Возможно, что новые открытия изменят, т. е. усовершенствуют наши понятия о происхождении человека, о его предках и родословной. Это обстоятельство служит основанием всякого рода скептикам и креационистам, в том числе и из научной среды, для тотального отрицания наших знаний о происхождении человека, для утверждений об их гипотетичности и недоказанности. Главное для них – опорочить саму идею эволюционного происхождении человека если не перед научным миром, то по крайней мере перед широкими кругами читателей популярной литературы. Однако объективная неполнота наших знаний не может служить основанием для их опровержения. Каковы бы ни были последующие изменения наших представлений об антропогенезе, неизменным останется наше знание о главных тенденциях эволюции от обезьяны к человеку.
Очень хорошо по этому поводу сказал американский исследователь С. Оппенгеймер:
«Силы эволюции, включившие в нас механизмы адаптации к трудностям жизни на просторах африканских саванн – это и есть ключи к нашей природе и невероятно увлекательной истории человечества. Мы не были спущены с небес в этот мир, так сказать, «в готовом виде» – прекрасно сложенными мыслящими существами, наделёнными даром речи и выделяющимися среди прочих животных. На нас воздействовали силы отбора и слепые, беспощадные и безличные факторы окружающей среды. Как и у всех прочих видов живых существ, у нас были предки и ближайшие родичи, которые были наделены теми или иными из наших врождённых качеств, однако они не сумели воспользоваться ими и вымерли. Наша физическая и поведенческая адаптация была сконцентрировала на выживании в борьбе с нашим заклятым врагом – климатом» (Оппенгеймер С. Изгнание из Эдема. Хроники демографического взрыва – М.: Эксмо, 2004. – 637 с., с. 17).
Находки галечных культур в Северной Африке (в Марокко и Тунисе) в последнее время подтверждают способность хабилисов к масштабным миграциям на географических пространствах. Какие-то их сообщества вполне могли переселиться в Азию через регион Леванта (включающий территорию Израиля, Сирии, Палестины, Ливана и Иордании). Этот регион постоянно являлся, как мы увидим позже, транзитной зоной для перемещений человеческих сообществ между тремя континентами, соединяя Африку, Азию и Европу в единый суперконтинент.
Некоторые исследователи на этой основе даже не только относят хомо хабилис к предкам архантропов, но и объединяют их с ними в один вид. Другие исследователи относят их к прогрессировавшим австралопитекам, что, наверно, не только менее поспешное и более осторожное, но и более обоснованное заключение.
Всё это связано с дискуссиями об эйкумене (или ойкумене), прародине человечества. Длительный спор между полицентристами и моноцентристами, т. е. сторонниками идеи о множестве центров формирования человечества и сторонниками концепции единого центра, одной эйкумены, затихает, поскольку чаша весов явно склоняется в пользу последних. Огромное большинство исследователей отстаивает нахождение первичной эйкумены в Южной и Юго-Восточной Африке, что подтверждается открытиями австралопитеков и хомо хабилис, а также значительно большей близостью к человеку африканских человекообразных обезьян-шимпанзе и горилл, нежели обезьян азиатских – орангутангов. К тому же если бы эйкумен было множество, то человечество подразделялось бы в антропологическом отношении не на расы, а на отдельные виды, между которыми невозможны были бы спаривание и рождение полноценных детей, т. е. существовали бы непреодолимые видовые барьеры.
Нахождение первичной эйкумены в Африке сейчас является общепризнанной, эталонной теорией, вошедшей во все учебники по антропологии и антропогенезу. Но если Африка и была прародительницей древнейших людей, архантропов, то она вряд ли могла быть местом формирования палеоантропов и людей современного типа. Чтобы стать человеком в полном смысле этого слова, предшественники человека должны были расселиться на пространствах Западной и Юго-Восточной Азии, Европы, испытать все тяготы оледенений, строить жилища, охотиться на крупных животных, создавать всё менее примитивные биоцивилизации.
Африка осталась в стороне от магистральных путей антропогенеза. В ней было слишком жарко и отсутствовали мобилизационные стимулы для дальнейшего прогрессивного развития биоцивилизаций, совершенствования орудий труда. Хомо хабилисы, а тем более австралопитеки, так и не научились пользоваться огнём, им было достаточно естественного тепла, хотя стоянки они выбирали в пещерах, вероятно для согревания, поскольку, возможно, уже потеряли значительную часть волосяного покрова на теле, и испытывали дискомфорт от ночных холодов, дождей и ветров. Вряд ли даже у самых прогрессивных австралопитеков могли сложиться устойчивые биосоциально-мобилизационные структуры: очень уж примитивной была их совместная деятельность. Галечные культуры не перешагнули ещё черту, отделяющую биологическую работу от человеческого труда, остались на стыке между ними.
Прямоходящее животное стало человеком не благодаря обивке камней для своих непосредственных нужд, а потому, что оно постоянно совершенствовалось сначала в процессе биологической работы вместе с усовершенствованием этой работы, а затем в процессе человеческого труда. Труд, вложенный в самого себя, в конечном счёте сделал обезьяну человеком.
14.3. Древнейшие люди, архантропы или хомо эректус
Существование промежуточного звена между обезьяной и человеком на умозрительном уровне предсказал выдающийся учёный – дарвинист Э. Геккель, который в книге с красноречивым названием «Естественная история сотворения мира» назвал такой промежуточный род питекантропами, т. е. обезьянолюдьми. Эта идеологема вдохновила голландского врача. Е. Дюбуа, который по собственной инициативе проводил раскопки с 1891 по 1993 год возле местечка Триниль на острове Ява в Индонезии. Место раскопок было избрано исключительно исходя из убеждения, что поиск промежуточного звена нужно вести в тропиках, где обитают человекообразные обезьяны. Но в таком случае можно было бы перекопать все тропинки и ничего не найти. К счастью, ему несказанно повезло. Поскольку Геккель ошибочно считал наиболее близкой к человеку обезьяной гиббона, Дюбуа отправился туда, где жили гиббоны, и стал вести раскопки.
В 1891 г. он обнаружил на глубине 15 метров обломок черепной коробки, бедренную кость и коренной зуб существа, которому он дал название питекантропус эректус, т. е. обезьяночеловек выпрямленный. Находка питекантропа при всей фрагментарности имела чрезвычайное значение для развития антропологии. Это было первое убедительное фактическое подтверждение теории Дарвина о происхождении человека от обезьяноподобных предков.
В 1948 г. недалеко от селений Моджокерто и Сангиран на Яве голландским исследователем Р. Кенигсвальдом было обнаружено ещё 5 черепов, средний объём мозга которых составляет 860 см3. В 70-е годы был найден ещё один хорошо сохранившийся череп очень продвинутого питекантропа с объёмом мозга 1029 см3. Питекантропы обладали очень толстыми стенками черепа, до 2 см. Объём мозга находился приблизительно посреди между гориллой, у которой он составляет около 500 см3, и современным человеком – около 1400 см3. Строение черепа питекантропов хранило множество обезьяньих черт, что также вполне подтверждало их статус обезьянолюдей. Низкий свод черепа, большой надглазничный валик, имеющий форму навеса, массивная нижняя челюсть – всё это свидетельствует о наличии постепенно сглаживающихся обезьяньих черт. Что касается скелета, он значительно ближе к человеческому, чем к обезьяньему.
Отличия бедренной кости от человеческой минимальны, её длина и строение выдают длительную биологическую работу по прямохождению, её длина составляет 45,5 см, что у человека соответствует росту 165–170 см. Хождение и бег при таком росте для австралопитеков представляли бы большие трудности вследствие проблем с сохранением равновесия и с поддержанием позвоночника в выпрямленном положении. Питекантропы обитали на нашей планете от 600 до 800 тысяч лет назад.
Долгое время после открытия питекантропов поиски обезьянолюдей были безрезультатны. Наконец, в 1907 г. не где-нибудь, а в Европе, на территории Германии, в песках возле деревни Мауэр недалеко от университетского города Гейдельберга была обнаружена челюсть существа, жившего около 700 тыс. лет назад. Немецкий антрополог О. Шетензак скрупулёзно обследовал эту челюсть и присвоил её обладателю название гейдельбергского человека. Что можно сказать о человеке по его нижней челюсти? Оказывается, очень многое. Тщательный промер строения челюсти и каждого зуба показал, что гейдельбергский человек является именно обезьяночеловеком, т. е. представителем промежуточного звена между обезьяной и человеком, как и яванские питекантропы. Очень важно, что его клыки не имеют конической формы, не выдаются над общим рядом зубов, отсутствуют диастемы, т. е. приспособления для вхождения клыков, предохраняющие от повреждения мягких тканей на противоположной челюсти. Вместе с тем гейдельбергская челюсть содержит множество обезьяньих черт, она массивна, сильно выдаётся вперёд, и строение зубов ещё далеко до человеческого.
Обнаружение этой челюсти показало, что обезьянолюди водились не только на очень далёкой от Европы тропической Яве, а обитали и в центре Европы, где во времена их жизни был очень холодный климат. Правда, гейдельбергскому человеку повезло: он жил в эпоху межледниковья между гюнцским и миндельским оледенениями. Но и тогда выживать в таком климате, не имея густой шерсти, было нелегко: приходилось утепляться небиологическими средствами.
В 1927 г. при изучении известняковых пещер недалеко от Пекина в пещере Чжоукоудянь канадский анатом Д. Блэк обнаружил большое количество останков разных животных и два зуба, при помощи которых питался обезьяночеловек около 300–500 тыс. лет назад. Это подвигло Блэка на масштабные раскопки, в ходе которых было совершено открытие мирового значения: найдены различные части скелетов более 40 особей мужского и женского пола. Все они получили название синантропусов пекинезис, т. е. китайских людей пекинских.