– Клайн выдвинула теорию, и у нее нет доказательств. Мы – ученые, и мы ищем ответ. Но как его найти, сидя за периметром?
Пенг бросила на Нидхи холодный взгляд. Бринк тем временем с ухмылкой поглядывал на обеих.
– Майор Ву права, – раздался глубокий голос. – Хватит споров. Пора начать думать. – Одиамбо с хрустом размял пальцы, глубоко вздохнул.
Солнечный свет, пропущенный через зеленые листья, затанцевал на седой щетине кенийца. Вся группа молча ждала, мирно наблюдая за дыханием непоколебимого мужчины. Тревоги постепенно угасали. Четко, методично Одиамбо приступил к решению проблемы.
– Предположим, доктор Клайн права и аномалия действительно атакует. Значит, получается, первоначальный штамм «Андромеды» тысячелетиями, а то и миллионами лет выжидает в атмосфере Земли. Это древняя, терпеливая штука оказалась ловушкой, предназначенной для развития и распространения внеземной цивилизации. После первого контакта штамм изолирует жизнь на планете посредством уничтожения пластика, столь необходимого для космических полетов. Все верно?
Переглянувшись, группа кивнула.
– Если гипотеза верна, то откуда штамму известно, что нужно ждать именно здесь? Почему из всех мест для развития разумной жизни он выбрал это место?
– Он не выбирал, – поправил Стоун. – Подобное оружие сработает лишь в том случае, если микрочастица распространится во все уголки галактики, где способна развиваться жизнь. Она приживается в верхних слоях атмосферы любой планеты или луны, где есть атмосфера. Вы, верно, слышали о «теории посланца» Джона Сэмюэльса? Мой отец предложил ее для объяснения штамма «Андромеды».
– Напомните, – попросила Ведала.
– «Теория посланца» рассматривается как лучший и, вероятно, единственный способ установления контактов с другими цивилизациями. Предположим, мы отправили самовоспроизводящийся корабль в соседнюю солнечную систему и велели найти сырье для создания собственных копий. Затем мы запускаем эти копии в другие системы. Наш «флот» начинает разрастаться в геометрической прогрессии и за несколько тысяч лет заполоняет все планеты в галактике…
Улыбнувшись Джеймсу Стоуну, Одиамбо закончил его мысль:
– Тем самым сообщив об инопланетной цивилизации. Из вышесказанного вытекает вывод: у нас нет прямых доказательств, что «Андромеда» распространилась по всей солнечной системе. Ни один вернувшийся на Землю образец, полученный в ходе многочисленных космических программ, не дал положительный результат на микрочастицу. Верно?
Позднее, анализируя восстановленные с дронов видео, было видно, как ученые сгрудились на небольшой поляне. Нидхи Ведала не сводила любопытных глаз с Пенг Ву. Как только Одиамбо закончил мысль, Пенг обратила безэмоциональное лицо в сторону джунглей.
– Лично я о положительных результатах не осведомлен, – признал Стоун.
Пенг Ву, сделав глубокий вдох, как будто собиралась что-то сказать. Однако вместо слов она предпочла безмолвно выдохнуть. Молчание, несомненно, было вызвано противоречивыми желаниями: с одной стороны – долг перед командой, а с другой – обещание хранить тайны своей родины. Взвесив все за и против, Пенг Ву приняла решение, равносильное шахматному ходу. Однако выбранное бездействие в конечном счете приведет к дорогостоящим последствиям.
По большому счету все люди, независимо от происхождения, являются частью одной семьи[43]. Надуманные различия по признаку расы или географии являются не чем иным, как иллюзиями. Если наш вид осознает ошибку предубеждений, тогда генетический код лишится ненужных хитросплетений, которые только мешают в повседневной жизни.
И все же, даже несмотря на угрозу человечеству, в тот момент победила верность нации – Пенг Ву решила смолчать.
– Я не могу понять одного: в чем верна гипотеза Клайн? – размышлял Одиамбо. – Если микрочастица существует только в нашей атмосфере, то, получается, она возникла естественным образом из земного источника. Или же, например, ее занесло к нам из космоса. К любому из этих случаев «теория посланца» неприменима, и злого умысла не было. Мы, скорее всего, имеем дело с чрезвычайно опасным образцом, который не обладает собственной волей.
Возражений у ученых не нашлось. Сержант Бринк со своей стороны ответил недовольным ворчанием.
– Нам пора. Нельзя пропускать связь с командованием, – согласилась Ведала. – Есть возражения?
Стоя в безмолвных джунглях, члены группы молча переглянулись. Бринк первым нарушил тишину: обрубив ветку, он отвернулся и зашагал вперед в заросли стволов-гигантов. Пока он удалялся, масляный спрей-ингибитора придавал мускулистым рукам сюрреалистический блеск.
– Чего стоите? – крикнул Бринк приглушенным голосом. – Мы и так уже потратили кучу времени!
Второй лагерь
На второй день полевая команда «Лесной пожар» следовала за опытными проводниками, углубляясь в тридцатимильную зону карантина вокруг аномалии. Они были рады оставить запах смерти и останки погибших обезьян. Под навесом нетронутого тропического леса команда чувствовала себя уязвимой, невидимой для спутниковых снимков или самолетов воздушного наблюдения. Кроме того, они оказались отрезаны от радиосвязи.
Встреча была назначена на полдень следующего дня – то есть через восемнадцать часов. До нынешнего времени команда от графика не отставала.
Успешному продвижению способствовали беспилотники доктора Стоуна, которые, жужжа где-то впереди группы, занимались топографическими исследованиями, а также измеряли уровень токсинов в окружающей среде. Из-за постоянной занятости дронов видеозаписи межличностных взаимодействий отсутствовали.
События второй половины дня были восстановлены посредством интервью с выжившими, а также благодаря дневнику доктора Стоуна и информации, случайно записанной датчиками беспилотника.
Находясь приблизительно в двенадцати милях от места назначения, команда продолжала следовать за сержантом Бринком по извилистой тропе. Учитывая труднопроходимую местность и постоянные препятствия, они старались не медлить. Группа передвигалась в одну шеренгу, четко следуя за проводниками по листве и рыжей грязи, через которую время от времени приходилось карабкаться на четвереньках.
Сержант неспроста двигался быстро – он чувствовал, что группа ученых и даже команда индейцев были напуганы странными событиями дня. Сержант считал, что физическое напряжение поможет ослабить растущий страх и отвлечет людей от размышлений о вероятных негативных последствиях. Такой подход успешно применялся среди солдат.
Быстрое передвижение имело дополнительное преимущество – сокращение числа вопросов, которые задавали ученые. В частности, Бринка раздражали нескончаемые комментарии Джеймса Стоуна.
На полученном с дрона частичном фрагменте видео Стоун с Бринком отошли в сторону и принялись горячо спорить. Похоже, мужчины чуть не подрались, но разгневанный Стоун вовремя ушел прочь.
Тени неспешно разрастались, и воздух, казалось, переливался сумеречным светом, пронизывающим густые листья и лианы. Достигнув возвышенности, Бринк повернулся к проводникам и объявил о конце дневного пути.
– Здесь заночуем. Завтра к полудню будем на месте.
Взволнованные проводники тотчас принялись вырубать растительность, чтобы поскорее разбить лагерь. Однако спустя несколько минут они обнаружили на поляне муравьев-плотников, которые, как известно, являются ярыми защитниками территории. Муравьи были распространены во многих частях леса. Их укусы схожи с укусами ос, и они способны забираться даже в висящие гамаки. Насекомые неспешно появлялись из мрака, но их количество стремительно росло.
Доктор Ведала проявила скептицизм по поводу выбора ночлега. Она, к слову, отметила, что для поиска другого места у них в распоряжении имелось более часа. Тем не менее Бринк проигнорировал волнения Нидхи, посчитав муравьев пустяковым раздражающим фактором. Пренебрежение сержанта только усилило напряжение в команде и всеобщий страх.
Когда беспилотники вернулись из разведки и сошлись на территории лагеря, они зафиксировали тревожные лица ученых – всех, кроме одного.
Джеймс Стоун усердно работал.
Робототехник поспешно распаковал черный дрон, раскрыл все четыре ротора и вставил заряженную батарею. Спустя несколько минут он отправил его в джунгли. Мчась сквозь полосы тени и света и мимо спутанных лиан и ветвей, обладающий искусственным интеллектом дрон использовал лазерный дальномер высокой точности, чтобы избегать препятствий и иметь возможность разгоняться до пятидесяти миль в час.
Такими темпами он должен был разведать пункт назначения за двенадцать минут.
Отмахиваясь от муравьев и стараясь не обращать внимания на дикий грохот мачете и ворчащие жалобы коллег-ученых, Стоун изучал свисающий с шеи монитор. В режиме реального времени он наблюдал за видеопотоком, полученным глазами беспилотника. В тусклом свете Джеймс надеялся хотя бы мельком увидеть таинственную аномалию.
Через девять минут пути, находясь в двух милях от пункта назначения, дрон сообщил о неполадках с гироскопом и потерял сигнал. Все попытки восстановить соединение с драгоценным роботом оказались безуспешными. Устройство стоимостью в сто тысяч долларов было навеки потеряно.
Больше связь так и не установилась.
Ругаясь под нос и продолжая судорожно печатать, Стоун обнаружил данные за последние несколько секунд беспилотника. Произведенный анализ показал, что дрон, проходя через поток реки, потерял равновесие, перевернулся и, вероятно, упал в воду.
Заметив волнения коллеги, Гарольд Одиамбо подошел ближе.
Кенийца беспокоило, что проводники, закончив расчистку лагеря, принялись за обрезку и заострение ветвей, которые впоследствии расставили по периметру лагеря. Ему казалось, будто индейцы из племени матис старательно готовились к войне.
– Столкновение? – полюбопытствовал Одиамбо, опустившись на корточки возле Стоуна.