Компания бронированных вестников смерти сопровождала старейшин. Их оружие было обнажено, воины вампиры ждали команды старейшин. Лазурные глаза светились под дрожащим светом их поднятых факелов. Резкий запах крови сделал солдат нетерпеливыми. Они обнажили клыки и облизывали свои губы.
Вампиры еще не питались сегодня. Эта резня была не их рук дело.
Виктор обратился к Маркусу: «Он все еще здесь?»
Маркус неохотно кивнул. Его моложавый внешний вид, очевидный даже под его коринфском шлемом, противоречил его истинному возрасту и бессмертию. У него были красновато-коричневые волосы, аккуратно подстриженные усы и борода без каких-либо следов седины. В самом деле, он выглядел несколькими десятилетиями моложе Виктора, хотя на самом деле он был старшим из них двоих.
«Виктор, ему не должны причинить вред».
«Я дал тебе слово, разве нет?» — Виктор повернул коня, чтобы обратится к своим войскам. Он повысил голос: «Сожгите тела. Обыщите здания».
Вестники смерти поехали вперёд, распределяясь по разрушенной деревне. Их факелы присоединились к свечению горящих телег и зданий. Маркус пришпорил своего коня, стремясь присоединится к поиску.
«Маркус!» — резко позвал Виктор.
«Что такое?» — удивился Маркус. Он натянул поводья. Пар вырвался из ноздрей нетерпеливой лошади. Он посмотрел на Виктора.
«Держись рядом», — попросил его товарищ старейшина.
В какой-то момент Маркус решил пренебречь просьбой Виктора. Они были равны, в конце концов, даже если он и Амелия, как правило, полагались на Виктора в военных вопросах. Другой старейшина был опытным военачальником и полководцем ещё до того как стал бессмертным. Маркус пристально посмотрел на пылающую деревню, прежде чем неохотно повернуть коня и возвратиться к Виктору и Амелии. У него не было желания провоцировать Виктора, если это только не было совершенно необходимо.
«Мне может понадобиться его добрая воля, прежде чем эта ужасная ночь закончится», — думал Маркус, — «Ради моего брата».
***
Деревенский хутор напомнил Иствану о маленькой валашской деревне, в которой он вырос, прежде чем ему даровали дар бессмертия и забрали на службу старейшин. Он редко думал о своих смертных днях, но знакомая обстановка всколыхнула долго дремлющие воспоминания. Холодная ярость вспыхнула внутри него. Эти забитые жители вполне могли быть его собственной семьёй и соседями пару смертных жизней назад. Скромные и недолговечные, как они, они заслуживали лучшего, чем это.
«Это злодеяние не останется безнаказанным», — думал он мстительно, — «Зверь должен заплатить».
Со своими соратниками, вестниками смерти, он слез с коня и последовал по узким улочкам. Окровавленный снег приглушил топот тяжелых железных сапог. Пылающие факелы поджигали внутренности трупов, создавая ужасные костры по всем улочкам и площади. Тошнотворный запах горелого мяса присоединился к закопченному запаху обреченных зданий. Горло Иствана сжалось.
Но было недостаточно просто поджечь тела, лежащие снаружи. Истван знал, что они не могут позволить себе оставить хоть один труп несгоревшим. Они также должны были обыскать лавки и дома — или страдать от последствий.
«Нам не нужна другая катастрофа, как в прошлый раз. Мы уже потеряли слишком много людей...»
Крестьянская хижина попала ему на глаза, и он указал на одного из своих товарищей, вестника смерти по имени Раду. Истван потерял свой факел во время их головокружительного въезда в деревню, но у Раду всё ещё был горящий факел. Вампир кивнул ему в ответ, и они вместе приблизились к хижине. Деревянная дверь скрипнула на петлях, когда Истван пнул её. С обнажёнными мечами двое мужчин вошли в хижину сквозь заволакивающий дым и мрак. Г лаза вампиров сквозь темень увидели бедную обстановку, которую и следовало увидеть в таком скромном жилищи: деревянные стулья, невысокий стол, несколько соломенных поддонов для кроватей и очаг в центре хижины, безопасно отдалённый от голых стен мазанки. Умирающие угли пылали в очаге.
Растерзанный труп растянулся на землебитном полу. Тело принадлежало взрослому мужчине, одетому в рванные остатки льняной ночной рубашки. Лицо и туловище были раскромсаны гигантскими когтями. Обнажённые рёбра торчали из его вскрытой груди. Куски окровавленного мяса по-прежнему держались на раздробленных костях с бороздами от глубоких следов когтей. Сердца и кишок человека явно не хватало, без сомнения они исчезли в пищеводе зверя. Истван мимолетом подумал о том, что сталось с женой и детьми мужчины. Были ли их тела среди трупов, сожженных на улицах?
Он повернулся к Раду: «Дай мне факел».
Чем быстрее они закончат с этой отвратительной рутиной, тем лучше. Тогда они могли бы перейти к более важной задаче — разыскать отвратительное животное ответственное за кровавую бойню.
«Он не уйдёт от нас снова», — пообещал вестник смерти.
Раду вручил ему факел. Истван повернулся к трупу.
Прежде чем он успел поджечь безжизненный труп, звериный рев вырвался из горла мертвеца. «Труп» вскочил на ноги уже в судорогах гротескной трансформации. Стеклянные смертные глаза превратились в дикие кобальтовые сферы. Собачья морда выступила из покрытого шрамами лица, которое, казалось, исцеляло себя со сверхъестественной скоростью. Зазубренные клыки сверкнули в открытой пасти животного. Новое сердце начала формироваться в разорванной грудной клетке. Новые внутренности, извиваясь, как растущие черви, развивались под сердцем, которое билось с неестественной живостью. Волосатая шкура быстро покрывала туловище существа, скрывая пульсирующие органы из поля зрения. Ногти человека заострились в ужасные когти. Густая, черная щетина прорастала на его лице и коже.
«Адское пламя!» — тихо выругался Истван. Он попятился, едва не столкнувшись с Раду: «Мы опоздали!»
Всё ещё в остатках своей изорванной ночной рубашки новорожденный оборотень зарычал, как бешеная собака. Его дикий взгляд заметался по тесному интерьеру хижины в поисках выхода. Два вестника смерти стояли между ним и входной дверью, так что его сумасшедшие глаза быстро повернулись к задней части комнаты. Прежде чем поражённые вампиры смогли оправиться от шока, человек-зверь врезался в заднюю дверь, сбивая её с петель с одного толчка. Дверь упала на землю с ужасным треском, и ликан выбрался из мрачной хижины на лунный свет.
«Проклятье!» — думал Истван, когда существо убежало. Все еще держа бесполезный факел, он знал, что нужно предупредить остальных. Он закричал во весь голос:
«Они превращаются!»
Неистовый крик послал толчок через каждого вампира в пределах слышимости. Амелия выпрямилась в седле и увидела, как её братья старейшины сделали тоже самое. Небольшой отряд вестников смерти, который остался позади, чтобы охранять старейшин, напрягся в своей броне. Они высоко подняли свои мечи, готовясь к предстоящему бою. Амелия услышала проклятия среди солдат.
«Началось», — поняла она.
Положив свою руку на ложе арбалета, она исследовала деревню на любые признаки противника. Прелестные голубые глаза увидели уродливую бегущую фигуру в тёмном переулке между двумя голыми крестьянскими лачугами. Существо, похоже на половину уже трансформировалось.
Она была не единственной, кто следил за жалким зверем.
«Там!» — крикнул один из её пеших солдат. Он указал пальцем в металлической перчатке в тот же переулок.
Амелии не потребовалось других подсказок. Быстрым движением она достала свой арбалет и прицелилась в бежавшего ликана. Серебряный болт вылетел из заряженного оружия, рассекая закопченный воздух, и поразил свою звероподобную цель в руку. Ликан взвыл от боли и посмотрел назад, на вампиров. Лишь немного человеческого осталось в его чудовищной фигуре. Кобальтовые глаза смотрели из-под покатого лба. Уши с кисточками на концах насторожились. Мясистая чёрная морда искривилась. Морщась от боли, существо нырнуло в ожидающий переулок. Отчаянно спасаясь от вестников смерти, он уделял мало внимания тлеющему трупу, лежащему в снегу за переулком.
«За ним!» — приказала Амелия. Хоть и рождённая женщиной, она никогда не была тем, кто уклоняется от боя. По ее мнению, бессмертие было слишком коротко, чтобы тратить его на уединение, как некоторые беспомощные смертные девицы. Она пришпорила свою лошадь вниз по снежному склону к безымянной деревне. Пара конных вестников смерти поехали за ней. «Не дайте ему уйти!»
В спешке, чтобы догнать свою добычу, вампиры проигнорировали обгоревший и дымящийся труп на земле. Бронированные боевые кони проскакали мимо мертвого крестьянина, едва не растоптав тело копытами. Ни один не увидел, как у трупа открылась корка глаз, выставляя звериные кобальтовые сферы. Никто не стал свидетелем того как безжизненное тело начало яростно вздрагивать. Кости затрещали и громко скрутились, убитый крестьянин вернулся к жизни, попав под власть мучительных метаморфоз. Ужасный стон вырвался из искажённой пасти ликана, но охваченные болью возгласы остались не услышанными.
Но сейчас Амелия и её люди последовали за первым ликаном в переулок. Она натянула поводья, замедляя лошадь, осматривая узкий проход на предмет их добычи. Ложе арбалета упиралось в отполированный метал, защищающий её щёку. Сначала она не нашла никаких следов существа, но потом увидела тень монстра на залитой лунным светом стене в глубине переулка. Вырисовывающаяся на фоне голой каменной стены тень изображала завершающую стадию преобразования несчастного крестьянина.
Изменение прогрессировало с феноменальной скоростью. Тень увеличивалась в размерах, ликан повторно получил вес и рост. Бешенный ликан рвал свою одежду, лишая себя последних следов цивилизации. Конечности вытянулись из суставов, как будто его пытали на дыбе. Человеческий крик превратился в мучительный вой.
«Бедняга», — думала Амелия. На мгновение она почувствовала жалость к злополучному крестьянину, который, конечно, не просил такой ужасной участи. Сострадание, однако, не остановило её руки. Уже было слишком поздно жалеть ликана. Как и остальная часть его отвратительного вида, он должен быть пристрелен как бешенная собака. «Смерть — это единственная милость, которую я могу предложить».