Он устроился поудобнее, подложив под спину что-то вроде бочка — нашёл среди хлама в большой комнате. Очень удобно, втыкаешь в землю острым куском, вывернутым из пробоины снизу, и как спинка кресла получается. Можно даже подремать.
Откинувшись на железку, он прикрыл глаза и стал вспоминать. День, когда Кут вытащил его из жарки, а Рут охотился для них. Вспоминал охоту, где не раз и не два, Кут выручал брата, от когтей и клыков жертвы. Сражения с опасными мутантами, решившими, что они трое могут стать их обедом. Столкновения с людьми, где, то Рут, то Кут спасали друг другу шкуры. Он гонял эти воспоминания по кругу, усилием воли, посылая их в пространство, просто как ментальную волну без всякой привязки. Если не слушать специально, такое и не услышишь, просто почувствуешь. Словно шуршание газеты, поднятой ветром и брошенной тебе в ноги. Её почти не ощущаешь, лёгкая бумага практически не оказывает давления, улетая дальше, но всё же слабое прикосновение к ней чувствуется где-то на периферии восприятия, своего рода бессознательное ощущение. Когда в ноги летит уже третья-четвёртая газета, ты сознательно начинаешь обращать на них внимания и материть городские службы, совсем запустившие город. Так же было и с этой волной. Кут прислушался первым. Минут через десять, Руту надоело ощущать это слабое, в основном надоедливое, касание к своему разуму. Он тоже прислушался. Теперь оба пса видели те образа, что Велес выбрасывал в пространство.
Вряд ли они помнили так много — по крайней мере, Велес не раз ощутил волну удивления, густо смешанного с недоверием, исходящую то от Рута, то от Кута. Многое, из того, что сейчас вспоминал Велес, псы забыли. Лишь люди помнят так много. Люди и слоны. Для них это важно, необходимо для их выживания. Волку или псу, не зачем помнить столько. Он — живой, воплощённый инстинкт. И потому волк выживает. Память не давит, не тянет назад или в любую другую строну. Его зубы готовы рвать жертву, его лапы сильны, он быстр и свиреп. Волк выживет там, где пахнет мясом, пахнет дичью. Ему ни к чему знать больше, достаточно знать, как найти источник запаха, помнить каждый случай удачного нахождения запаха сего, смысла нет. Эта память нужна лишь человеку, псу и волку — нет. Чёрные псы Зоны уже не были ни волками, ни собаками. Они даже не совсем простыми хищниками являлись. Их разум, в сумасшедшем мире Зоны, эволюционировал, развился, став более гибким. Но память, к сожалению, осталась так же просто утроенной, волчьей.
В какой-то момент, Велес ощутил как на вторую ногу, ложится голова Рута. Он гладил обоих псов и ещё некоторое время оживлял в памяти сцены прошлого, где братья и он, были одной, неделимой командой. Эта мысль медленно входила в их головы, но, он надеялся, вылетит она из них, ещё медленнее. Вылетит обязательно, их память не удержит это всё, слишком долго. Постепенно образы сотрутся, барьеров разума не останется, и инстинкты снова столкнут их лбами, но он будет рядом, когда это случится вновь.
Помирив псов, Велес решил развить успех.
— Где вся еда блять?! — Звонко пронёсся ранним зимним утром, крик девушки Оли. Дошёл до ушей Велеса, и тут же до них же дошла и его улыбка — он один знал, где теперь вся еда группы! Потому как ночью лично её спёр. В сём признаваться не спешил, с любопытством ждал развития событий. И как оказалось не зря. Всё, что поедало изнутри этих троих, в то утро проявило себя в самом невыгодном свете.
Оля сотрясала воздух недолго. Почти сразу она назначила виноватым в исчезновении еды Лома. Потому как она к ней не прикасалась, а Изя их пищу не потреблял. Он вообще есть уходил подальше от группы, с черепом в рюкзаке. Подарок Велеса, позволял излому отыскать и пригласить на ужин свежую жертву контролёра, практически в любом месте Зоны. Сталкеры не переводились, контролёры тоже — зомби исправно гуляли по этой земле.
Лом немедленно вскинулся и заявил, что всю еду ночью увели псы Велеса, а то и сама Оля съела, а теперь перекладывает вину на кого попало. Причём к своему контробвинению он присовокупил тот факт, что именно Оля была против того, что бы ждать возвращения бандитов. Теперь, когда еда пропала, им придётся уходить, а этого хотела именно она! Оля ответила таким матом, что Велес смущённо зажал псам уши — им не стоило слышать такие мерзости, особенно в свете всех выпавших на их долю ужасных испытаний. Юные, хрупкие сердца славных волчат, могли не выдержать таких грубостей, из уст ослепительно прекрасной леди.
Зачем-то в спор влез Изя и намекнул, что, возможно, еду спрятали они оба, что бы был повод обвинить в этом излома, что бы потом со спокойной совестью убить его. Очевидный идиотизм Изиных слов не только не отрезвил шумную компанию, но и вызвал новый всплеск словесных перепалок, которые вот-вот могли перерасти в перепалки уже с оружием в руках.
— Кут, ты пришпилишь к полу Лома, а ты Рут сбей с ног Изю. — Сказал он это неразборчивым шёпотом, скорее, для себя. Словесные команды парни понимали не слишком хорошо. Что им нужно делать, он передал мысленно. Спустя минуту в комнату, где три взрослых человека орали друг на друга, бесшумно ворвались две чёрные тени и один сталкер.
И Лом и Изя от неожиданности даже вскрикнуть не успели, попадали, растеряв оружие. Оба пса застыли над ними, скаля зубы и тихо рыча им в лица. Оля автоматически отскочила назад вскидывая оружие, но попала точно в объятия Велеса, мгновенно её обезоружившего.
— И что это значит? — На удивление спокойно, спросила девушка.
— Кут, Рут. — Псы вскинули морды, глянули на него и медленно слезли с поверженных противников. Не спеша, одержавшие очередную блистательную победу, непобедимые Чёрные псы Зоны, величественно удалились в туннель.
— А теперь садитесь куда-нибудь и пусть каждый скажет нам всем, почему он ведёт себя как дебильная истеричка. — Он постарался сказать это как можно мягче, приветливо улыбаясь. И, наверное, зря, взял и добавил. — Еду вы не увидите, пока мы не поговорим, все вместе. — Оля, Лом уселись, испепеляя его гневными взглядами. Изя был спокоен как удав — его эта еда не интересовала. — Ах, да, Изя, череп тоже я приватизировал. Временно.
Теперь и излом вперил в него взбешённый взгляд.
— Ребята! Вы вот-вот вцепитесь друг другу в глотки! Посмотрите на себя.
Он помолчал, давая им время успокоиться и прийти в себя. Постепенно выражения их лиц менялись. Что интересно — вскоре у всех троих на лицах было написано одно и тоже выражение. Как его идентифицировать, он не сразу определился. Но пришёл к выводу, что больше всего подходит словосочетание сердитое упрямство. Они нацелились хранить молчание.
— Изя, начнём с тебя. Что тебя сводит с ума? Какие-то детские воспоминания?
— Что? — Излом послал ему хмурый взгляд и что-то неразборчиво проворчал. Велес покраснел — услышал, чего ворчал невоспитанный излом. — Не было у меня детства. А с ума сводит еда.
И на Лома глазами показал. Зря кстати. Пожилой солдат ощерился и взялся за нож.
— Сейчас обоим по 300 вольт пропишу. — А что бы убедительнее звучало, всплеснул руками, позволив электрическим разрядам пройтись по пальцам и покинуть их в виде двух слабых, но ярких молний. — Ну? Колись Изя, не у прокурора, нары тебе не грозят.
Лом улыбнулся, пусть и слабо. Оля фыркнула. Изя ничего не понял. Он про таких мутантов как «Прокурор» никогда не слышал. Молчал, наверное, минут пять.
— Страшно мне. — Изя шумно выдохнул и закончил так. — Я глаза закрыть не могу. Не получается спать. Я вижу того излома, с микросхемой в голове…, я не хочу тоже, вот так… — Он громко сглотнул и почти с мольбой произнёс. — Бежать надо. Отсюда бежать, поскорее.
— Ясно всё с тобой. — Велес задумчиво потёр лоб рукой. — Изя, Монолит нам больше не враг. По крайней мере, на ближайшее время. Не бойся. Ещё пара дней и мы оставим ЧАЭС за кормой.
Излом кисло улыбнулся, но таки улыбнулся! Сеанс терапии пациенту пошёл на пользу. Будем надеяться, пациент не свихнётся в процессе реабилитации.
— Держи. — Сталкер бросил Изе рюкзак. — Череп там. Теперь ты Лом. Что тебя грызёт?
— Всё. — Буркнул он и, через минуту, более твёрдо сказал. — Всё грызёт босс. Кругом мутанты. Кореша — бандиты. Девчонка — мутант, Изя — мутант. Блять, ты босс — мутант!
— Кхм… — Тяжёлое, немного даже угловатое лицо солдата исказилось, словно от боли. Он с ненавистью смотрел на всё вокруг. С ненавистью и тоской. Если бы Лом был сталкером, в конце концов, он окончил бы свой путь на Кордоне. В сонме окурков, за огрызки выполняющий волю какого-нибудь торговца. Или примкнул бы к какой-нибудь группировке с непонятными, мистическими целями. Может быть, стал бы солдатом Долга. Лом не понимал Зону. Он видел лишь аномалии, зверей, смерть. Больше ничего в этом чудесном мире, он не был способен заметить. Как жаль…
— И это всё, теперь навсегда. — С такой тоской, вдруг проговорил Лом, что даже Оля вздрогнула и перестала недовольно кривить губы. — Я как наяву вижу, как оно всё кончится. Либо аномалия, либо когти какой-нибудь кошмарной твари. И что мне тут делать? Скоро мы вернёмся. А что дальше босс? Артефакты собирать?
— Почему бы и нет? — Сказала Оля. А Лом хохотнул, как-то очень уж уныло.
— Вот я и говорю: аномалия или когти. Всё одно, тупо сдохну. Нахрен я вообще пойду? Босс, пристрели меня тут, а? Так хотя бы быстрее будет…
— Отставить солдат! — Рявкнул босс. На мгновение Лом выпрямился, депрессивный синдром поугас, но вот его лицо озарилось кривой усмешкой, и Лом вновь уныло ссутулился. — Слушай, когда пойдём обратно, думай. Можешь податься в банду к Нищему. — Лом послал Велесу взгляд, ясно говорящий, что он о бандитах думает и как относится к такой идее. — Можешь, остаться у нас.
— У нас?
— Оля, там шесть комнат. Пусть Лом занимает одну. И живёт себе… — Лицо Оли обрело такое выражение, что живо напомнило горгулью. — Оленька, ты такая очаровашка. — И поцеловал.
Девушка на поцелуй ответила, а потом молча махнула рукой. А Лом погрузился в глубокий мыслительный процесс.