Тем не менее в условиях интенсивно развивающегося инновационного общества наука обладает достаточными средствами, чтобы отстоять свои позиции в образовании и культуре. В 2006 г. Академии наук 68 стран выступили с совместным обращением к общественности, в котором указали на чрезвычайную опасность для развития экономики, техники, науки и культуры попыток навязать креационистские догмы системе высшего образования. Весьма характерно, что Российская академия наук присоединилась к этому обращению лишь в 2009 г.
В 2007 г. Парламентская ассамблея Совета Европы приняла специальную резолюцию «Опасность креационизма для образования», в которой креационизм был охарактеризован как образ мышления, который «бросает вызов надежно установленным знаниям о природе, эволюции, нашем происхождении и нашем месте во Вселенной» (Там же, с. 32). В демократических странах попытки креационистов внедриться в систему светского образования обречены на провал не только в силу действия научных, но и политических причин. Конституционное право этих стран включает принцип секуляризации и предполагает отделение церкви от государства и системы светского образования от церкви. Любое нарушение этого принципа нарушало бы право человека на выбор вероисповедания, свободу совести, право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. В сущности, креационистские претензии к науке представляют собой не что иное, как посягательство на свободу совести, свободу научных взглядов, навязывание определенного вероучения светской системе образования, попытку ниспровержения демократических институтов, связанных с секуляризацией и возврата к средневековым порядкам и подавлению свободомыслия. И все это подается под соусом равноправия теорий. Какое может быть равноправие между средневековыми предрассудками, выдаваемыми за научную теорию и достижениями реального познания, обретенными человечеством благодаря подвижническим усилиям многих поколений ученых?
Весьма благоприятная для распространения креационизм ситуация сложилась в России. В последнее десятилетие XX века общество устало от перемен, крушения привычного образа жизни и накопившихся в стране. Поэтому первое десятилетие XXI века прошло под знаком традиционализма. Реставрация традиционной религиозности охватила широкие массы населения, столь же широко распространились почвенничество и крайний консерватизм самого различного толка. Рост популярности креационизма в России был связан также с отставанием в развитии инновационной экономики, слабостью научно-технической модернизации промышленности, олигархическим характером крупного бизнеса, зависимостью благосостояния общества от экспорта энергоносителей и застойным характером общественной жизни. Все эти исторические обстоятельства совпали с кризисом биологического эволюционизма и низким уровнем финансирования научной деятельности. Характерной особенностью России явилось то парадоксальное обстоятельство, что «научный» креационизм в ней транслировался не из религиозных конфессий, а из недр самой науки, в результате стремления целого ряда достаточно крупных ученых совместить эволюционизм с креационизмом, а по сути – принести эволюционизм в жертву креационизма, исходя из своих традиционалистских симпатий.
Так, академик В. Струминский в работе о происхождении жизни утверждал, что «живую материю, животный и растительный мир породила Духовная составляющая» для того, чтобы на этой основе «породить творчески активное человечество» (Струминский В.В. Как и зачем возникла жизнь на Земле и других планетах космоса – Вестник РАН, 1995, т. 65, № 1 – с. 38–51).
В учебном пособии для учителей крупнейшего российского генетика Л. Корочкина, написанном в соавторстве с М. Евгеньевым, содержится призыв дать отпор «атеистам всех мастей», не доверять ни религиозному, ни материалистическому фанатизму, и, отвергая буквалистские толкования Библии, переосмыслить ее положения о сотворении и развитии жизни с научных позиций (Корочкин Л.И., Евгеньев М.Б. Эволюционизм и «научный» креационизм (Книга для учителя) – М.: МИОО, 2003 – 104 с., с. 16, 59).
Е. Хлебосолов в «Лекциях по теории эволюции» предлагает определить понятие эволюции в наиболее общем виде «как творческий процесс создания и развития мира, конечная цель которого определяется неведомым нам пока Божественным замыслом». Именно такое определение эволюции, по мнению Хлебосолова, должно стать фундаментом для создания новой эволюционной теории. При этом автор лекций с сожалением признает, что «это определение эволюции не имеет в настоящее время надежных фактических оснований в науке» (Хлебосолов Е.И. Лекции по теории эволюции – М.: УЦ «Перспектива, 2004 – 264 с., с. 20). Но если оснований для такого определения эволюции не существует в науке, позволительно спросить, откуда же берутся подобные основания? И имеют ли они какое-либо отношение к эволюционизму?
Выдающийся российский биолог и историк науки В. Назаров в книге «Эволюция не по Дарвину» предложил сводку недарвиновских концепций и подходов к объяснению эволюционных процессов. Хотя эти концепции и подходы противоречат не только дарвинизму, но и друг другу, он рассматривает их в совокупности как опровержение дарвинизма в целом и предлагает заменить дарвинизм теорией эволюции «сверху», согласно которой импульсы к развитию идут не «снизу», от организмов, популяций и видов, а исключительно из Космоса и биосферы к генотипам.
Такая трактовка космического эволюционизма предполагает, что эволюция управляется с небес, и отсюда вполне однозначно следует вывод о том, что «в объяснении целого ряда закономерностей и самого феномена жизни лучшие умы человечества исчерпали возможности материалистического подхода и вплотную подошли к признанию верховной власти духовной сферы» (Назаров В.И. Эволюция не по Дарвину: смена эволюционной модели – М.: КомКнига, 2005 – 520 с., с. 83).
Для некоторой части рационалистически мыслящей интеллигенции характерен некий остаток религиозных представлений в виде веры в Космический Разум, который направляет и совершенствует эволюцию. Такой космизм далек от конфессиональной догматики, его представители не участвуют в религиозных ритуалах, не чтят святых, считают церковные установления предрассудками и вместе с тем – мифологическим отражением «подлинного» миропорядка. Однако само по себе ограничение эволюции действием Всемирного Разума ставит их «по ту сторону» универсального эволюционизма. Именно такой ограниченный креационизмом эволюционизм характерен для В. Назарова и других поклонников «Космического Разума». Эволюционную упорядоченность они принимают за «разумность».
Отказавшись от дарвинизма, Назаров не находит путей последовательно эволюционного объяснения биологической эволюции и вынужден обратиться за объяснением к «верховной власти духовной сферы». Креационизм, однако, вряд ли приспособлен к роли спасителя эволюционизма и научного миропонимания от его кризисов. В конечном счете креационистские теории сводятся к тому, что указывают на небеса и говорят: «Такова воля Божья!». Но может ли удовлетвориться наука такими объяснениями? И удовлетворят ли они человеческую жажду познания в современном обществе?
Мы считаем чрезвычайно важным, что именно в России наряду с очевидной бурной экспансией «научного» и ненаучного креационизма наиболее интенсивное развитие на базе постмарксизма получил универсальный эволюционизм. Мы всегда верили в демократическое будущее России, в то, что свободомыслие российской интеллигенции в конечном счете возобладает и поможет России и странам СНГ преодолеть нынешнюю отсталость и создать процветающее инновационное общество.
3.3. Аргументы пастора Клоца
В книге лютеранского пастора Джона Клоца «От создания мира» (Клоц Дж. У. От создания мира – Минск: Лютеранское наследие, 1998 – 251с.) изложены важнейшие аргументы современного креационизма против теории эволюции. Главное отличие современного креационизма от традиционного как раз и заключается в том, что он вынужден использовать науку против науки, применять определённые трактовки научных знаний против мировоззренческих выводов из всей системы научных знаний. Конечной целью любого креационизма, как раньше, так и теперь, является стремление ограничить (или даже опорочить) науку, чтобы освободить место фантастической вере. Поэтому Клоц и начинает свою книгу с анализа научной методологии, имеющего целью доказать, что наука имеет дело не с реальностью как таковой, а только с некоторыми допущениями, основанными на наблюдениях и экспериментах, и эти допущения имеют тенденцию изменяться и даже заменяться на совершенно противоположные.
Клоц рассматривает Библию как своего рода научное произведение, в котором дана классификация живых существ, и ничуть не худшая, чем классификация К. Линнея. Более того, Библия рассматривается как своего рода исторический источник, достоверно («из первых уст» самого Творца) освещающий историю создания мира. «Совершенно очевидно, – пишет Клоц, – что библейское учение о сотворении понятно и никоим образом не двусмысленно. Оно разъясняется вновь и вновь от Книги Бытия до Книги Откровения. Святые писатели исходят из того, что Бог действительно является Творцом неба и земли. Очевидно также, что Писание рассматривает рассказ Книги Бытия о сотворении как исторически достоверный» (Там же, с. 66).
Клоц очень чётко определяет различия между креационистами и эволюционистами в вопросе о происхождении мира. Креационисты полагают, что материя (и энергия) создана властью всемогущего Бога, тогда как эволюционисты убеждены, что она развилась из более примитивных форм естественным путём. Креационисты отвергают извечность материи, полагают, что она имела начало. Эволюционисты настаивают на бесконечности и вечности материи. Креационисты выводят законы существования материи из предустановлений Божьих, эволюционисты – из движения и эволюции. С точки зрения креацианистов неживая материя стала живой по божьей воле и с самого начала приобрела огромное разнообразие форм. Эволюционисты воссоздают естественную историю развития форм жизни.