рое мы наблюдаем в современном человечестве.
Не ставя себе целью рассмотреть эту сложность во всей ее полноте, я хотел бы сосредоточиться на тех аспектах этого биологического и культурного сплетения, рассмотрение которых может оказаться наиболее продуктивным именно с позиций эстетической эволюции. В частности, я намерен остановиться на эволюционных изменениях человеческой сексуальности, которые пришлись на период между филетическим расхождением наших предков с предками шимпанзе и возникновением сельского хозяйства (и, возможно, связанного с ним материального достатка) около 15 тысяч лет назад (второй этап эволюции).
Даже в этом ограниченном контексте человеческая сексуальность предстает необычайно сложной. Ее формирование протекало под действием (причем нередко одновременным) сразу многих механизмов полового отбора, в числе которых можно назвать следующие:
• конкуренция между самцами,
• конкуренция между самками,
• взаимные половые предпочтения декоративных половых признаков, общих для обоих полов;
• предпочтения самками брачных демонстраций самцов,
• предпочтения самцами брачных демонстраций самок,
• сексуальное принуждение со стороны самцов,
• сексуальное принуждение со стороны самок,
• сексуальный конфликт.
Учитывая разнообразие и сложность этих механизмов полового отбора, неудивительно, что наши размышления о сексуальной эволюции человека зачастую столь извилисты и путаны. Откуда же нам начать? Поскольку моя цель состоит в том, чтобы исследовать влияние эстетического отбора на эволюцию человека, давайте сосредоточимся на рассмотрении тех декоративных признаков, которые, скорее всего, эволюционировали путем выбора половых партнеров. До сих пор мы обращали внимание главным образом на предпочтения самок в отношении брачных украшений самцов, поскольку у птиц, как уже не раз говорилось, именно самки являются движителями полового отбора и эволюции крайних форм красоты. Однако для нас очевидно, что у человека, как и у некоторых птиц (например, тупиков или пингвинов), выбор полового партнера осуществляют и самцы, и самки.
Итак, мы начнем с рассмотрения тех половых признаков человека и предпочтений их, которые сформировались в результате взаимного отбора партнеров – этот отбор работает примерно так же, только в итоге оба пола приобретают одни и те же признаки и предпочтения. Дарвин предположил, что почти голая кожа у человека – то есть эволюционная редукция волосяного покрова на теле – возникла как эстетический признак в результате полового отбора. Альтернативная точка зрения предполагает, что редукция волос на теле могла произойти как адаптация к более эффективному охлаждению тела[244] при беге на длинные дистанции. Но независимо от того, является исчезновение волос на теле эстетическим или адаптивным признаком, совершенно очевидно, что другой уникальный признак человека – сохранение специализированных участков оволосения в подмышечных впадинах, на лобке, коже головы и над глазами – является орнаментальным. И тот факт, что эти участки имеются у представителей обоих полов (что в биологии называется половым мономорфизмом), однозначно подразумевает, что они возникли под действием взаимного полового отбора – точно так же, как яркая окраска клюва и оперения у самцов и самок тупиков, пингвинов, попугаев и туканов. Гипотезу, согласно которой подмышечные и лобковые волосы эволюционировали как сексуальные сигналы, подтверждает и то наблюдение, что эти признаки не развиваются до достижения полового созревания. Вероятно, эти необычные участки волосяного покрова эволюционировали как средства феромональной сексуальной коммуникации между партнерами, широко распространенной у млекопитающих.
Подмышечные впадины и лобок являются местом «культивации» эстетически привлекательных сексуальных запахов за счет комбинации кожной секреции и микробной флоры. Человеческая кожа представляет собой сложную экосистему, включающую большое разнообразие микроорганизмов, многие из которых эволюционировали вместе с человеком. Как писала ученый-микробиолог Элизабет Грайс и ее коллеги[245], «влажные, покрытые волосами подмышечные впадины находятся совсем близко от сухих и гладких предплечий, однако эти две ниши экологически различаются не меньше, чем тропические дождевые леса и пустыни». Действительно, некоторые из этих экологических различий с большой вероятностью коэволюционировали как эстетические признаки. (Дальнейшие исследования микробиоты подмышечных впадин и лобка должны быть направлены в том числе и на выявление вклада кожной микрофлоры в формирование телесных запахов; это позволит положить начало новому и необычайно интересному научному направлению – коэволюционной микробной эстетике человека.)
Предпочтения самцами брачных украшений самок – редкое явление среди приматов, эволюционировавшее только в «человеческой» ветви Древа жизни. Сам факт, что самцы имеют строгие декоративные предпочтения, как будто противоречит одной из самых скучных и избитых истин эволюционной психологии: поскольку сперма обильна и обходится дешево, тогда как яйцеклетки редки и дороги, то мужчины сексуально расточительны, а женщины – сексуально избирательны и неприступны. Проблема данного стереотипа заключается в том, что он крайне слабо отражает реальную картину человеческого поведения. Несмотря на эту адаптивную концепцию мужского распутства и женской сдержанности, среднее число половых партнеров в жизни мужчины и в жизни женщины[246] не так уж сильно различается – по крайней мере, в западном обществе.
Кроме того, декларируемое неограниченное стремление к сексу с незнакомцами тоже вряд ли имеет отношение к эволюционной истории человека. До тех пор пока относительно недавно – всего несколько сотен поколений назад – развитие сельского хозяйства не привело к увеличению плотности населения, группы людей были настолько малы и так разобщенны, что случайные сексуальные контакты между чужаками должны были случаться исключительно редко, если только не считать войн. Поэтому половое поведение мужчин едва ли могло эволюционировать в направлении отбора секса со случайными посторонними женщинами. По сути дела, оно эволюционировало ровно в противоположном направлении – в направлении избирательности.
Подтверждением тому может служить принятое в нашей культуре отношение к героям-любовникам. Джеймс Бонд и Дон Жуан вызывали бы куда меньше интереса и восхищения, если бы занимались сексом с любой женщиной, которая попадалась им на пути. Но Джеймс Бонд и Дон Жуан именно потому считаются воплощением мужских сексуальных фантазий, что они добивались успеха не просто у множества женщин, а у большинства наиболее привлекательных женщин. В самом деле, сексуальная избирательность Джеймса Бонда стала причиной множества шуток в связи с полным отсутствием у него интереса к мисс Манипенни – весьма хорошенькой и на все согласной секретарше: несмотря на ее привлекательность, она слишком доступна, чтобы стать предметом мужских сексуальных фантазий, главная черта которых – избирательность.
В отличие от людей все прочие человекообразные обезьяны проявляют ничем не скованный сексуальный аппетит, не позволяющий самцам отвергнуть ни одну фертильную самку. Самцы гориллы, шимпанзе и орангутана охотно пользуются каждой открывшейся возможностью сексуального контакта. Мужчины в этом смысле очень от них отличаются. Сексуальная избирательность мужчин – это, несомненно, продвинутый эволюционный признак, возникший исключительно в человеческой ветви гоминид (второй этап эволюции). Таким образом, в противоположность настойчивому стремлению психологов-эволюционистов найти оправдание мужской сексуальной «всеядности» на самом деле мы нуждаемся в эволюционном объяснении совершенно обратного.
Эволюционное объяснение сексуальной избирательности мужчин действительно существует. Оно весьма глубокое и имеет отношение к уникальным качествам, которые и делают нас людьми, – мы будем подробнее говорить о них в главе 10. Сейчас же достаточно сказать, что данная избирательность связана с тем фактом, что, в отличие от самцов человекообразных обезьян, мужчины вносят значительный вклад в заботу о своем потомстве: они тратят ресурсы, время и энергию на защиту, выкармливание и социализацию своих детей. Когда особенности размножения вида подразумевают такого рода отцовскую заботу, самцы ожидаемо должны приобрести избирательность[247] к самкам, с которыми они намерены заводить общее потомство. Именно это мы и наблюдаем: эстетические сексуальные предпочтения у мужчин эволюционируют вместе с возрастанием отцовского вклада в заботу о потомстве (эти приобретения также относятся ко второму этапу эволюции). Результатом такой сексуальной избирательности мужчин явилась коэволюция декоративных половых признаков у женщин, таких как постоянно увеличенные грудные железы и характерная форма тела, чего совершенно не наблюдается у других видов гоминид.
Увеличенные грудные железы, относительно узкая талия и широкий таз, отложение жировой ткани на бедрах и ягодицах – все это продвинутые признаки, приобретенные женщинами после расхождения филетических ветвей человека и шимпанзе, а потому требующие эволюционного объяснения. Сразу подтвердим, что в своем исходном состоянии эти признаки находятся под сильным влиянием естественного отбора. Широкий таз необходим для рождения детей, у которых в ходе эволюции голова сделалась значительно крупнее, чем у наших родичей-обезьян. Молочные железы необходимы для секреции молока, за счет которого происходит выкармливание детей на первых порах жизни. Значительные жировые запасы адаптивны и подлежат естественному отбору, поскольку доступность пищевых ресурсов ограничена и непредсказуема – какой она и была на протяжении большей части эволюционной истории человека. Однако за счет полового отбора каждый из этих признаков