— Вы не представляете, как прекрасна рождественская Прага! Это просто сказка! Там сейчас ещё и снежок выпал, всё сияет, искрится! Витрины, ярмарки, веселье! А ночью…! Эх!
— В Рождество везде красиво, — возражаю я. — В нашем маленьком Гамельне тоже очень мило.
— Да вы посмотрите только! — Кнедличек достаёт из кармана голографический альбом, сдвигает всторону игральные карты, включает. — Ну, что?
На середине стола возникает миниатюрная копия старинного города. Только картинка почему-то неполная: видны цоколи и нижние этажи зданий, а крыши теряются где-то в тумане.
— Кто же это так мастерски снял? — я не могу удержаться от улыбки.
Стажёр смущается, закрывает картинку.
— Барахлит что-то. Вот, взгляните на моего пса!
— Хорош!
— Красавчик!
— Скучает, наверное, без хозяина?
— Ничего, недолго осталось, мой резервный уже говорить начинает, скоро займётся Кручеком.
— А я своего на дайвинг отправил, — хмуро сообщает коллега Какалидзе. Сегодня он явно не в настроении. Ну что ж, резервные тела для того и существуют, чтобы приводить в порядок эмоциональный фон.
Я снова начинаю сомневаться, верно ли поступаю, держа свою копию в хранилище. Может быть, всё-таки пробудить её, да и слетать куда-нибудь на Карибы? Нет, это может помешать работе! У командира ответственности намного больше, чем у других членов экипажа.
— А Вы, Моралес? Ваше резервное тело активно? Если не секрет, конечно? — спрашивает любопытный Кнедличек.
Моралес нехотя включает свой голограф:
— Иногда занимаюсь спортом…
Маленькая фигурка в малиновом комбинезоне и смешной шапочке ловко съезжает на сноуборде по белоснежному склону.
— Это Швейцария? Или Кавказ…?
Я не успеваю ничего понять! Какалидзе с перекошенным лицом бросается на Моралеса и хватает его за горло. Оба падают, опрокидывая стол. Карты и разноцветные конфеты разлетаются во все стороны, маленький сноубордист укатывается куда-то в угол.
— Вас ист дас?! Прекратите! Немедленно прекратите! Кнедличек, да помогите же мне…!
Чёртово бревно! Сволочь бесполая! Так обмануть! Нет, как замаскировался, мерзавец! Мерзавка. Мерзав…? Кто бы мог подумать, что Катенька… А как же грудь? Накладная, наверное, или пластика. Тварь! Урод! Уродка! Уродище! Жаль, что растащили, а то бы убил гада. Гадюку. Га… Тьфу!
Шея болит. Этот идиот чуть было не задушил меня. Конечно, если бы не помешала Шульц, можно было в два счёта размазать этого психа по стенке, но, к сожалению, пришлось сдержаться. Неконтролируемая вспышка беспричинной агрессии очевидно вызвана длительным пребыванием в замкнутом пространстве. Я уже давно замечаю, что Какалидзе косо на меня смотрит. Явно завидует моим сверхспособностям. И половая энергия требует выхода. Ещё одно подтверждение неполноценности человеческих особей старого типа. Правильным было моё решение о консервации резервного тела, оказавшегося фимэйлом из-за какой-то досадной погрешности при копировании. До недавнего времени это обстоятельство не причиняло мне неудобств, но внезапно возник дискомфорт. Надеюсь, операция по устранению дефектов пройдёт успешно, в противном случае буду требовать нового клона и возмещения морального вреда.
Какалидзе, наверное, спишут на Землю. Жаль. Настоящий друг, человек, которому можно доверить самое сокровенное. Ну, сорвался, с кем не бывает. Это всё от вынужденного безделья. Возможно, я в этом тоже виноват, слишком увлекаюсь общением со своим псом. Надо постараться вести себя по ночам потише. Но это очень, очень прикольно! Просто щенячий восторг!
Буду просить командира, чтобы не подавала рапорт. У Шульц строгий вид, но доброе сердце, попробую её уговорить. Готов поручиться за товарища. Скоро прибудет новый караван, начнём работать, и всё вернётся в привычное русло.
Какая же здесь красота! И покой. Всё становится незначительным перед великой красотой жизни. Не всё ли равно, что будет со мной дальше? Здесь и сейчас я свободен и счастлив, паря между рыб и кораллов, почти в невесомости, сливаясь с окружающим миром, с космосом, с бесконечной Вселенной…
Хозяин велел слушаться Маржинку. Идём гулять втроём. Я не вижу хозяина, но он здесь. Я чувствую его тепло.
Вечер. Узкая улочка. Тающий снег. Мокрый холодный булыжник. Осторожно! Осколки стекла. Лужица тёмной жидкости. Терпкий запах.
— Фу! Собаки не пьют пиво!
А хозяин сказал, что можно. И хозяин велел слушаться Маржинку. Что же делать? Виляю хвостом. Слушаться Маржинку? Да, хозяин, понял! На задних лапках пройтись? Кувырок? С удовольствием!
Что-то случилось с глазами, мир стал каким-то другим. Чётче, ярче. Это из-за пива? Нет! Это сделал хозяин. Немного страшно. У-у-у!
Идём вдоль реки. Всё как всегда, только край неба стал похож на мой язык. Большой собачий язык.
— Смотри, какой закат красный! — говорит Маржинка. — Завтра ветрено будет. Ах, да, ты же не видишь, ты же дальтоник! — смеётся.
Вижу. Красный закат. И над ним, в темнеющем небе — звезда, ослепительно яркая. И там — мой хозяин. Там и здесь…
Мария ЛевиКоротышка
Коротышка обнаружился в дешевой забегаловке в самом центре Чайнатауна. Сидел один-одинешенек за крошечным столиком, выставленным прямо на мощеной грубым булыжником мостовой всего в паре метров от покрытой копотью двери в ресторан. Из заведения наружу просачивались весьма неаппетитные запахи, разносимые по району жарким и влажным сингапурским воздухом. Заказ уже принесли, и человечек азартно уплетал за обе щеки лапшу с заправкой, о содержании которой житель приличного района предпочел бы ничего не знать. Палочками коротышка орудовал умело, мастерски поддевая куски чего-то, наверняка обозначенного в меню как «мясо», и не давая соскользнуть на стол ни одной склизкой макаронине.
Заняв соседний столик, Акс подумал, что делать пятничным вечером в Чайнатауне коротышке решительно нечего. Ничто в досье, тщательно изученном Аксом неделю назад, не указывало на интерес к культуре или кухне йелов. Напротив, коротышка был явным обструкционистом, начисто отвергавшим не только идею общества homo terranis, но и прочие традиционные культуры. Урожденный терран в восьмом поколении, Акс обструкционистов не любил. Пару сотен лет назад Глобальное правительство всерьез взялось за них, запретив браки между лицами одной расы и введя ценз оседлости. Впрочем, дальше оно пойти не решилось — законопроект о принудительных абортах так и умер где-то в сенатских комитетах. Как считал Акс — совершенно напрасно. Побоялись расовых бунтов, затянули решение проблемы. И вот никого не удивляет, что в центре сингапурского Чайнатауна восседает типичный с виду вайт — жидкие светлые волосы, бледная кожа, к которой будто отказывается приставать тропический загар, одутловатое лицо, слегка тронутое щетиной, нелепые голубые глаза.
Вообще-то цвет глаз со своего места Акс разглядеть не мог, как не смог бы подтвердить и смехотворный по меркам двадцать четвертого века рост коротышки — жалкие сто семьдесят пять сантиметров. Фотографии в системе почему-то не было, лишь описание, но оно не оставляло места для сомнений. К тому же сигнал доступа в Сеть исходил именно с этого пятачка перед рестораном. Акс охотился за мерзавцем уже почти неделю, но тот не появлялся ни по одному из известных адресов, и даже отключил айпл. Интересно, как ему удалось продержаться так долго — без айпла не заплатить ни за транспорт, ни за еду. Наверное, залег в какой-то берлоге с запасом провизии, и вот теперь выбрался, когда та закончилась. У них у всех есть убежища. Можно подумать, если исчезнуть из Сети на неделю или две, проблемы рассосутся сами собой.
Неужели коротышка надеялся, что они просто забудут о нем уже через несколько дней после очередной выходки? Он же не тупой. Никто из них не глуп, иначе не оказались бы в Программе. Но ловить их до смешного легко. Может, это какой-то странный фатализм. Усталость. Или гордость, кто знает. Акс часто размышлял о том, что они делали те несколько дней перед тем, как он настигал их. Увы, рассказывать они не желали. Просто улыбались — снисходительно, чуть поджимая уголки губ, что его особенно бесило.
Как отреагирует коротышка? Акс решил, что позволит тому доесть. Чтобы не светиться, пришлось и самому сделать заказ, наугад ткнув в какую-то картинку из меню. Вышедший поприветствовать посетителя пожилой йел в некогда белом фартуке, покрытом пятнами жира, лишь озадаченно причмокнул и удалился внутрь ресторана, покачивая головой. Плевать, есть местную стряпню Акс не собирался. Делая вид, что всё его внимание приковано к огромной демопанели на фасаде соседнего дома, он украдкой разглядывал посетителей заведения.
Пара желтолицых йелов с бледно-серыми страйпами на рукавах синих рабочих комбинезонов, пара терранов в таких же комбинезонах, но со страйпами потемнее. Разумеется, за разными столиками, хотя, судя по логотипам на груди, вся четверка работала на одну компанию. Межрасовое панибратство не поощрялось, и начальник-терран не одобрил бы общения соплеменников с обструкционистами за пределами цеха.
Акс самодовольно покосился на рукав своей желтой куртки, украшенный бледно-синей полосой. Одежда курьерской службы — удачный выбор на сегодня. Статус вполне достаточен, чтобы без вопросов попасть в любое здание, но не вызывает вопросов, что его обладатель забыл в столь убогой тошниловке.
За столиком чуть поодаль устроилась стройная черноволосая терранка в грязно-розовом сари, время от времени подливающая себе в крошечную пиалу мутную жидкость из большого чайника с затейливым орнаментом. Акс не мог разобрать, что это, но внешний вид внушал ему отвращение. Неужели нельзя выбрать любой из сотен стерилизованных напитков в банках, как делают все нормальные люди? Аппарат прямо за ее спиной. Что за омерзительное место.