Стальные пальцы, холодные, практически лёд, легли на шею Семёна. Хрупкая кисть, сжала его загривок так, что захрустели кости. Одно движение и эта ладонь бросила его к стене, словно тряпичную куклу. Он не пытался подняться — не сможет он справиться с этим существом. Если бы сразу, если бы знал, а теперь…, о стену его приложило словно рельсом с размаху. Ноги словно чужие, позвоночник пульсирует болью, перед глазами всё плывёт.
Девушка стояла у кровати, нагая, прекрасная…, если бы не эти ужасные глаза. Они изменились ещё больше. Из серебристого металла, теперь тянулись серые ниточки, тоненькие, словно пух. Семён сглотнул и всё-таки попытался встать. Девушка шагнула к нему. Плавно, с великолепной грацией, покачивая бёдрами, она подходила всё ближе. Полная грудь слегка раскачивалась при каждом шаге, чувственный рот приоткрылся, словно в порыве страсти…, только по губам скользили те же серые нити. Её вид не имел ничего общего с тем, что привлекает двух людей различного пола. Каждый её шаг, был шагом к смерти и…, Семён сглотнул и рывком поднялся. То, что он принял за страсть на лице, страстью и было, только не той, о какой думалось в сочетании с видом обнажённого тела такой красавицы. С тем же выражением лица, он тоже бывало, смотрел. На тарелку пельменей.
Она подошла совсем близко. Семён снова рванулся к двери, но узкая ладошка со свистом рассекла воздух и врезалась в живот. Гиганта ударила о стену, и обсыпало штукатуркой. Он снова сполз на пол. А она села перед ним на корточки и серебряные глаза, не выражавшие ничего, кроме бесконечного голода сейчас смотрели ему в лицо. Семён, в отчаянной попытке выжить, решился на смелый, но бессмысленный шаг — он протянул руку и резко сжал пальцы на тонком горле девушки босса. Шея хрустнула, Семён с перепугу сжал ещё сильнее и отпустил. Спустя мгновение его прошиб ледяной пот — теперь точно крышка. Как только босс вернётся, лично на куски порежет.
Шея девушки превратилась в тонюсенькую струнку с отпечатком его ладони и двумя утолщениями, снизу у ключиц и сверху, у подбородка.
Бежать! — вспыхнуло в его сознании. И быстро и как можно дальше отсюда. Он толкнул безжизненное тело, почему-то, ещё не упавшее навзничь. Тело почему-то не толкалось. Он толкнул снова, рука соскользнула по шелковистой коже и пальцы Семёна обхватили левую грудь девушки. Гигант мгновенно руку отдёрнул и с ужасом воззрился на лицо Оли — оно только что немножко повернулось. Он рванулся в сторону, и узкая ладонь вновь сжала его горло. Беднягу ударили об стену с такой силой, что дальнейшее он видел как сквозь алую пелену.
Девушка сглотнула и её шею, словно изнутри воздухом раздуло. Мгновение и никаких повреждений там уже не осталось, зато из гортани, сквозь кожу проступил целый ковёр серых нитей. И они тянулись к нему. Семён чувствовал неимоверный, просто адский голод — такой, как много лет назад, когда он был совсем маленький, а отец заболел и три дня лечился исключительно препаратами Мариинского ликероводочного завода. Он тогда физически не мог приготовить для маленького Сёмы ничего съедобного и три дня Семён страдал от голода, живя на одной корке чёрного хлеба…, вот и сейчас он ощущал почти такой же дикий голод. Только в этот раз голод ему не принадлежал. Есть хотели нити, есть хотела Она.
Семён никогда не думал, что его смерть будет вот такой. Да ещё и в этом призрачном, голубоватом свете. Он сверху идёт, свет этот. Странный такой. А может, он уже умер?
В кровавой пелене, где он видел это страшное лицо уже во многих местах покрытое серыми нитями, вдруг снова появилась такая ослепительная, такая прекрасная грудь. И горло сдавливать перестали — Семён жадно вдохнул и кровавая пелена начала рассеиваться. Он зажмурился, а когда открыл глаза, Оля стояла в шаге от него, держа в руках светящийся синим светом шар, испускавший микро-разряды, похожие на маленькие молнии. Серебряные глаза смотрели только на этот шар. Нити, проступившие через кожу лица, горла, рук, вдруг исчезли, втянувшись обратно в тело девушки. Она вновь была невероятно прекрасна, пусть и в отсветах мертвенного синего света.
Семён начал тихонько уползать курсом на дверь. Что там происходило с боку, он не видел, но очень скоро, комнату разорвал хриплый и одновременно пронзительный вопль. Семён рефлекторно обернулся. Оля держала шар над головой, всё её очаровательное тело напряглось, и она кричала всё громче. Хрупкие ладони с огромной силой сжимали артефакт. В какой-то момент арт не выдержал, его красивая искрящаяся поверхность пошла сетью трещин. Девушка продолжала кричать, мышцы напряглись сильнее и шар треснул, вся комната утонула в сине-белом свете тысяч молний…
Лом уже был на последней ступеньке лестницы, нагруженный всем необходимым — оружием, едой, патронами, в общем, всем, что успел прихватить, когда комплекс сотрясло диким криком, непонятного характера. Рука соскользнула, и Лом тоже заорал. А как тут не заорать, когда падаешь с такой высоты? Вот и заорал. Но повезло, старые рефлексы, ещё с армейского спецназа, выручили — в полёте уцепился за перекладину. Плечо хрустнуло, боль такая, что заорал пуще прежнего, но зато о пол стукнулся не сильно. Так, чисто весь организм заныл, а могло ведь быть и гораздо хуже.
Поблагодарив бога, Лом подобрал рюкзак, собрал вещи, по полу рассыпавшиеся и, было, снова на лестницу полез, но тут крики стихли. Да, только что истошно завопил Семён и всё. Вместо криков яростный треск электричества и следом полная тишина. Лом с сомнением глянул на запертую комнату. На лестницу посмотрел, снова на комнату. И что-то буркнув под нос, сам поражаясь своему идиотизму, бросил все вещи на пол. Ещё раз назвав себя самого «чёртовым дебилом», Лом подошёл к двери. Взялся за ручку, отпустил и прижался к двери ухом. Тихо…, хотя нет, стонет вроде кто-то. Посомневавшись ещё пару минут, Лом таки взялся за дверную ручку и открыл.
В лицо ударил чернильно-чёрным дым. Лом отступил, дав этому дыму вырваться в главную комнату, и снова заглянул внутрь. Первое что он увидел, это горящий матрас и обуглившуюся тумбочку. Развернувшись на сто восемьдесят, рванул в ванную, вернулся с ведром — единственным на базе и вылил воду на кровать. Дыму стало заметно больше, но зато больше ничего не горело. Как только воздух немного очистился, старый солдат обнаружил на полу, два капитально прокопчённых почерневших тела. Одно, по формам и типажу, явно женское, вероятно Олино, ещё и слоем невесомого серого пепла покрыто. Второе — гигантская туша, ровных чёрных тонов. Когда попытался расшевелить (вдруг живой), обнаружил что такое оно только спереди. Со спины Семён остался бел и бледен як гриб с плохим названием.
Очухиваться он не желал, но сердце билось и дыхание наличествовало.
Проверять Олю, Лом не рискнул. Понимал что надо, что может быть ей нужна помощь, но страх не позволил подойти к ней ближе, чем на метр.
Впрочем, она вскоре сама пришла в себя.
Оля зашевелилась, пепел, покрывавший её с головы до ног, частично осыпался, наполнив помещение порхающими в воздухе хлопьями и на сером лице, открылись глаза — усталые, с ярко-синими зрачками. Девушка открыла рот, поперхнулась, выплюнула серый сгусток. Устало, даже виновато, глянула на парализованного её пробуждением Лома и ворчливо так, проговорила:
— Ебучий сука Выброс.
Лом выдохнул и сел на пол. Его как-то неожиданно покинули силы. Честно говоря, он искупался в ледяном поту, когда Оля пошевелилась. В-первый миг, убежать было хотел, да ноги со страху отказали. А теперь накатила волна такого облегчения, что даже сравнить не с чем.
— Пиздец гнёздышку. — Уныло добавила Оля, оглядев комнату, ноне раскрашенную в чёрно-серые тона. Кивком, от которого серых хлопьев в воздухе прибавилось, указала на Семёна. — Живой?
— Угу. — Ответил Лом, сглотнув комок, подступивший к горлу. — Вроде.
— Хорошо. — Кивнула девушка, поднимаясь на ноги. — Заебусь я одна тут убираться.
В общем, так очень по-своему, по сталкерски, выразила необыкновенную радость и счастье от того, что все живы. Поднявшись, она посмотрела на стену, из которой недавно лился призрачный голубоватый свет. Там теперь кроме вмятин, имелась внушительных размеров дыра.
— Повезло. — Едва слышно прошептала она. Старый солдат согласно кивнул — ей действительно сильно повезло, что в этой стене было что-то, что помогло ей вернуть прежний облик. Однако девушка повернулась к нему и с весьма задумчивым взглядом проговорила. — Как же Лом вам охуенно повезло. Отвечаю ребята, я не помню, что бы там был какой-то арт. Чья-то заначка, спасла ваши жопы.
И вышла из комнаты. Вскоре в ванной зашумела вода. А Лом так и сидел на полу, рядом с Семёном и бледный весь, смотрел, как в воздухе кружатся серые хлопья…
В общем, то утро не задалось с самого начала. Лом весь день ходил, словно после наркоза и упорно игнорировал тряпку с ведром, аккуратно поставленные Олей у двери её общей с Велесом комнаты. На Семёна надежды никакой — вследствие несчастного случая…
— Что??? — Воскликнул Лом, за обеденным столом, когда Оля так охарактеризовала минувшие события. — Несчастный случай? Да это блядь пиздец какой-то был! Это блядь…
— Короче! — Рыкнула Оля в ответ. — Хоть апокалипсисом назови — было и блядь прошло, всё! Базар окончен. Забыли нахрен.
Однако она и сама понимала, что такое ни Лом, ни Семён забыть ещё долго не смогут. Сёма…, как только он очнулся, Оля лично рассказала, что случилось в это утро на базе, рассказала о том, как в её жизни появилось нечто, ею называемое Серой подругой, и почему они с Ломом смогли остаться среди живых. Лом слушал, затаившись у двери, что не ускользнуло от почти звериных чувств бывалого сталкера, но виду Оля не подала, даже слегка повысила голос, что бы и он услышал всё. Вот так, оба новых обитателей базы, узнали некоторые не совсем приятные подробности о своих соседях. Семён надо сказать, после разговора испытал явное облегчение. Чем немало удивил Олю. Собственно, больше её удивило объяснение данное Семёном.