других людей.
– Мы должны защитить нашу страну, генерал, – настаивала Клайн. – Когда-то в прошлом в атмосферу Земли проникла враждебная внеземная микрочастица. Более пятидесяти лет мы знали об этом… но ничего не смогли сделать. Борьба за попытки понять штамм «Андромеда» превратилась в настоящую битву. Однако вопросы, которые когда-то казались сложными и глубокими, в конечном итоге вылились в один весьма простой: Какая нация первой изучит «Андромеду»? Что ж, у меня есть ответ. Наша нация, генерал. Соединенные Штаты Америки.
Генерал слушал. Теперь он слушал очень внимательно.
– Переходите к сути, Клайн, – торопил он.
– Я создала ключ, генерал, и открыла дверь. Понимание обратной разработки штамма «Андромеды» хранится у меня в голове, а данные находятся внутри лабораторного модуля «Лесной пожар» на борту МКС. Прямо сейчас над одной из самых необитаемых областей на земле разворачивается крупномасштабный эксперимент. Бассейн Амазонки – это священный экологический центр, поэтому любая страна дважды подумает о развертывании здесь ядерного оружия. Вот именно поэтому мы можем наиболее эффективно воспользоваться преимуществами нашего открытия.
– Коварный замысел. Даже для вас. – Стерн, поднеся руку ко лбу, вытер холодный пот. – Лучше просить прощения, чем разрешения, да, доктор Клайн? Но даже так вы все равно переборщили…
– Чему быть, того не миновать. Вы понимаете, генерал? Дело сделано. Время вспять не повернешь. Но мы все равно победили.
– Что ж, Клайн, я купился. И в чем ваша заслуга? Что конкретно вы сделали?
– Штамм «Андромеда» намеревался поймать нас в ловушку на этой планете, но я изучила его невероятные физические свойства, чтобы построить лестницу в небеса. В общем-то, в нашем распоряжении имеется функционирующий космический лифт, где космическая станция выступает в качестве противовеса. Теперь Соединенные Штаты способны перемещать тысячи тонн материала на орбиту практически бесплатно. Это новое предназначение, и именно наши люди смогут распространить свой вид по всем уголкам солнечной системы.
– Космический лифт, – повторил Стерн, усаживаясь в кресло.
– «Андромеда» – это машина, и не особо сложная. Копирование штамма – мой подарок человечеству, и в частности Соединенным Штатам Америки. Генерал… Я брошу вызов любому, кто осмелится меня остановить, – нас, вернее. Нам как виду суждено подняться к небесам.
Стерн долго молчал, прижимая руку ко лбу. Он отчетливо услышал фанатизм, скрытый под страстным голосом Клайн. Ее заявления казались напыщенными до абсурда. Позже он рассказывал о собственном внезапном осознании:
«Преодолев барьер инвалидности, Софи Клайн сосредоточила свою гениальность на разрушении созданного «Андромедой» цивилизационного барьера, каким она его видела».
И последствия не могли не ужасать.
До генерала дошло, что если все действительно сработало, то Клайн, получается, создала машину более ценную, чем все, что существовало в истории человечества. Владение подобным устройством мгновенно нарушит баланс мировой власти, а защита и использование его потребуют колоссальных экономических вложений в пользу других сверхдержав. Кроме того, появится очевидная неприкрытая угроза, которая повлечет за собой тысячи абсурдных обещаний для всех остальных.
Все это у Соединенных Штатов и без лифта имелось в избытке.
На долю секунды Стерн всерьез задумался над предложением Клайн.
Клайн была права, предсказывая, что Стерн, будучи отцом, окажется преданным защитником. Вот только она не учла тот факт, что, как и большинство родителей подростков, генерал стал экспертом в трезвой оценке безумных идей и в их отрицании.
– Клайн, вы подвергли человечество немыслимой угрозе. Ваш лифт сооружен из частицы, которую мы до конца не понимаем. Она запросто уничтожит все живое на планете. Прямо сейчас я хочу, чтобы вы сосредоточились на том, чтобы благополучно вернуть себя и членов экипажа на Землю. Я бы очень хотел, чтобы вы избежали смертной казни.
– Я с детства живу под страхом смертной казни, генерал. Ваша угроза меня не пугает, так что вот вам моя собственная. Я уже проинформировала правительства России и Китая. Они мобилизуют значительные военные ресурсы, чтобы определить, кому в действительности принадлежит созданная мною машина. Не совершайте ошибку, генерал. Они заберут ее у вас. У вас два варианта: вы либо принимаете мое предложение, либо будьте уверены, что они его примут.
– Значит, вся ваша патриотическая болтовня – это просто позерство? – нажал Стерн. – У вас нет преданности. Никому.
– Ошибаетесь, генерал. Я предана человечеству, – ответила Клайн. – И я предлагаю вам стать частью истории. Вы либо со мной, либо убирайтесь с моего пути.
Миновало десять секунд напряженного молчания.
– Я все понимаю, Клайн, – наконец заговорил Стерн. – Но подобное решение выше моей зарплаты. Я свяжусь с вами чуть позже.
– У вас тридцать минут, – ответила Клайн и отключилась.
Стерн, повесив трубку, приблизился к стеклянной двери и вышел в командный центр. Толпа аналитиков тотчас подняла взгляды; разговоры в момент прекратились. Кивнув ближайшему аналитику, Стерн заговорил спокойным голосом:
– Налейте мне кофе, пожалуйста.
Медленно он зашел в комнату, потер глаза. Дойдя до командной консоли, он вдруг добавил еще одну вещь, как будто только что вспомнил:
– О, и я полагаю, мне нужно поговорить с президентом. Как можно скорее.
Ось Z
Трое выживших сидели вместе в центральном холле, слушая завывающий над головой ветер. Вид яркого подъемника и шпиля, что вздымался через отверстие в потолке, вызывал не менее странные и волнующие ощущения.
Стоун понимал, что если ничего не изменится, вид этот станет последним.
Помещение все больше походило на гробницу. Тщательно обыскав зал, команда обнаружила лишь одно отверстие: очередной шестиугольный туннель, который, вероятно, использовался для доставки припасов. Вот только размер его не превышал объемов ящика, поэтому протиснуться туда возможности не было. Тем не менее Стоун осознавал, что в конечном счете придется попытаться.
Перспектива выживания становилась все более неоднозначной.
В конце концов Стоун и Ведала выяснили, как функционировала структура. Концепция космического лифта была далеко не новой: еще в 1895-м идею выдвинул русский ученый Константин Циолковский. С тех пор поколения физиков неоднократно доказывали, что идея с научной точки зрения была возможной, но без радикально продвинутых строительных материалов – неправдоподобной.
Исходя из расчетов трос должен обладать невероятной прочностью и гибкостью, а каждая отдельная нить – выдерживать вес в 150 гигапаскалей. Между тем многотонный противовес должен обязательно находиться за геостационарной орбитой, а на экваторе Земли – располагаться компрессионная башня высотой в милю.
Данные условия считались невыполнимыми.
Но не для Клайн.
Вооруженная знаниями обратной разработки штамма «Андромеда», Клайн вырастила компрессионную башню и привязала к единственному доступному человечеству достаточно большому противовесу – Международной космической станции. В настоящее время она как раз ускорялась за пределами геостационарной орбиты. Даже несмотря на огромное расстояние, превышающее двадцать тысяч миль, недавно запущенные спутники связи, например, достигали цели за считаные часы.
Клайн соорудила башню, трос и противовес, оставив один последний компонент.
Платформа в центре являлась роботизированным подъемником, способным двигаться по тросу при помощи простого устройства, напоминающего пару скалок. Вращаясь, они тем самым поднимали лифт. Электродвигатели приводились в действие токопроводящим материалом самого троса.
Это был поистине простой и элегантный дизайн.
Гидроэлектростанция строилась как для обеспечения подъемника электричеством, так и для создания озера, где в конечном итоге могла плавать наземная станция, обеспечивая всю базу некоторой степенью движения. Таким образом, трос имел бы возможность маневрировать между потенциальным мусором или препятствиями на орбите.
Однако понимание функции аномалии никак не помогало команде найти ключ к спасению.
Какое-то время Тупа занимался тем, что прыгал между деревянными поддонами с ящиками и развязывал веревки. Веселый и любопытный мальчик оказался чрезвычайно способным, и вскоре он умудрился снять крышки со всех имеющихся контейнеров. Внутри не оказалось ни еды, ни воды, но лежали строительные материалы и инструменты, необходимые для завершения лифта.
Один конкретный ящик вызвал у мальчика неожиданный крик.
Торопясь, Стоун заглянул внутрь, но увидел лишь собственное изумленное лицо, отражающееся от зеркального шлема. Прямо перед ним лежал аккуратно упакованный скафандр. Бросив крышку на землю, Стоун обнаружил, что их внутри находилось два – один большой и один маленький. Нетронутые бело-золотые костюмы мирно покоились вместе с арахисом, напоминая детей, тонущих в бассейне с шариками.
– Это не просто скафандры, – заметила Ведала. – Клайн, должно быть, прибегла к связям с НАСА, чтобы заполучить прототипы. – Ведала указала на эмблему на плече одного из костюмов, где стояла простая надпись: «Z‐3».
Эти скафандры выглядели меньше и изящнее, чем традиционные громоздкие белые скафандры EMU. Верхняя часть туловища представляла собой твердую оболочку, а спина аккуратно открывалась, чтобы человек мог с легкостью проникнуть внутрь. Сделанный из современных композитных материалов и сверхпрочной ткани, костюм был достаточно легким, чтобы поднять его одной рукой.
Скафандры сопровождались множеством других аксессуаров, выпущенных НАСА, в том числе коллекцией модифицированных карабинов, используемых для крепления астронавтов к внешней части Международной космической станции во время выхода в открытый космос.
Хотя снаряжение казалось комично неуместным среди джунглей Амазонки, назначение помещения стало очевидным.