[252], что женщины предпочитают мужские лица с промежуточными или даже «фемининными» чертами, а результаты одной из работ говорят о том, что женщинам больше нравится легкая щетина[253], нежели максимально мужественная окладистая борода. Согласно горстке единичных исследований, на которые ссылаются Гэнгстад и Шейд, такие женские предпочтения черт лица хорошо согласуются с тем, какие признаки мужской фигуры женщины находят более привлекательными. Как выяснилось, больше всего им нравятся худощавые, хоть и мускулистые мужские фигуры с широкими плечами и V-образным торсом, а меньше всего – коренастые фигуры с избыточно развитыми мышцами.
Эти данные представляют некоторую загадку для адаптационистов, поскольку маскулинные признаки предположительно служат индикаторами силы и доминирования, которые должна предпочитать любая рассудительная, заботящаяся о будущем здоровом потомстве женщина. Разумеется, существование маскулинных признаков внешности вопреки женским сексуальным предпочтениям можно объяснить их эволюцией благодаря действию механизма конкуренции между самцами за половых партнеров и социальный статус, а не за счет механизма полового отбора. Психологи-эволюционисты также выдвинули предположение, что женщины отдают предпочтение мужчинам с менее выраженными маскулинными чертами, потому что некоторая фемининность облика подразумевает, что такие мужчины способны на больший вклад в заботу о своих детях. Правда, никто так и не растолковал, почему из мужчин, имеющих высокий уровень тестостерона, выступающие челюсти и мощные брови, получаются худшие отцы. Вероятно, это считается само собой разумеющимся.
Одна из возможных причин, почему психологи-эволюционисты испытывают такие трудности с объяснением явных несообразностей в сексуальных предпочтениях женщин, заключается в том, что их концепция «сексуальной ценности» слишком узка, чтобы вобрать в себя всю реальную многомерность критериев, по которым человек выбирает себе партнера. В сущности, «сексуальная ценность» – это принятое в науке обозначение того, что в культурологии называют «мужской взгляд»[254], то есть точка зрения, при которой женщина и женское тело воспринимаются исключительно как объект мужского эротического вожделения и подчинения. Действительно, принятые в эволюционной психологии методы изучения сексуальной привлекательности женщин почти всегда основаны на том, что молодые мужчины в буквальном смысле слова глазеют на сгенерированные на компьютере изображения женских лиц и тел. Стоит ли после этого удивляться, что предложенная концепция едва ли годится на роль инструмента познания сексуальных предпочтений женщин! Материализуя «мужской взгляд» в качестве адаптации, психологи-эволюционисты, строго говоря, возводят сексистские предрассудки в ранг эволюционной биологии человека, но совершенно не в состоянии объяснить половые предпочтения второй половины человечества.
При этом они полностью упускают из виду социальную сторону половых отношений, которая чрезвычайно важна при выборе партнера у человека. В самом деле, социальные взаимодействия играют ключевую роль в том, как мы испытываем сексуальное влечение, с кем мы вступаем в половые контакты и как мы влюбляемся. Новые исследования в области экспериментальной социальной психологии показали, что наши социальные взаимоотношения друг с другом потенциально имеют больший вес, чем информация, которую мы получаем друг о друге только за счет зрения. В частности, психолог Пол Иствик в своей работе сосредоточился на том, каким образом социальные взаимодействия меняют восприятие[255] сексуальной привлекательности. Благодаря серии экспериментов и метаанализу накопленных наукой данных Иствик и его коллеги подтвердили то, что мы и так прекрасно знаем из личного опыта: наше восприятие сексуальной привлекательности меняется по мере того, как мы все ближе узнаем друг друга.
До возникновения каких-либо социальных отношений люди склонны полагаться на свое первое (то есть поверхностное, основанное только на внешности) суждение о сексуальной привлекательности других людей. Но как только у них появляется возможность взаимодействовать социально, они начинают отходить от своих первоначальных оценок и обращать внимание на личностные качества людей, которые для них особенно привлекательны. В конце концов это субъективное социальное восприятие оказывается гораздо существеннее для их оценки привлекательности потенциального партнера, нежели просто его физический облик. Пол Иствик и Люси Хант писали по этому поводу: «Такое индивидуальное восприятие характерных личностных черт непредсказуемо, но очень удачно, поскольку оно почти каждому дает свой шанс создать такие отношения, где оба партнера воспринимают друг друга как единственно желанных»[256]. Приятно сознавать, что в общем и целом люди способны находить свое социально сексуальное счастье с другими, несмотря на различия в их внешней привлекательности. Таким образом, «сексуальная ценность» вовсе не является универсальным и объективным критерием – она всего лишь субъективный и относительный опыт.
Исследования Иствика также показывают, что между мужчинами и женщинами нет существенных различий в том, в какой степени социальные отношения влияют на их оценки сексуальной привлекательности партнера. Те же парни, которые поставляют экспериментальный материал для эволюционной психологии, оценивая привлекательность образов женщин на экранах компьютеров, на самом деле ничуть не менее подвержены влиянию личностных качеств женщин, которые проявляются при социальных взаимодействиях. Одним словом, судя по всему, «мужской взгляд» также не является универсальным рецептом мужского личного счастья.
Вполне очевидно, что в реальном мире выбор полового партнера человеком осуществляется в сложном окружении индивидуумов, которые различаются между собой не только внешними данными, но и чертами характера и личности. Определяющим фактором здесь выступает то, что эволюция нашей способности к установлению все более сложных социальных взаимодействий друг с другом в итоге повлияла и на критерии, по которым мы выбираем себе сексуальных партнеров. С возникновением культуры, будь то материальная культура, речь или усложнение социальных связей, сформировалось и приобрело все большее значение новое измерение эстетики человеческой привлекательности – социальная личность. Все качества, составляющие эту личность, – юмор, доброта, эмпатия, чуткость, честность, верность, любознательность, самовыражение и так далее – сделались частью того, что влечет нас друг к другу. Действительно, вполне вероятно, что эти качества эволюционировали именно потому, что оказались привлекательными и помогали укрепить социальную стабильность сексуальных отношений. Влюбленность стала со временем все более сложной, не говоря уже о ее эмоциональной насыщенности и доставляемой ею радости, а возможно, и сердечной боли, поскольку она явилась результатом коэволюционного процесса – миллионов лет взаимного эстетического полового отбора. Хотя гориллы и шимпанзе тоже обладают социальными личностями, я не думаю, что они влюбляются так же, как люди, поскольку эти виды не прошли того коэволюционного пути, который прошли мы.
Принятая в эволюционной психологии концепция «сексуальной ценности» подразумевает, что нам достаточно взглянуть на изображение потенциального партнера и вынести ему оценку – «нравится» или «не нравится», – чтобы принять эволюционно оправданное решение. Возможно, поначалу это и весело, но не годится в качестве долгосрочной стратегии, поскольку достоинство партнера не может определяться по некой объективной шкале, основанной только на внешних признаках. Истинная «сексуальная ценность» проявляется лишь по мере более близкого узнавания друг друга и развития влюбленности, для чего в действительности требуется время. У современных молодых жителей больших городов времени всегда не хватает, в то время как выбор потенциальных сексуальных партнеров практически неограничен. Однако на протяжении последних миллионов лет своей эволюции люди по большей части жили небольшими популяциями, где сексуальный выбор был невелик, зато в их распоряжении было сколько угодно времени. И выбор полового партнера у людей эволюционировал именно в таких условиях, а не в похожих на современную ситуацию.
Истинная причина того, почему мужчины не могут похвастаться богатством морфологических декоративных признаков, заключается в том, что сексуальный выбор женщин в эволюции человека был главным образом ориентирован не на физические, а на социальные признаки. Это вполне логично, поскольку женщины, которые до относительно недавнего (в эволюционном масштабе) времени занимались исключительно заботой о детях, должны были больше интересоваться теми мужскими качествами, которые указывали бы на потенциальную устойчивость брачных отношений. В долговременной перспективе женщины приобрели тягу к таким мужчинам, которые обещают стать надежными партнерами для них и хорошими отцами для их детей. Хотя, конечно, это вовсе не означает, что им не приходится хорошенько поискать, прежде чем найти такого партнера.
Вместе с тем выбор женщинами полового партнера, по всей вероятности, сыграл решающую роль в эволюции главного полового признака мужского тела – а именно полового члена. Конечно, мы не можем рассматривать этот ключевой признак мужественности как «украшение», но, подобно женской груди, мужской пенис сформировался в эволюции под влиянием одновременно действующих механизмов естественного и полового отборов, поэтому необходимо четко разобраться, какие именно признаки развились под действием каждого из этих процессов.
Дарвин и сам испытывал трудности[257]