Пенг двигалась, стараясь обходить стороной изувеченные тела. Откуда-то издали до нее доносились приглушенные голоса полевой команды.
Через несколько секунд она заметила крепкий силуэт Бринка, небрежно прислонившийся к толстому стволу каучукового дерева. В руках он держал винтовку. Ночной прицел по-прежнему проецировал на бицепс зеленый круг света.
– Бринк, – прошептала Пенг.
Приближаясь к спине сержанта, Пенг протянула палец, однако в последний момент остановилась – что-то было не так. Он выглядел слишком неестественно.
Перед ней стоял не Эдуардо Бринк. Не совсем он.
Пенг старалась сдержать волнение. Ей вдруг показалось, что она превратилась в маленькую девочку, чьи родители уехали по делам Народной освободительной армии Китая, оставив ее наедине с неизвестными правилами и последствиями. Она научилась ограждать себя от всепоглощающих чувств и рассматривать мир как игру. Именно умение справляться с тревогами превратило Пенг в хладнокровного, последовательного человека.
Она умела бороться и никогда не проигрывать.
Контролируя дыхание, Пенг Ву осторожно отступила и оглянулась по сторонам. Она все еще была одна.
Медленно она обошла Бринка.
Покойник по-прежнему улыбался, а глаза его затуманились серыми, похожими на металл пятнами. Видимо, Бринк прислонился к дереву, чтобы отдышаться, но затем каким-то непонятным образом застыл навечно. Коричневая рубашка на широких плечах была разорвана, и оттуда проглядывала небольшая рваная рана, частично скрытая в месте соприкосновения с пятнистой корой каучукового дерева.
И хотя тело обмякло, что-то удерживало его в вертикальном положении.
За столь короткий миг Пенг Ву поняла, что касаться тела нельзя. Вместо этого она поспешно расстегнула внутренние карманы сумки Бринка. Будучи солдатом, она знала, что в этом отсеке спецназовцы хранили памятные вещи, карты и текущие заметки.
Среди личных вещей Пенг обнаружила небольшой водонепроницаемый пакет с надписью:
– СТРАХОВКА –
Развязав мешочек, она вытащила оттуда черный пластиковый контейнер размером с зажигалку. Внутри защитного чехла находился флакон с неприятного вида янтарной жидкостью. Пенг Ву узнала нервно-паралитическое отравляющее вещество.
На стеклянном флаконе стояло кодовое слово: ОМЕГА. Последняя буква греческого алфавита, обозначающая конец всего.
Растущее недоверие между Пенг Ву и остальной частью команды в одночасье переродилось в полномасштабную паранойю. За несколько оставшихся секунд она приняла непростые решения. Неясно, кто из коллег-ученых вызывал у нее доверие – если такой вообще был.
Когда позже утром остальные члены команды нашли и обыскали улыбающийся труп Бринка, флакона при нем уже не оказалось.
В утреннем свете
– Мы столкнулись с простыми людьми. С коренным народом, – мрачным голосом констатировал Гарольд Одиамбо. – Они тоже стали жертвами.
Надев фиолетовые экзаменационные перчатки, кенийский ученый поднялся над замаранным трупом одного из мачадо, растянувшимся вниз лицом в мокром от росы подлеске. Одиамбо осторожно перевернул тело.
Щеки индейца были вымазаны красным урукумом; ноздри и нижняя губа пробиты побегами бамбука, напоминающими страшную имитацию усов ягуара. Традиционные украшения, слегка отличающиеся от тех, что носили матисы, подтвердили племенную принадлежность тела.
Однако Одиамбо волновало не это.
Верхняя губа открытого рта была покрыта сероватым пеплообразным веществом, а кожу лица устилали похожие на металл шестиугольные пятна.
– Судя по всему, это же вещество мы обнаружили у ревунов, – предположила Пенг, наблюдая издали. – Что-то их заразило. Вероятно, аномалия. И не только их, но и целые джунгли.
Глядя на верхнюю часть обнаженной груди мачадо, Одиамбо сделал второе ужасающее открытие – кровавое пулевое ранение.
– Подстрелили, как шавку! – возгласил Одиамбо дрожащим от эмоций голосом. – Всех их. Это Бринк сделал.
– А вы бы предпочли, чтобы он воздержался? – возмутилась Ведала.
В голосе Одиамбо прогремел глубокий гнев:
– Если бы Бринк действительно был членом фонда индейцев, он бы никогда их не тронул. Уж точно не всех! Защитники индейцев никогда не причинят вреда коренному населению. Максимум, на что они способны, – отпугнуть! – Одиамбо отвел усталые глаза. – Они умрут за них, если того требует долг, – буркнул он под нос, – но не навредят.
– Вы правы, Гарольд, – признала Ведала. – Пора выдвинуть предположения насчет сержанта Бринка. Мне нужно, чтобы вы оба помогли с осмотром.
Нидхи Ведала чувствовала, что команда находилась на грани паники. Все они поняли, что остались без проводников; все думали об угрозе очередной атаки. Ситуация сама по себе удручала, даже без учета вероятного смертельного заражения.
Ведала обдумывала последствия, с которыми они столкнутся в случае опоздания на полуденную встречу с генералом Стерном. Она предположила, что двенадцатичасовое отсутствие, скорее всего, повлечет за собой изменение планов. Таким образом, команде предстояло до наступления полуночи добраться до аномалии и связаться с генералом. В ином случае их посчитают убитыми, и Стерн прибегнет к очевидным мерам.
Глядя на свою команду, Ведала ощутила прилив благодарности. Строгость и механическая точность Пенг Ву, а также спокойствие и компетентность Гарольда Одиамбо утешали. Беспокойство вызывал лишь Джеймс Стоун, эксперт по робототехнике и человек, которого добавили в состав команды в самый последний момент. Несколько мгновений назад она приказала ему собрать важнейшее снаряжение, и теперь он трудился на коленях в грязи возле сократеи, что-то ворча себе под нос.
Без индейцев ученые столкнулись с необходимостью нести багаж самостоятельно. Все, что нельзя было переупаковать, должно было остаться в лагере. Ведала приказала Стоуну переупаковывать вещи только по одной причине: чтобы он чем-то занялся, пока остальная команда осматривала тела. Его мрачный вид встревожил Нидхи. На фоне выступающих скул и рыжеватой щетины глаза его казались пустыми. Стоун, потирая лицо, беспрестанно твердил о ночных кошмарах – о крови, что как пыль разлеталась по ветру.
Оставив робототехника корпеть над снаряжением, Ведала натянула перчатки и привела двух членов команды к останкам сержанта Бринка. Тело его все еще прислонялось к стволу каучукового дерева, а с лица никак не сходила ужасающая гримаса.
Безусловно, в рамках обучения каждый из членов группы «Лесного пожара» изучал инцидент в Пидмонте. Одним из первых наблюдений первоначальной полевой команды стало замечание о том, что трупы не кровоточили. И теперь, спустя более чем пятьдесят лет, Ведала воссоздала полевой эксперимент, о котором читала только в историческом досье.
Скальпелем она сделала разрез на мускулистой лопатке Бринка, обнажив кость чуть ниже раны. Вглядываясь в чистую, острую губу разреза, Ведала обратила внимание на идеальные слои дермы – от загорелой поверхности эпидермиса до бледной дермы и желтой гиподермы. Еще глубже находился слой розовых мышц, а затем – беловато-розовая кость.
Ведала принялась начитывать наблюдения на диктофон:
– Глубокая рана лопаточной кости. Не кровоточит. Из предварительного осмотра делаю вывод, что эритроциты высохли в области раны и, вероятно, во всем теле. Трупные пятна отсутствуют.
– Кровь превратилась в красную пыль, – раздался глухой голос.
Трое ученых, повернувшись, увидели изможденного и дрожащего Джеймса Стоуна, который стоял в нескольких ярдах от команды. Его переполненный дронами рюкзак был плотно застегнут. Казалось, все вокруг в этот момент стихло. Глаза его горели усталостью и напряжением. Этого взгляда Ведала никогда не замечала.
– Все как в первый раз. Вновь и вновь мы возвращаемся к Пидмонту. Мы уже должны быть мертвы. Я должен быть мертв…
– Нет, Джеймс, – спокойно возразила Ведала. Ей не понравилось неглубокое дыхание Стоуна и его глаза, что метались взад-вперед по странно прямому телу сержанта Бринка. – Это не совсем то же самое. Смотрите сюда.
Ведала, осторожно потянув рубашку Бринка, разорвала ткань в месте раны. Пенг Ву громко ахнула при виде кожи плеча. В месте соприкосновения с соком каучукового дерева бескровная плоть начала срастаться с корой.
Тело Бринка сливалось с деревом.
Нидхи подняла диктофон, настойчиво выдерживая клинический тон перед лицом нового ужаса.
– Естественно образующийся латекс каучукового дерева распадается, что, безусловно, соответствует заражению разновидностью AS‐2. То же самое случилось с герметизирующими прокладками на пятом уровне первоначальной лаборатории «Лесной пожар». – Ведала взяла паузу, чтобы сделать несколько вдохов. – Но при этом факт свертываемости крови указывает на инфекцию, вызванную разновидностью AS‐1, которая в свое время уничтожила жителей Пидмонта, штат Аризона.
Нидхи снова замолчала.
Тишину джунглей нарушала лишь громкая трель насекомых. В тот момент, оказавшись за тысячу миль от спасения, команда ощущала бесконечное одиночество.
– Из вышесказанного следует, что мы столкнулись с новой мутацией, включающей AS‐1 и AS‐2 одновременно, – продолжила Ведала. – Вижу заметное изменение плоти, вступившей в контакт с латексом. Судя по всему, они… соединяются. Как на плоти, так и на коре заметен рост затвердевшего серого вещества, возможно, металла.
Раскрыв геологическое увеличительное стекло, напоминающее ювелирную лупу, Одиамбо разглядывал кору.
– Мы уже видели эти шестиугольники на фотографиях аномалии, только здесь они представлены в уменьшенном виде, – дополнил кениец. – Кроме того, нам известно, что именно шестиугольники образуют клеточную структуру штамма «Андромеды».
Одиамбо закрыл лупу, убрал ее в карман.
– Итак, каков диагноз? – отозвалась Пенг.
– Должна признать, что доктор Клайн оказалась права, – ответила Ведала. – Мы имеем дело ни с AS‐1, ни с AS‐2, хотя свойства обоих явно присутствуют. Моя гипотеза заключается в том, что мы засвидетельствовали эволюцию штамма «Андромеды». Назовем его AS‐3. На данный момент нам мало известно, однако мы выяснили, что новый штамм сохраняет смертельные свойства обоих предшественников. AS‐3, по-видимому, при контакте сворачивает кровь и одновременно с тем разъедает поверхность, превращая в некое металлическое вещество.