– Она была волосатым приматом, похожим на шимпанзе, с черепом, челюстями и зубами, больше похожими на обезьяньи, чем на человеческие. Руки длинные и сильные, пальцы изогнуты, ноги короткие, плечи узкие – все приспособлено для лазания и добывания пищи в ветвях деревьев. Но ее главная особенность: это самый древний из известных двуногих гоминин. Таз, колени и лодыжки предназначены для прямохождения.
– Наш самый древний предок, – сказала Пип, надувая розовый пузырь из жевательной резинки.
– Ну, наверняка мы этого не знаем, – уточнил Марти. – Эволюция, приведшая к появлению человека, шла нелинейно. Самые разные гоминины жили бок о бок. Между видами были вариации, скрещивания, эволюционные эксперименты, вымирания. Когда обнаружили Люси, было известно около семи ранних гомининов. Сейчас их не менее двадцати, и их число растет. Но вид Люси, безусловно, хороший кандидат на роль прямого предка гомо сапиенс – и такой же хороший кандидат на роль прямого предка русалов.
Эльза нахмурилась.
– Потому что двуногая? Или я что-то упускаю, Марти? Я правильно поняла, что у русалов были хвосты, как у рыб, чтобы плавать, а не ноги для ходьбы.
Пузырь Пип лопнул.
– Иду на кухню, сделаю сэндвич, – объявила она, вынула изо рта жвачку и приклеила ее к крышке банки из-под пепси. – А Марти пусть дудит вам в уши, доктор Монтеро. Мне уже продудел все что можно.
– В уши не дудят, Пип, а жужжат. Прости, что меня взволновало крупнейшее научное открытие века.
Ухмыльнувшись, Пип вскочила со стула и вышла из сухой лаборатории.
– Она все время путает идиомы, – сказал Марти, – и мне кажется, это она специально. О чем мы говорили?
– Ты утверждал, что вид Люси хороший кандидат в предки русалам… потому что они двуногие?
– Давай немного контекста, – пустился в объяснения Марти. – В эпоху плиоцена, примерно от пяти до двух с половиной миллионов лет назад, климат в Восточной Африке постепенно менялся, становился суше и холоднее, и лесные массивы сокращались. И видам, обитающим на деревьях, как Люси, становилось труднее добывать пропитание. Чтобы выжить, им пришлось приспосабливаться. Возможно, двуногость развилась на деревьях, чтобы двигаться по ветвям – на четвереньках по деревьям не очень-то полазишь. Однако, как известно, у прямохождения оказалось много преимуществ и на земле. Австралопитеки могли видеть хищников над высокой травой, лучше перемещались на открытой местности, например в ширившейся саванне. Последнее было особенно важно – в поисках пищи они могли уходить все дальше и дальше. До самого…
– До самого океана, – закончила Эльза.
Марти кивнул.
– Теперь ты понимаешь. Но двуногость не просто привела австралопитеков к океану, благодаря ей они стали там процветать. Прямохождение позволяло держать голову над водой, когда они искали пищу на мелководье. А моторика рук позволяла пользоваться каменными орудиями, чтобы раскалывать моллюсков.
– Если верить твоей теории о водных обезьянах, они со временем все лучше адаптировались к жизни в воде, одна группа вернулась на сушу и передала свои характеристики потомкам, вплоть до нас, а другая осталась в океане и превратилась в полностью водных млекопитающих.
– Так точно, моя дорогая.
– Но с какой стати одна группа вернулась на сушу? В океане пищи больше, конкуренция меньше, – зачем возвращаться на сушу, где в конечном итоге тебя ждет вымирание?
– Скорее всего, менялась окружающая среда. Другая причина – они научились управлять и пользоваться огнем. Тепло, свет, защита от хищников, возможность создавать новые орудия для охоты, по-новому готовить пищу. Другими словами, благодаря огню жизнь на земле вдруг стала гораздо более привлекательной.
– Правда, огонь открыли не австралопитеки, а гомо эректус.
– Нет. Недавно появились доказательства, что ранние гоминины укрощали огонь еще два миллиона лет тому назад. Австралопитеки вымерли миллион девятьсот тысяч лет тому назад. Значит, австралопитеки, вернувшиеся из воды на сушу, какое-то время могли пользоваться огнем, а уже потом их вытеснил род гомо.
Эльза на время перестала играть роль адвоката дьявола и постаралась переварить все, что сказал доктор Рассел. Первое, что пришло ей в голову в наступившей тишине: в этом что-то есть. Все сходится. Только… принять это невозможно. Марти пристально наблюдал за ней. Ему все это казалось более чем возможным, он ждал, каким будет ее вердикт. Она прижала руки к щекам, коснулась пальцами висков.
– Я пытаюсь во все это поверить, Марти…
– Не надо пытаться, Эльза. Подход совершенно научный, сначала гипотеза, потом тесты и анализ. Вот результат анализа ДНК!
Он ткнул пальцем в компьютерный монитор.
– Это твой результат, Марти. Только твой. Нужно подтверждение, независимая экспертиза.
– Да, разумеется. Именно поэтому Пип завтра утром отправит пробы в три лондонские лаборатории. Когда они дадут подтверждение…
– Скептиков все равно будет много, – перебила его Эльза. – Ученые, профессура – скажут, что это подделка, очередной пилтдаунский человек. Особенно с учетом того…
Она остановилась.
– С учетом чего, Эльза? – В глазах Марти вспыхнул нехороший огонь. – С учетом моего участия в документалке на «Нетфликсе»? А вот хрен им в дышло! Тут совсем другая история. Если они этого не поймут, значит, хрен с ними, всеми сразу!
Эльза на шаг отступила, удивленная и даже слегка испуганная такой вспышкой ярости. Марти тут же смягчился.
– Извини. Прости меня. Я просто… – Он покачал головой. – Просто… Наверное, ты права. Скептики найдутся всегда. Что бы я ни напечатал, что бы ни доказал, скептики не поверят. А я всегда буду Русалом, черт бы его драл.
Он вдруг словно постарел и стал похож на усталого, вышедшего в тираж ученого, которого изрядно потрепала жизнь и которому здорово досталось от коллег.
– Вы пойдете назад в Коломбо? – спросила она, чтобы сменить тему. Он моргнул.
– Назад в Коломбо? Господи, нет! Моя работа здесь только начинается! Завтра буду искать шкипера, который управлял лодкой, подцепившей белую акулу.
Эльза нахмурилась.
– Зачем?
– Русалы, как и мы, – животные общественные, так я полагаю. Где один, там должны быть и другие. И если акула съела одного из них, где же, как не там, искать остальных?
– Ты собираешься искать живых русалов?
Она не могла скрыть удивления.
– Естественно. Зачем вообще я это судно построил? Мы с Пип ищем живые особи вот уже три года. До сих пор вслепую, признаю. Но если сузить поиски до зоны, где русала съела акула…
– Хорошее место для начала поисков, – согласилась она. – Если только акула, полакомившись русалом, не уплыла в другое место. Ведь сожрать его она могла за десятки миль от места, где попалась на крючок.
– Могла, но это маловероятно. Вот вопрос: почему в желудке был только череп? А где туловище? Куда оно девалось?..
Этот вопрос Эльза себе тоже задавала, но ответ нашла сразу же. Вокруг желудка белой акулы – секреторные клетки, некоторые из которых вырабатывают соляную кислоту, позволяющую размельчать кости. У крупных животных, таких как люди, соотношение костей и мышц к жиру таково, что, переварив их, акула не получает серьезного калорийного эффекта. Поэтому все случаи нападений белых акул на людей сводятся к пробным укусам: они сразу же понимают, что есть людей им невыгодно. Если считать, что физиологически русалы схожи с людьми, тогда весьма вероятно, что, проглотив русала, большая белая в течение суток освободила от него свой желудок.
– Она его просто отрыгнула, – сказала она. – И хотела отрыгнуть череп, когда попалась на крючок.
– Если считать, что полностью освободить желудок акулы от непереваренной массы можно примерно за три дня, обычно не дольше, можно предположить, что белая акула напала на русала за трое суток до того, как попалась рыбакам. Это очень много времени.
– Впечатляющая дедукция, Марти. Только три дня – это очень много времени. А белые акулы плавают быстро.
– Верно. Но ты же лучше меня знаешь, что их перемещения достаточно предсказуемы. Часто они месяцами охотятся в одном месте, а потом направляются в другую часть океана, за сотни, а то и тысячи километров. Ты замеряла при вскрытии запас липидов в печени?
Эльза кивнула.
– Почти предельный уровень.
– Вот, пожалуйста! – восторжествовал Марти. – Липиды – это топливо, когда акула мигрирует на большие расстояния. Значит, когда ее поймали, она не мигрировала, скорее, рыскала в поисках пищи у побережья. Значит, за трое суток не могла уплыть далеко. Много ли рыбацких катеров сдают в аренду на побережье?
– Думаю, сотни, – ответила она. – Только у Мириссы их не меньше дюжины. Но кажется, я могу помочь вам сэкономить время. – Она сделала паузу. – Я знаю, где акула попалась на крючок.
Глава 12. Марти
– Она была меченая! – воскликнул Марти, повторив только что сказанное Эльзой.
Это была вторая прекрасная новость за сегодняшний день, невероятное везение! За последние два года, посвященные поискам русалов, он привык к череде разочарований и неудач. Неужели звезды наконец расположились благоприятным для него образом?
– Ее пометили мои коллеги из Центра экологии акул, – пояснила Эльза. – Мы регулярно метим несколько видов акул, чтобы определить пути миграции, где они кормятся в разное время года, как ведут себя в течение дня.
– Метка акустическая или спутниковая? – взволнованно спросил Марти.
Акустические метки наносятся с помощью базовой технологии передатчик – приемник, и меченая акула должна оказаться в радиусе действия подводного приемника, чтобы тот зарегистрировал ее личный код. Спутниковые же метки – последнее слово технологии, с более мощным передатчиком, связанным с сетью спутников. Всякий раз, когда акулий плавник появляется над поверхностью воды, срабатывает датчик, позволяя отслеживать акулу в активном режиме, причем гораздо точнее и на большей акватории.
– С восемнадцатого года мы пользуемся только спутниковыми метками, – ответила Эльза.