазма у женщин большой длиной мужского пениса (тогда как пенис у шимпанзе мал). При возвратно-поступательном движении пениса клитор женщины то опускается, то поднимается. Однако Моррис не учитывает, что клитор прямоходящих существ от движений пениса остаётся в стороне! Что касается длины пениса, то она очень редко оказывает влияние на женский оргазм.
Возможно, бурный оргазм у женщин является проявлением трудности оргазма, когда сексуальная энергия накапливается длительное время, а затем прорывается как бы через плотину. У обезьян же оргазм лёгок и множествен. Он выражается лишь в расслаблении мимической мускулатуры, мышц шеи и плеч. Кроме того, наблюдение, проведенное Моррисом в Лондонском зоопарке, касается лишь обезьян с ограниченным периодом копуляции. Огромное же большинство видов обезьян, как отмечалось выше, способны к сексуальным контактам практически постоянно. Оргазм не отнимает никакого времени для спаривания, известно, что у женщин, обладающих множественным оргазмом, повторный оргазм нередко возникает уже через несколько минут.
По мнению Морриса, оргазм был необходим в эволюции женщин также и потому, что после оргазма женщина принимала для отдыха лежачее горизонтальное положение, что благоприятствовало оплодотворению, поскольку при прямостоянии сперма якобы вытекала из половых путей. К сожалению, указанный автор проявляется полную наивность в сфере сексологии. Совершение половых актов в стоячем положении совершенно не препятствует беременности. В отличие от обезьян, люди в процессе половых сношений гораздо чаще предпочитают лежачие позы. Однако повышение сексуальной активности предков человека, предполагаемое Моррисом в качестве фактора антропогенеза, по-видимому, действительно имело место. Этот фактор способствовал размножению, росту населения в первобытных сообществах, их переселению за пределы мест обитания, в неизведанные пространства степей, гор, лесов и т. д. Повышенная сексуальность, по-видимому, была связана с обретением всеядности.
Совершенно неправ Моррис и в том, что естественным для человека является парный брак. Сам же Моррис приводит немало фактов в опровержение этого догмата. Но он объясняет стремление к внебрачным половым контактам стремлением к созданию новой, более совершенной пары. Но смена пар объясняется на самом деле именно заложенной в строение тела тягой к новизне, затуханием полового возбуждения при длительном сосуществовании супружеских пар, которое ещё и отравляется бесчисленными конфликтами вследствие принципиальных различий женской и мужской природы. А это ведь и есть тяга к промискуитету, выраженная уже в человеческих, неживотных формах.
Полное банкротство моррисовской схемы человеческой сексуальности проявляется в следующем его признании:
«Совершенно очевидно, что наши непомерно разросшиеся сообщества прибегнут к каким-нибудь мерам, чтобы участившиеся социальные конфликты не привели к опасному развитию сексуальных связей вне брачного союза. Но эволюция голой обезьяны как в высшей степени сексуального примата не в силах справиться с этой проблемой. Её биологическая природа то и дело бунтует» (Там же, с. 95).
А куда же тогда девается якобы биологическая предрасположенность к образованию брачных пар? Меры, о которых пишет Моррис, применялись всю историю традиционных обществ. Их диапазон распространялся от религиозных проповедей до побивания камнями за прелюбодейство. Небезызвестный валашский господарь Дракула применял изуверские пытки и казни к «согрешившим» женщинам. Но проповеди семейной добродетели приводили лишь к лицемерию и обману, что особенно хорошо показано в классическом произведении Д. Боккаччо «Декамерон». И даже пытки и казни не могли уничтожить естественной тяги людей к полноте сексуального удовлетворения.
Тем не менее промискуитет, возникший на ранних стадиях эволюции первобытного общества, базировавшийся на животном промискуитете обезьян, был совершенно иным, был в известной степени отрицанием и преодолением животного промискуитета.
Эволюционный путь к возникновению человечества начался с того, что косматые африканские обезьяны спустились с деревьев и начали обшаривать степные пространства в поисках пропитания. По суше они стали передвигаться на двух ногах, освободив руки для биологической работы по поиску и добыванию пищи. Они пожирали всё, что оказывалось съедобным, но голод терзал их постоянно. Возможно, что предпосылки для прямохождения сформировались у них ещё на деревьях в результате специализации к вертикальному лазанию, как это полагал ещё в начале XX века американский исследователь Кизс. Но настоящее прямохождение они обрели значительно позже благодаря постоянно биологической работе по двуногому передвижению. Без помощи пока ещё довольно длинных, но укорачивающихся из поколения в поколение передних конечностей. Нагрузка на позвоночник и тазовые кости при таком хождении была огромной. Тяжёлой была и расплата за прямохождение: боли в позвоночнике, остеохондрозы, радикулиты, стойкие нарушения сексуальной функции у самок, трудности при родах, снижение у них гормонального наполнения крови и соответствующая неустойчивость сексуального влечения, утрата постоянства наслаждения при введении пенисов самцами. Прямохождение сделало предшественников и предков человека «испорченными» обезьянами.
Попав в чуждую для себя наземную среду, прямоходящие обезьяны оказались на грани вымирания. Кругом сновали стаи хищников, готовых напасть на слабо защищённых, неспособных к быстрому бегу, едва ковыляющих на двух ногах «испорченных» обезьян. По подсчётам наблюдателей, около 34 % смертности шимпанзе, живущих в африканской саванне, происходит от нападений леопардов. При этом леопарды избегают нападений на вопящую, бросающуюся камнями толпу шимпанзе, а подкарауливают отбившихся от стада обезьян. Опасность нападения хищников побудила сообщества обезьян к скученному образу жизни, похожему на содержание в зверинце. Известно, что в таких условиях возрастает внутригрупповая агрессивность, учащаются схватки за доминирование, они становятся всё более жестокими и опасными для жизни. Учащаются и ужесточаются и схватки самцов за обладание самками.
Когда же жизнь заставила «испорченных» обезьян перейти к усложнению орудийной деятельности и взять в руки палки и камни, такие схватки поставили под вопрос самое их существование. Археологами обнаружено очень большое число черепов ранних предшественников человека с пробитыми черепами, да ещё со следами каннибализма. Владельцы этих черепов были убиты во внутригрупповых схватках, а затем съедены соплеменниками, которые раздробили их кости для извлечения мозга. К тому же рост агрессивности подстёгивался возрастанием потребления мясной пищи, которая добывалась облавной охотой сначала на мелких зверей, затем на более крупных, с определённым добавлением мяса падших животных.
Многие антропологи признают в качестве одного из важных факторов антропогенеза повышенную сексуальность предков человека, разнообразие пищи, всеядность, сыроедение, потребление насыщенной белками мясной пищи и свежей крови животных, убитых на охоте. Мясная пища, между тем, явно повышает склонность к агрессии, тогда как вегетарианская её снижает. Но повышенная сексуальность предков человека сочеталась с расплатой за прямохождение, вследствие которой резко возросли затруднения с оргазмом у самок, широко распространились аноргазмия и фригидность, половая холодность, снизилась готовность к спариванию. Такая готовность стала зависеть от эмоционального состояния самки, гормональной наполнености её тела, привлекательности самца и многих других факторов. Повысилась роль ухаживания, а главное, резко возросла конкуренция за самок между самцами, которая всё чаще стала приводить к жестоким схваткам между самцами с применением охотничьего оружия и заканчиваться тяжёлыми травмами или летальным исходом. Сообщества, которые вели себя подобным образом, подверглись естественному отбору и вымерли, так и не став предками человека, а оставшись его предшественниками.
Выжить и продолжить эволюционную линию, ведущую к человеку, смогли только те сообщества, которые создали мощные высокостатусные группировки, позволившие пресекать внутривидовую агрессию, своевременно разнимать дерущихся и наказывать их. Важным средством смягчения внутривидовых конфликтов стал промискуитет. Будучи всё ещё полуживотным средством решения сексуальных проблем, этот промискуитет всё же оказывается немаловажным средством выхода из животного состояния. В промискуитете предков человека последовательно снижается составляющая беспорядочности и повышается составляющая свободы. Попытки создания брачных пар или гаремных семей, безусловно, учащаются, но сообщество бдительно следит за тем, чтобы предбрачные игры не доводили до смертоубийства.
В результате возникает свобода выбора сексуального партнёра и свободный переход от одного партнёра к другому. Это способствует учащению оргазма у самок, взаимной удовлетворённости самок и самцов, снятию стрессов и психической напряженности, становится важным буфером внутривидовой агрессии, мобилизует членов сообщества на интенсивную совместную биологическую работу. Повышается и уровень взаимопомощи в воспитании и сохранении потомства. А главное, повышается сплоченность сообщества и его способность совместно противостоять жестокости дикой природы.