После 3:00 ночи командный пункт был переполнен экспертами. Их вызвали, чтобы обеспечить максимальную вероятность успеха столь отчаянного, по всеобщему признанию, плана.
С этой целью Стерн воспользовался специальным разрешением ЦРУ на невероятно дорогой разведывательный спутниковый кластер серии NIX‐3. До сих пор датчики зафиксировали тревожный уровень роста объекта, но, к всеобщему огорчению, о полевой команде никаких сведений так и не поступило. Ученые затерялись где-то в зоне карантина после последнего контакта с МКС.
Однако теперь, спустя восемнадцать часов после пропущенной связи, члены команды «Лесной пожар» официально считались погибшими.
Наблюдая за аномалией, командование планировало сбросить напалм к ее внешним границам, обжечь зараженную область и изолировать от остальных джунглей. С целью уменьшения объема – или хотя бы предотвращения роста – следом за напалмом предстоял сброс секретного вещества ингибитора.
План считался безрассудным по ряду причин.
Во-первых, он нарушал карантинные меры и потенциально подвергал истребителей и пилотов опасному воздействию штамма «Андромеда». Во-вторых, авиаудар по чужой земле расценивался как военный акт, который, скорее всего, породит контрудар со стороны Бразилии и приведет к международной розни.
Первоначальный инцидент и так чуть было не спровоцировал ядерную катастрофу, которая впоследствии сказалась бы на всей планете. Тем не менее Стерн понимал, что сложившаяся ситуация оказалась намного серьезней предыдущей. Тревогу генерала было трудно не заметить: он даже не принимал участия в разговорах, а только слушал, периодически заглатывая таблетки от изжоги.
В помещении шли шумные беседы, и гам стих лишь тогда, когда из динамика раздался голос командира эскадрильи «Супер Хорнет», позывной: «Феликс».
– Первый, прием. Вижу цель. Будем пробовать подход. Приготовьтесь.
Стажер Максим Лончев заметил, как генерал Стерн отправил в рот еще одну яркую таблетку карбоната кальция. Сидя в передней части командного пункта за принесенным из кафетерия столом, Лончев склонился над планшетным компьютером, изучая данные, полученные с NIX‐3 четырьмя минутами ранее. Изображение с максимальным разрешением лежало перед ним на столе.
– Боевой взвод готов, – сообщил пилот.
Стажер лихорадочно рассматривал картинку, стараясь не обращать внимания на техническую беседу двух соседей «по парте».
Лончев разработал «Пиллион» – алгоритм искусственного интеллекта, который анализировал визуальные данные, собранные кластером NIX‐3. Вроде бы примитивный, он оказался уникален тем, что мог работать без конкретной последовательности действий. Большинство алгоритмов были приспособлены исключительно для поиска специфических структур: транспортных средств или, например, радиолокационных установок. Максим Лончев, вопреки совету научного руководителя Стэндфордской лаборатории искусственного интеллекта, разработал программу, выискивающую все потенциальные несоответствия – что-нибудь интересное, другими словами.
По сути, «Пиллион» стал экспериментальной работой студента университета, на которую не возлагали больших надежд. Необходимость присутствия Лончева в командном пункте носила спорный характер, и ему об этом было известно.
Основной исследовательской задачей являлось определение того самого объекта, который «Пиллион» счел «интересным». И в данный момент Максим Лончев как раз и разглядывал несоответствие в виде сложенной вместе черно-белой картинки.
– Направляемся к эпицентру, – доложил пилот.
Возле небольшой поляны у аномалии «Пиллион» зарегистрировал странное соединение ветвей. Напротив стояла простая надпись: «низкая вероятность». Проблема заключалась в том, что размытое изображение было составным – оно получилось из наложения друг на друга нескольких кадров, снятых в разное время дня и из разных мест. Изо всех сил Лончев напрягал зрение, пытаясь понять, почему же «Пиллион» выбрал это глупое изображение разбросанных ветвей.
– Как насчет кофе? – предложил сидящий рядом аналитик.
– Нет, – отрезал Лончев, вздрогнув от эха собственного голоса. – Благодарю.
В комнате воцарилась тишина, и пилот снова заговорил привычным прерывистым голосом:
– Спускаемся. Держите кулачки.
На каждом изображении ветви скрывались за кронами деревьев или тенями от них; тепловые и электромагнитные помехи, исходящие от аномалии, размывали картинку. Лончеву никак не удавалось разглядеть, что там скрывалось.
– Живы? – внезапно спросил болтун-аналитик.
Лончев поднял растрепанную голову.
– Жив. Но пока занят.
– Нет, живы! – настойчиво повторил мужчина, повернув стол таким образом, чтобы картинка перед глазами Лончева перевернулась. – Из веток выложено сообщение! Вы видите?! «Живы»!
– Феликс первый, прием. Готовимся поджарить крошку.
– О, – изумленно выдохнул парень и вмиг вскочил на ноги, громко ударившись коленями о стол.
Все головы в комнате в одночасье повернулись в его сторону. Лончев выпрямился, тяжело дыша; лицо покраснело от смущения. С дрожащими от страха ногами он глядел по сторонам на толпу высокопоставленных чиновников, которым ничего не стоило навеки погубить его карьеру. Или, может, наоборот?
Стажер помедлил секунду.
И тогда начал кричать.
Вход
Поутру, лежа в гамаке, Нидхи Ведала слушала, как отдалялся рев реактивных двигателей. Ожидаемые вспышки напалма так и не прорвались горящим пламенем сквозь повсеместный навес джунглей; огненная жара ядерного взрыва не омыла поверхность чужеродной структуры. Улыбка облегчения не заставила себя долго ждать – должно быть, послание из ветвей упавшего дерева, которое додумался оставить Одиамбо, сработало.
Вероятно, полевой команде «Лесной пожар» было суждено прожить еще один день.
Ночь прошла без происшествий. В области джунглей, где они очутились, как будто ничего живого не осталось. Глухая тишина резко контрастировала с тем хаосом и шумом, что сопровождали ученых в первые дни пути. Даже деревья и растения, казалось, уклонялись от неизвестного вторженца. Их высокие, тощие ветви раскинулись по сторонам, точно зловещие когти, а из-под обугленных листьев поднималась легкая дымка. Мертвая тишина в сочетании с неестественной жарой и сухостью создавали ощущение, что природа трансформировалась из зеленого тропического леса во что-то совершенно иное.
Судя по данным физиологического мониторинга, Стоун мучился кошмарами большую часть ночи, даже хуже, чем обычно. Остальная команда провела ночные часы в приступах тревоги и бессонницы. Пожалуй, только юный Тупа спал спокойно, уютно устроившись в гамаке. Его сомнения и страхи утонули в неизбежном потоке физической усталости.
Выбравшись из гамака, Ведала разбудила команду и велела сразу после завтрака собраться у пещеры. Пенг незамедлительно приступила к разведению костра. В отличие от коллеги, Нидхи медлить не стала: плотно зашнуровав ботинки, она нанесла ингибитор на руки и рукава, схватила в зубы батончик мюсли и отправилась сквозь безмолвные деревья к серебристому берегу реки.
За прошедшие часы аномалия не претерпела изменений, тем не менее внутри безликой структуры ощущалась некая пульсирующая сила. Вероятно, гора запасалась потенциальной энергией для последующего роста.
Сидя на сухом конце стофутового бревна, наполовину утопшего в грязи, Ведала внимательно рассматривала шестиугольный вход. «Пасть» аномалии не превышала высоту человеческого роста и располагалась слева от каскада желто-коричневой воды. Грязный ручей бежал вдоль таких же грязных берегов, местами образовывая скопления пены. На фоне мрачного пейзажа утренние лучи солнца, прорываясь через легкий туман, играли на стволах деревьев, стражем стоящих вдоль берегов.
Ведала заметила у входа разбросанные камни, среди которых проглядывали пустые отверстия – вероятно, там находились осколки, ранее собранные индейцами мачадо. От входа в туннель отражался свет, придающий всей этой картине странный кинетический образ. Создавалось впечатление, что камни разом вырвались из туннеля.
Мысли Ведалы вернулись к реву разгневанного бога, который так красочно описал Тупа, однако думы вызывали лишь одно желание – бежать прочь.
Нежданно-негаданно шеи Нидхи коснулся легкий ветерок. Она сразу узнала шум беспилотника… как и бодрящий запах кофе. Спустя миг из-за деревьев, держа в руках жестяную чашку, появился Джеймс Стоун и сразу принялся выдвигать гипотезы.
– Вход в туннель покрыт пеплом. – Стоун указал сверкающей чашкой в сторону «пасти». – Еще там пустые отверстия в земле. Очевидно, в них что-то лежало… что больше не лежит. Дроны круглосуточно отслеживают уровень токсинов в воздухе, но здесь, похоже, чисто. В противном случае мы бы уже узнали. – Стоун опустился на бревно рядом с Ведалой, протянул ей чашку. – Мы бы уже на тот свет отправились, – добавил он.
– Я как раз об этом думала. Видите ли, Джеймс, пепел и слоящийся камень – это твердый субстрат. Гораздо больше субстанций испарилось в результате взрыва. Мачадо, как вам известно, вдохнули совсем небольшое количество пыли, но этого хватило, чтобы инфекция начала свое пагубное действие. Сначала все происходило медленно… А потом они просто обезумели. Знаете, все это очень напоминает Пидмонт. – Ведала глотнула кофе. – Вот только почему произошел взрыв? Одиамбо говорит, что местность не проявляет сейсмической активности – не только здесь, но и на расстоянии в пятьсот миль во всех направлениях. Получается, взрыв не был природным явлением.
– Не был, – согласился Стоун. – Не хочу выдвигать теорию без доказательств, но одно могу сказать: взрыв произошел по ошибке. По человеческой ошибке.
Ведала бросила на Стоуна тревожный взгляд, после чего отвернулась и заговорила чуть тише:
– Я с нетерпением жду возможности услышать вашу теорию. Вы сами знаете, что часть нашей экспедиции скомпрометирована. Некоторые до сих пор продолжают хранить тайны. Я хочу доверять вам, Джеймс…