Не случайно разброс признаков, который Ю. Чайковский вслед за С. Мейеном называет транзитивным полиморфизмом, или транполом, а действительно транзитивный, трансформерный полиморфизм лежит в основе отбора, способствующего видообразованию. Этот полиморфизм порождается различиями форм биологической работы организмов при приспособлении к необычным условиям.
Здесь необходимо сказать и о придуманном Ю. Чайковским в пику дарвинизму расплоде. Этим странным понятием выражена важная и интересная идея. Как и многие современные ламаркисты, Чайковский совершенно правомерно ратует за использование в эволюционной теории модели, сложившейся в теории иммунитета. Начало этому подходу положил австралийский ученый Э. Стил.
Действие одного из механизмов иммунитета заключается в избирательном размножении иммунных клеток, оказавшихся эффективными при действии на определенный антиген. «В стрессовой ситуации, какую создает вторжение антигена, – пишет Ю. Чайковский, – включается механизм перестройки иммуноглобулиновых генов… Параллель с эволюцией налицо, и можно сказать больше: иммуногенез выступает как эволюционный эксперимент, как модель эволюции путем активности генома» (Там же, с. 245, 247).
Ю. Чайковский усматривает в этом противоречие с дарвиновской теорией отбора. «Допущены к размножению, – рассуждает Чайковский, – термин селекционеров, он относится не к естественному, а к искусственному отбору… Иммуногенез сходен не с тем отбором, на котором Дарвин построил свое понимание эволюции, а с другим, искусственным отбором, который был привлечен им лишь для аналогии… Даже вдумчивые биологи подчас склонны считать всякий отбор, идущий в природе, естественным по Дарвину, поскольку-де искусственный отбор не может происходить в природе по определению» (Там же, с. 247–248).
Но если искусственный отбор происходит в природе без участия человека, заменяющего своей работой биологическую работу организмов, значит, это все же лишь один из вариантов, или разновидностей естественного отбора. Искусственный отбор при отсутствии селекционера – это нонсенс, бессмыслица. Чайковский очень старается придать подбору и избирательному размножению носителей полезных свойств недарвиновский смысл, но у него это очень плохо получается.
«Рассмотренному типу активности, – считает Ю. Чайковский, – следует дать такое название, которое исключит путаницу. Название не должно содержать слова «отбор», поскольку слишком прочна его связь с дарвинизмом… Не желая вводить неологизм и не найдя лучшего варианта, предлагаю старинный термин «расплод» – в том значении, которое дает ему словать В.И. Даля: там это отглагольное существительное от глагола «расплодить». Тем самым, оно исходно означает процедуру получения массового потомства от избранного варианта…» (Там же, с. 249).
То, что Ю. Чайковский понимает под термином «расплод», есть, в сущности, естественный отбор, направляемый результатами биологической работы организмов и в свою очередь направляющий избирательное размножение организмов, способных к высококачественной биологической работе в определенных условиях. Но Чайковский не знает понятия биологической работы, и потому совершенно непонятным остается, кем или чем осуществляется «расплод».
«Перечислю, – обещает он, – свойства расплода как процедуры:
1) производится активный выбор того свойства, которое подлежит избирательному размножению;
2) особям, обладающим данным свойством, обеспечивается размножение, тогда как остальные особи от него устраняются;
3) если размножение половое, то желательным свойством (свойствами) должны обладать оба родителя (нужен активный подбор пары)». (Там же).
Кем производится выбор свойства? Что обеспечивает размножение особей, им обладающим? Кто осуществляет подбор пары при половом размножении? Нет ответа. Есть только желание противопоставить такой отбор общей теории отбора, созданной Дарвином.
Вместе с тем в главном Ю. Чайковский все-таки прав. Его анализ подводит к обоснованию тезиса, который имеет первостепенное значение для современного развития эволюционной биологии. Этот тезис гласит:
«Отбор ненаправленных вариаций эволюцию вести неспособен. Эволюция явно требует направленных изменений» (Там же, с. 254).
Под этим тезисом мы готовы подписаться. В нем содержится мобилизационный потенциал для значительного усовершенствования теории эволюции, но на дарвинистской, а не на неизвестно какой основе. Ибо без отбора не происходит никакого эволюционного события, ни в рамках вида, ни в процессах видообразования, ни на надвидовом уровне.
Высказанные выше, порой довольно резкие критические замечания по поводу антидарвинизма Ю. Чайковского не следует понимать таким образом, что творческий поиск этого автора бесплоден или сплошь ошибочен. Напротив, мы считает Ю. Чайковского одним из самых крупных современных российских эволюционистов. По большинству вопросов мы является единомышленниками. Нам импонирует его антидогматизм и мобилизационная активность в отстаивании необщепринятых взглядов на эволюцию.
Даже радикальный антидарвинист Ю. Чайковский приносит огромную пользу, так как позволяет путем доказательства от противного показать неиссякающие возможности и перспективы дарвинизма в развитии теории биологической эволюции, становлении универсального эволюционизма как научного мировоззрения XXI века.
Величайшими героями науки, создателями эпохальных научных достижений становятся не те ученые, которые решили какие-то частные научные проблемы, открыли или объяснили какие-то факты, пригодившиеся в дальнейших исследованиях. Ими становятся только те, кто своими научными трудами сумел усовершенствовать научное мировоззрение, раздвинуть рамки научной веры. Среди этих величайших героев, великанов научного поиска имя Дарвина стоит на первом месте. Как правильно отмечает Чайковский, он внес решающий вклад в то, что эволюционная идея стала в науке общепризнанной и преподаваемой, т. е. заняла лидирующее место в образовании молодых поколений.
Теория Дарвина – не просто рядовая научная теория, одна из очень и очень многих. Она есть учение, включающее в себя и научную теорию, и последовательное эволюционное мировоззрение и элементы научной веры, основанной на знании происхождения живой природы и человека, а тем самым противостоящей религиозно-утопическим, мифологическим взглядам на природу человека.
Глава 28. Кризис синтетической теории эволюции и становление альтернативных подходов. Перспективы нового синтеза
28.1. Синтетическая теория эволюции и современный сальтационизм
Создание и утверждение синтетической теории эволюции вытеснило сальтационизм на периферию эволюционной биологии и придало ему репутацию безнадежного аутсайдера научного познания. Сальтационизм, как и неоламаркизм, стал рассматриваться как «еретическое» научное течение, бесперспективное с точки зрения дальнейшего развития знания и не имеющее прочных научных оснований. Уже зарождение СТЭ было связано с победой неодарвинизма над сальтационизмом начала XX века – теориями видообразования Г. де Фриза и Т. Моргана.
Новый импульс развитию сальтационизма был задан в 40-е годы XX века, когда неодарвинизм занял господствующее положение в эволюционной биологии, а созданная на его основе СТЭ приобрела репутацию научного эталона. Сальтационистская альтернатива СТЭ была связана прежде всего с отрицанием принятого в СТЭ градуализма и отстаиванием существования скачкообразных изменений геноцентрического характера как основы эволюции.
Основоположник современного сальтационизма профессор Калифорнийского университета (США) Рихард Гольдшмидт на протяжении почти двух десятилетий занимался специальными проблемами генетики и цитологии. В этот период он проживал в Германии и получил известность как специалист по генетике пола у непарного шелкопряда и клеточным структурам простейших. В 1932 г. у него на основе этих исследований зародились сомнения в адекватности дарвинистских объяснений видообразования, которые он до этого полностью разделял.
В 1936 г. он эмигрировал в США, покинув Германию, чтобы найти убежище от нацистского режима. В 1940 г. в Нью-Хэйвене была издана его книга «Материальные основы эволюции», в которой он изложил свои взгляды на происхождение видов. Он подразделил мутации на три категории – микромутации, локальные макромутации и системные мутации. Микромутации и их накопление в генофондах популяций являются, по его мнению, основой механизма микроэволюции, но не выходят за ее рамки.
Аккумуляция микромутаций, согласно теории Гольдшмидта, позволяет видам организмов адаптироваться к особенностям условий, сложившимся на занимаемой той или иной популяцией территории, образуя подвиды. Однако подвиды не являются и не могут явиться зарождающимися видами, служить моделью для образования видов. Это форма сохранения видов, а не их изменения и преобразования в новые виды. Микромутациям и локальным макромутациям Гольдшмидт противопоставил системные мутации. Это тоже макромутации, но изменяющие всю систему организма генетически трансформирующихся особей. Системным мутациям, согласно Гольдшмидту, присущ скоординированный характер. Они возникают путем крупных хромосомных перестроек, которые изменяют ход онтогенеза и тем самым предопределяют фундаментальное преобразование морфофизиологических особенностей фенотипов.
Гольдшмидт не отвечает прежде всего на «каверзный» для его теории вопрос: каким образом мутации могут быть системными, если они обусловлены лишь случайной, хаотической трансформацией хромосом? Вообще сама идея системных мутаций возникла именно потому, что открытые генетикой мутации бессистемны, случайны и нуждаются во внешнем факторе для обеспечения направленности изменений, каковым в СТЭ признается отбор.
Доказательная база сальтационизма оставляет желать лучшего. Подобно другим мутационистам, он эксплуатирует «горячие», только что достигнутые результаты генетических исследований, чтобы сделать из них выводы, которые из них вовсе не следуют.