адала провокационный вопрос. Но если изучить и всесторонне рассмотреть наиболее смущающие детали этого явления, то может оказаться, что сексуальные «утиные истории» помогают глубже проникнуть в самую суть отношений между полами, природы полового влечения, половой автономии самок и эволюции красоты в живом мире.
Любовные утиные драмы невольно вызывают в памяти древнегреческий миф о Леде и Лебеде, согласно которому Зевс овладел прелестной юной красавицей Ледой, приняв обличье лебедя. Этот миф привлекал внимание многих художников и поэтов, от греческих мастеров до Леонардо да Винчи и Уильяма Батлера Йейтса. Хотя это мифическое совокупление часто называют «изнасилованием Леды», но обычно в его художественных изображениях и описаниях присутствует некая сексуальная двусмысленность, в которой взаимное влечение сочетается с внезапностью и бурностью самого акта. Возможно, греки интуитивно подозревали, что в половой жизни водоплавающих птиц есть нечто интригующее. И в этом случае они были совершенно правы, поскольку вся эволюционная значимость социального аспекта в сексе уток еще только начинает приоткрывать для нас свои истинные масштабы.
Однажды пасмурным зимним днем 1973 года я, тогда еще двенадцатилетний мальчик, отправился на свою первую бердвотчерскую экскурсию на океан. Я стоял на берегу реки Мерримак близ Ньюберипорта, штат Массачусетс, чуть выше того места, где она впадает в залив. Заработав кое-какие деньги доставкой газет и подстриганием соседских газонов, я как раз недавно обзавелся своей первой подзорной трубой для наблюдения за птицами на большом удалении и теперь с восторгом смотрел в нее на уток, чаек, гагар и прочих околоводных птиц в этом знаменитом месте паломничества бердвотчеров. Стояла холодная февральская погода, вода у берега и в самых тихих заводях схватилась льдом, но я пребывал в полной эйфории. С моего места я хорошо видел плотные стаи уток, которые, натужно молотя лапами, боролись с сильным отливным течением.
Сканируя окрестности через подзорную трубу, я сразу же обнаружил новый для себя вид – стаю из пары десятков гоголей (Bucephala clangula). Селезни были с глянцевито-черной спиной, снежно-белыми боками, брюхом и грудью и блестящей, радужно отливающей зеленой головой. На каждой зеленой щечке красовалось большое круглое пятно белого цвета. На темной голове заметно выделялись светлые золотисто-желтые глаза. Уточки выглядели куда скромнее – с тусклыми, сероватыми боками и шеей и бурой головой, но с такими же яркими желтыми глазами.
По каким-то причинам – которые стали ясны мне лишь много лет спустя – селезней в стае было гораздо больше, чем уточек. Примерно на пару дюжин птиц приходилось от силы пять-шесть самок. Я наслаждался зрелищем, наблюдая, как они кормятся, ныряя и снова выныривая на поверхность, как вдруг один из самцов вытянул голову вверх, а потом запрокинул ее назад, почти касаясь затылком надхвостья. Продолжая держать голову в этом неудобном положении, он приоткрыл направленный в небо клюв, после чего вернул голову в нормальную позицию, слегка поводя ею из стороны в сторону. Вскоре к нему присоединились другие самцы, и немного погодя вся часть стаи, представленная селезнями, развила кипучую активность, гоняя друг друга и пытаясь занять наиболее выгодное место поближе к самкам. Если бы в тот день я находился к ним поближе, то непременно услышал бы скрипучий, состоящий из двух нот брачный зов селезней, который они издают при запрокидывании головы. Кроме того, селезни демонстрировали и другие элементы своего брачного танца, которые получили вполне подходящие к ним «мореходные» названия вроде «бушприт» и «топ-мачта». При «бушприте» самец плавает, вытянув шею и направив клюв вперед и вверх, а исполняя «топ-мачту», он держит голову высоко поднятой, а затем опускает ее и вытягивает вперед над поверхностью воды. Несмотря на мороз, все собравшиеся в тот день на реке гоголи неутомимо ухаживали за самками – как и полагалось. Им предстояло заниматься этим все зимние месяцы, до самого их возвращения к гнездовьям на лесных озерах в северной части Канады.
Эта памятная экскурсия стала моим первым знакомством со сложной социальной жизнью уток. Во всем этом семействе водоплавающих самцы демонстрируют весьма зрелищные брачные танцы. Они могут заметно различаться у разных видов, но обычно представляют собой последовательность очень характерных поз и движений, причем каждый элемент длится от силы несколько секунд.
Последовательность движений в демонстрации «запрокидывания головы» у самца гоголя
Самцы могут повторять их по много раз кряду, но в целом базовые элементы этих демонстраций довольно просты, а поскольку почти у всех уток они происходят в воде, то обычно им сопутствуют активное плавание, шлепанье лапами и всплески.
У некоторых видов уток демонстрационный репертуар включает очень необычные и даже комичные формы поведения, как, например, у самца американской савки (Oxyura jamaicensis), который напоказ самкам «пускает пузыри». Задрав хвост вертикально вверх, он раздувает шею и грудь, заполняя воздухом особые карманы по обеим сторонам пищевода, а затем, часто наклоняя голову, стучит своим бледно-голубым клювом по рыжевато-коричневой груди, издавая глухую «барабанную дробь». При этом его грудное оперение выпускает множество пузырьков воздуха, вспенивающих поверхность воды. Барабаня по своей груди с возрастающей скоростью, селезень делает 10–12 ударов и завершает все выступление вибрирующим, стонущим звуком, похожим на тот, который издает лопнувшая пружина заводной игрушки. Все вместе – перья, позы, барабанная дробь, вокализация и пузыри – придает демонстрации самца зрелищность, которая не может не привлечь внимания.
Особенно примечательный пример утиных брачных танцев являет своеобразная пантомима самца очаровательной миниатюрной утки мандаринки (Aix galericulata), обитающей в Евразии. У многих уток в брачном поведении присутствует притворная чистка[152], когда они с нарочитой увлеченностью то и дело перебирают клювом перья на спине. Однако самец мандаринки сочетает эту притворную чистку с таким же притворным питьем воды, которое на первый взгляд выглядит не как ритуал ухаживания, а как демонстрация полнейшей неловкости и неспособности напиться, не облившись с ног до головы. У мандаринки притворная чистка смотрится особенно выразительно благодаря необычной форме перьев на проксимальной части крыла: эти яркоокрашенные в красно-коричневый цвет перья стоят вертикально, возвышаясь над поверхностью спины. «Назначение» этих перьев становится ясным лишь во время ритуала притворной чистки, когда самец, повернув голову назад и дотянувшись до спины (обязательно держась боком к самке), прячет ярко-розовый клюв за поднятыми перьями, так что самке виден только его глаз – это немного напоминает детскую игру в «ку-ку», когда родитель прячет лицо в ладонях, выглядывая из-за них одним глазком.
Я мог бы продолжать и продолжать. Но при всем разнообразии брачных ритуалов водоплавающих птиц у них есть одна общая черта: эволюция этих ритуалов шла путем выбора полового партнера самкой. Самцы пускаются на все эти забавные ухищрения ради того, чтобы их выбирали чрезвычайно придирчивые самки.
Внимательно наблюдая за демонстрациями селезней, самки принимают решение, с каким именно самцом им спариться. У многих видов, например у гоголя, самки выбирают себе пару на зимовках. После этого они остаются вместе до конца зимы. Копуляции при этом не происходит, поскольку ни самцы, ни самки к ней физиологически не готовы. Годовой цикл половой активности у птиц напоминает крутые гормональные «американские горки», подъемы и провалы которых связаны с временами года. Зимой птицы совершенно асексуальны, а всего через несколько месяцев, весной, их гонады увеличиваются в тысячи раз, и наступает пора спаривания. С приближением брачного сезона установившаяся пара вместе совершает перелет к месту гнездования, где самец продолжает свое ухаживание, а также охраняет самку от посягательств со стороны других самцов. После бурных брачных танцев птицы спариваются прямо на воде. Самка подает сигнал о своей готовности к копуляции особой «позой соблазнения», при которой она вытягивает шею вперед, держа тело горизонтально, и задирает хвост.
Ритуал притворной чистки у самца мандаринки
Почему самки уток так разборчивы в выборе партнера? Потому что они могут себе это позволить. Помните, я упоминал, что виденные мной самки гоголя были окружены намного превосходящими их в числе самцами? У большинства видов утиных соотношение полов сильно смещено в сторону самцов, так что самкам предоставляется широкий выбор потенциальных партнеров. Имея такое богатство возможностей, самки приобрели особую придирчивость в оценке разноцветного оперения самцов, экстравагантных брачных танцев и сложных, иногда весьма причудливых акустических сигналов. А поскольку многие утки вступают в пору ухаживания задолго до весеннего периода спаривания, у самок есть отличная возможность очень тщательно подойти к своему выбору и всесторонне оценить достоинства доступных самцов.
Казалось бы, для самок все складывается наилучшим образом. Но, к сожалению, у утиного секса есть и темная сторона.
Хотя некоторые виды водоплавающих птиц, например канадская казарка, тундровый лебедь или каменушка, образуют устойчивые моногамные пары, в которых оба родителя помогают друг другу защищать гнездовой участок и растить птенцов, у большинства уток – в частности, у кряквы, о которой меня спрашивала собеседница за тем памятным ужином, – семейная жизнь устроена иначе. От видов с крепкими брачными узами их отличает прежде всего то, что эти виды нетерриториальны. Они гнездятся в местах высокой концентрации пищевых ресурсов, где плотность популяции вида настолько высока, что отдельные пары не могут обзавестись собственными кормовыми участками. А поскольку они нетерриториальны, то их половые и социальные взаимоотношения ожидаемым образом устроены не так, как у территориальных видов.