Рэд зачарованно смотрели, как доктор Монтеро извлекает череп из того, что казалось супом из гнилого китового жира. Этот фрагмент Марти посмотрел несколько раз.
Он откинулся в кресле и сказал:
– Можно с уверенностью сказать: это не утка.
– Если только череп не скормили акуле насильно, пока она была жива, или запихнули его ей в глотку, когда она уже сдохла, – заметила Рэд.
– Ты это серьезно?
– Нет.
– Остается один из двух сценариев. Череп принадлежал либо несчастному с синдромом Пфайффера, либо фантастическому существу, которое вошло в мифы и легенды почти всех мировых культур с момента зарождения цивилизации. Что об этом думаешь?
– Мое мнение что-то значит?
– Нет. Но мне любопытно.
Рэд нахмурилась.
– Иногда ты бываешь жутким козлом, Марти.
Он удивленно моргнул.
– Что? Почему? Пойми, твое мнение важно для меня. Но в общей картине оно не имеет значения, так? Как и мое, если на то пошло. Только наука покажет, человек это или нет.
– Ловко выкрутился, Русал.
Теперь нахмурился Марти.
– Хорошо. Давай разберемся с этим раз и навсегда. Прости меня, Рэд. Хорошо? Мне жаль, что я сразу не рассказал тебе, кто я такой. Тут не было ничего личного. Мне претит, что я стал известен как Русал. Ненавижу его. И не хочу иметь с этим дураком ничего общего. Наверное, я не стал тебе об этом рассказывать, потому что боялся: ты поведешь себя как остальные.
– Как именно?
– Будешь надо мной насмехаться. Обзывать меня Русалом. Что и делаешь со вчерашнего дня.
– Я бью в больное место по простой причине: ты мне солгал. Если бы ты сказал мне правду с самого начала…
– Какую правду, Рэд? – огрызнулся он. – И где я тебе солгал, если на то пошло? Я просто не рассказывал тебе про эту документалку. Если бы ты мне не сказала по каким-то своим причинам, что у тебя есть телешоу, я бы вряд ли стал поднимать по этому поводу хай.
– Это не одно и то же, Марти, сам прекрасно знаешь. Какое-то время ты был одним из самых известных людей на планете, по крайней мере одним из самых обсуждаемых. Наверное, этим следует поделиться с человеком, с которым трахаешься.
– Ты права, Рэд, – сказал он, понизив голос. – Мы трахаемся, и это все. Все, чем мы занимаемся. Трахаемся. Ты ясно дала понять, что кроме этого тебе ничего не нужно, поэтому странно, что ты так…
– Ясно дала понять? – бросила она. – Ты звонишь мне раз в неделю, а то и раз в две недели. Это на твоей совести, а не на моей.
– Почему на моей? Ты можешь звонить мне…
– Потому что ты мужчина, Марти! Ты должен звонить, искать меня. Таковы правила природы, начиная с самых мелких насекомых и заканчивая нами. Про ухаживание когда-нибудь слышал? Кстати, я тебе звоню. Например, позвонила вчера вечером, разве нет?
– К чему ты клонишь, Рэд? Хочешь, чтобы мы стали встречаться регулярно? Начать серьезные отношения, пожениться, завести детей? Ты этого хочешь?
Она сверкнула на него глазами.
– Господи, да ты и правда козел.
Она вскочила на ноги и выбежала из сарая.
Когда доктор Монтеро и Джеки вернулись, Джеки спросила:
– Где Рэд?
– Без понятия, – ответил Марти. Он стоял у стола для вскрытия и разглядывал череп.
– Она же не растворилась в воздухе, так?
Он пожал плечами.
– Пошла прогуляться. Куда именно, не знаю.
– Поссорились, что ли? Поссорились. Знаешь что, Марти? Я не виню ее за то, что она на тебя разозлилась. Я бы тоже разозлилась, если бы мужчина, с которым я встречаюсь, оказался доктором Джекилом и мистером Хайдом. Пойду ее поищу. В какую сторону она пошла?
– Направо, – отмахнулся он.
Когда Джеки ушла, доктор Монтеро сказала:
– У вас к женщинам свой подход, доктор Рассел.
Марти пропустил эту реплику мимо ушей и сказал:
– Пришлите мне, пожалуйста, на почту ссылку на это видео, когда будет возможность.
– Без проблем, – ответила она ему. – Что вы об этом думаете?
– Вскрытие вы провели очень профессионально, обнаружение черепа выглядит правдоподобным.
– Правдоподобным? – На ее лице появилась улыбка. – Конечно, оно правдоподобно. Это было настоящее вскрытие.
– Я имею в виду, что уже попадался на искусную мистификацию с русалками…
– И теперь мистификации вам мерещатся везде? Хочу сказать предельно ясно, доктор Рассел. Я и мои коллеги этот череп не подкладывали. Пятнадцать минут славы – нам это не нужно. Я не приглашала мисс Десилву приехать в Мириссу, она нашла меня сама. Думать, что я разработала какой-то сложный план, чтобы заманить сюда вас и запустить с вашей помощью рекламную утку, – это просто нелепо. И, кстати говоря, оскорбительно.
– Вы приписываете мне слова, которых я не произносил. И ничего подобного я не думаю.
– Знаете… я завидую вам, доктор Рассел. – Она взяла в руки череп и несколько мгновений молча изучала его. Когда она заговорила, казалось, что она обращается не к Марти, а к черепу. – Когда я была ребенком, у нас в подвале хранилось около сотни потрепанных журналов «Нэшнл джеографик». Я листала их часами напролет. И всегда представляла себя одной из этих ученых-авантюристов с фотографий – они путешествуют по всему миру и видят то, что никто другой никогда не увидит своими глазами. В старших классах я увлеклась морями и океанами, скрывающимися в них тайнами, и выбрала себе специальность: океанограф! Тут сочеталось все, что я любила: путешествия, открытия, тайны. – Она положила череп на стол. – К чему это я, доктор Рассел. Это было очень давно. Мне сорок три года, и волшебная жажда приключений, которой я когда-то дорожила, та волшебная вера в то, что за каждым углом и под каждой волной меня ждут нераскрытые тайны, – все это безвозвратно осталось в прошлом. Не знаю, куда оно исчезло, но его больше нет. – Она чуть улыбнулась ему. – А у вас все по-другому, правда? Мир в ваших глазах по-прежнему загадочен и чудесен. Ведь так?
– Потому что я верю в русалов?
– Потому что вы верите в нечто… нечто фантастическое… да.
Марти на миг задумался: это комплимент или скрытое оскорбление?
– Вы хорошо знаете, доктор Монтеро, что морская биология – это математическая и топографическая карта, или модель океанов и всего, что в них находится. A личные убеждения ученого по поводу этой модели ничего не значат. Важно другое: ученые помогают сделать эту модель более точной, раскрывая все больше ее параметров, а значит, расширяют знания и приближают истину. Именно это я и ищу: знания и истину. И не живу в мире фантазий, как Поллианна из детской книжечки. Я верю в русалов не потому, что хочу в них верить, из какого-то мальчишеского чудачества. Мои исследования дают веские доводы в пользу их существования, и я нарушу свой долг морского биолога и ученого, если брошу эту работу на полпути, независимо от того, каким будет конечный результат.
– Да, все ученые стремятся к знаниям и истине. Все ученые любопытны. Я лишь хочу сказать, что не все они одержимы страстью. Раньше страсть была свойственна и мне. Теперь… не очень. Именно это я имела в виду, когда сказала, что завидую вам. Я завидую вашей страсти.
– Спасибо, доктор Монтеро. Это очень мило с вашей стороны, и я ценю вашу откровенность.
– Давайте отбросим официоз. Я просто Эльза.
– А я – просто Марти.
– Мы пришли к общему знаменателю?
– Безусловно, – согласился он и добавил: – Раз мы слегка раскрылись друг перед другом, позволю себе задать несколько вопросов о видеозаписи вскрытия. В желудке акулы ты обнаружила китовый позвонок.
– Даже два. – Она подошла к стальным полкам и достала еще одну картонную коробку. – Хотя второй мы нашли уже после съемки, когда шумиха вокруг черепа утихла.
Она поставила коробку на лабораторный стол и открыла крышку.
Марти достал кость неправильной формы. Крупная, ничем не примечательная, явно китовая. Он положил ее назад в коробку.
– А еще какие-нибудь кости нашли после съемки?
– Боюсь, это все. Если это имеет значение, во время морфометрической оценки из глотки белой акулы мы с коллегой извлекли три колючки ската.
Марти поднял бровь.
– Три?
– Тут нет ничего необычного. Белые акулы неравнодушны к скатам.
– Но эта конкретная акула также была неравнодушна к русалам, и три колючки ската в этой связи – это очень интересно.
– Боюсь, я не понимаю.
– Можно взглянуть на колючки, Эльза?
Эльза достала с полок еще одну коробку, больше похожую на коробку из-под обуви, поставила ее перед Марти и сняла крышку.
Три колючки ската лежали на старой тряпке, чтобы не перекатывались. Внимательно оглядев каждую из них, Марти сказал:
– Ты заметила, что по ширине и длине они почти одинаковые?
– Почему тебе кажется это важным?
– Можно на минутку?
Он указал на стоявший здесь же микроскоп.
Она подошла к столу, отодвинула ноутбук и установила на место мощный тринокулярный микроскоп. Марти включил его и положил колючку ската на столик, так что основание оказалось прямо под объективом. Прижав глаза к двойному окуляру, он повернул одну ручку, затем другую, чтобы сфокусироваться на образце. Увеличил его, покрутив объектив, отрегулировал диафрагму, уменьшил свет.
И резко втянул в себя воздух.
Глава 9. Эльза
Эльза смотрела, как доктор Мартин Рассел с растущим волнением изучает под микроскопом каждую колючку ската. Когда он поднял голову и посмотрел на Эльзу, он сиял так, будто выиграл в лотерею.
– Ты меня заинтриговал, – признала она.
– Посмотри сама.
Он поднялся и жестом указал на освободившееся место. Она села и прижала глаза к окуляру микроскопа. Прошло несколько долгих секунд, и она спросила:
– Что, собственно, я должна увидеть?
– Инородную биологическую материю.
– В смысле, структуры с зеленой пигментацией?
– Да.
– Мембранносвязанные органеллы. Яркие хлоропласты. Цепочки клеток. – Она сделала паузу, чуть смутившись. – Это зеленые водоросли, Марти. И что?