ионной точкой зрения показывает свободное развёртывание этих процессов под действием обстоятельств, в том числе и случайных. Схождение крайностей фатализма и индетерминизма, их взаимопереход в сфере раскрытия взаимоотношений необходимости и случайности ярко проявляется в философии французского просветителя Поля Гольбаха, который в «Системе природы» (1770) утверждал, что вся наша жизнь – это линия, которую мы должны по велению природы описать на поверхности земного шара, не имея возможности удалиться от неё ни на шаг.
В этом же сочинении Гольбах убеждал читателей, что излишек едкости в жёлчи фанатика, разгорячённость крови в сердце завоевателя, дурное пищеварение у какого-нибудь монарха, прихоть какой-нибудь женщины являются достаточными причинами, чтобы заставить предпринимать войны, посылать миллионы людей на бойню, превращать в руины города, погружать в нищету народы, вызывать голод и распространять отчаяние и бедствия на длинный ряд веков. Эти высказывания Гольбаха отнюдь не находятся в логическом противоречии между собой, как может показаться с первого взгляда. Гольбах демонстрирует предопределённость всего происходящего на модели современного ему абсолютизма власти, критикуя тем самым произвол абсолютистской диктатуры, классическим образцом которой была его родина, Франция. Диалектический подход к анализу подобных взглядов показал, что абсолютизация необходимости превращает её в собственную противоположность, что абсолютизация случайностей возводит их на уровень необходимости.
Вместе с тем антиэволюционная сторона диалектики, её религиозно-политическая подоплёка нередко приводит к тем же заблуждениям, которые подвергались справедливой критике с научно-эволюционной точки зрения. Фатализм диалектики проявляется в выводах о неизбежности победы пролетариата над буржуазией, установления диктатуры пролетариата, построения социализма в одной отдельно взятой стране, победы коммунизма во всемирном масштабе и т. д. Абсолютизация случайности диалектико-материалистами проявилась в революционном авантюризме, в возведении на уровень непререкаемой научной истины точек зрения и даже прихотей вождей, в истолковании разнообразных случайностей в политической жизни различных стран, в том числе переворотов в странах третьего мира в качестве основы для строительства в них социализма по образцу советской системы. Здесь также коммунистический фатализм порождал авантюристический индетерминизм, а абсолютизация случайностей воспринималась как подтверждение этой формы фатализма. Всё это кончилось закономерным крахом, в котором историческая необходимость крушения нежизнеспособной советской системы прошла через массу случайностей и непредвиденных обстоятельств. Таким же крахом завершатся и многочисленные попытки на постсоветском пространстве реанимировать советские порядки в самых различных формах и противостоять исторической необходимости демократического развития каждой из постсоветских стран. Но детерминация этого краха не фатальна, она проистекает из противоречивости постсоветских мобилизационных структур, из генерируемого ими беспорядка и устаревших, недееспособных механизмов упорядочения, и ее проявление будет зависеть от многих случайных обстоятельств, в том числе и от поведения политических лидеров.
Таким образом, выявив противоречивость во всех явлениях и процессах объективного мира, материалистическая диалектика как общая теория развития и как методология познания несёт в себе двойственный, противоречивый характер. С одной стороны ей принадлежат огромные заслуги в обосновании эволюционных взглядов на развитие. С другой стороны, в самой её основе заложена антиэволюционная тенденция, источниками которой являются революционаристский фанатизм, религиозно-атеистический провиденциализм и фатализм, культ насилия, отрыв развития от эволюции, вера в чудеса принудительного развития, креационистское истолкование строительства «нового мира» и т. д. В диалектике налицо антагонистическое противоречие научно-эволюционной стороны и религиозно-политической доктрины, которое разрешилось тем, что научность в конечном счёте сделалась служанкой коммунистической религии. Это, однако, отнюдь не даёт оснований игнорировать величайшие достижения диалектики в разработке категориального аппарата и методологии исследования проблем развития. Между классической диалектикой и современной эволютикой существуют отношения преемственности.
Глава 18. Эволютика и кибернетика
18.1 Кибернетика как наука об управлении сложными системами
Кибернетика явилась первой научной дисциплиной, связанной с изучением образования порядка из хаоса и функционирования так называемых сложных систем, т. е. систем, не прямолинейно и не однозначно реагирующих на внешние воздействия вследствие наличия в них собственных мобилизационных механизмов. Именно в кибернетике были сформулированы понятия сложных систем и обратных связей, которые затем нашли применение в самых различных научных дисциплинах и были положены в основу искусственного способа восприятия, позволяющего воспринимать, представлять и описывать эволюцию сверхсложных объектов. Этот способ восприятия сформировался внутри системно-кибернетического подхода.
Основоположник кибернетики выдающийся американский математик Норберт Винер сформулировал основы этой науки в своей знаменитой книге «Кибернетика, или управление и связь в животном и машине», изданной в 1948 г. Название новой науки он произвёл от греч. «кибернетес» – кормчий, рулевой, и «кибернетике» – искусство управления кораблём, или просто управление. У Винера, разумеется, речь идёт об управлении техническими и другими сложными системами при помощи физических воздействий и информационных сигналов, а не об управлении как менеджменте, обеспечивающем эффективную мобилизацию человеческих ресурсов в предпринимательской сфере. Соответственно кибернетика – это особая наука об управлении. Возникнув на стыке математики, физики, технических наук и нейрофизиологии, она изучает механизмы управления в неживых и живых системах, абстрагируясь от науки управления как сложного комплекса гуманитарных социально-психологических подходов.
Исходным рубежом развития кибернетики явилась теория функционирования автоматических устройств. Винер рассматривает принципиальное различие между современными автоматами и автоматически действующими устройствами XVII–XIX веков. Куклы-автоматы и музыкальные шкатулки этого периода двигались и имитировали некоторые человеческие действия по определённой программе, которая, фактически, была аналогична способу действия заводных механических часов. Такая жёсткая программа состояла в механически предопределённой последовательности движений, изменить которую целесообразным образом в зависимости от изменения внешних условий было невозможно. Поэтому и использоваться подобная программа могла лишь для создания механических игрушек и часовых механизмов (а также самострелов и дверей потайных ходов), которые, будучи приведены в действие, не могли подвергнуться никаким управленческим воздействиям, учитывающим изменение обстановки.
Точно такой же, по мысли Винера, была и механическая модель Вселенной, основанная на физике Ньютона и лапласовском детерминизме. Она напоминала хорошо отлаженные механические часы, заведённые Творцом. Изменение физики в начале XX века заставило коренным образом пересмотреть эту модель, а развитие техники на протяжении всего XX века привело к созданию вначале простейших, а затем всё более сложных самонастраивающихся автоматов, т. е. машин с механизмами, способными реагировать на изменение окружающей среды и (или) сообразовывать автоматически запускаемые действия с физическими или информационными (командными) воздействиями человека. В момент создания кибернетики к числу таких самонастраивающихся автоматов принадлежали автоматические устройства для открывания дверей, для зажигания или отключения уличных фонарей в зависимости от уровня освещённости, а также радиовзрыватели, управляемые снаряды, аппараты управления на химических заводах и ряд других. Все они были оснащены сенсорными устройствами, позволяющими воспринимать сигналы из внешней среды и в соответствии с этими сигналами совершать строго определённые запрограммированные действия. Самонастраивающиеся автоматы представляли собой, таким образом, простейшие варианты управляемых машин, действующих в автоматическом режиме, но обладающих способностью настраиваться на управленческие воздействия в зависимости от целей, программ, потребностей и команд человека.
Но вслед за распространением таких простых и однообразно реагирующих автоматических систем в технике XX века открылись возможности и были созданы предпосылки для создания всё более сложных систем, совершающих в ответ на запросы человека всё более сложные действия. Такие технические системы, получая на свои вводные устройства определённые данные, оказывались способными обрабатывать эти данные и на выводе совершать действия, включающие большое число разнообразных комбинаций. Именно они стала объектом изучения кибернетики, получили название кибернетических систем и стали совершенствоваться на основе достижения кибернетической науки. Таким образом, кибернетика проявила себя как наука об управлении сложными самонастраивающимися системами, способными комбинировать поступающие извне сигналы и принимать на основе этих сигналов относительно независимые от управленческих воздействий решения. Наиболее сложной из таких кибернетических систем стала быстродействующая электронно-вычислительная машина (ЭВМ), которая в своём развитии привела к созданию современной компьютерной техники.
Управление сложными системами осуществляется в кибернетике путём целенаправленного формирования обратных связей между управляющей и управляемой системами. Формирование понятия обратных связей и их использование для исследования сложных систем, создания и управления ими стало одним из важнейших достижений кибернетики. Обратные связи выступают в качестве альтернативы прямым связям. Прямые связи характеризуются управленческими воздействиями господства и подчинения, командами, при которых управляющая система воздействует на управляемую, сама не подвергаясь влиянию с её стороны. Обратные связи представляют собой реакции систем, участвующих в прямых связях, причём такие, которые оказывают влияние на системы, вызвавшие эти реакции. Обратные связи подразделяются на положительные, при которых влияние источника воздействия на его приёмник усиливается, и отрицательные, при которых оно ослабляется. Особенно важную роль в эволюции систем играют отрицательные обратные связи. Они обеспечивают стабильность, приспособляемость, регуляцию, выживание и саморазвитие каждой упорядоченной системы.